уны? Я вижу только одну, вон на западе. Вернее, в той части неба, которая кажется мне западной... - Вторая луна прямо у нас над головами. Она меньше той, что на горизонте. Пришлось вывернуть шею и убедиться, что Эмма права: прямо в зените висит вторая луна. Права была Эмма и в том, что эта луна заметно меньше - примерно в половину земной. Вот что подсказало Хорасу, казалось бы, несвойственную ему догадку... Монастырь по-прежнему постанывал. Небо на востоке светлело с каждой минутой. Вот-вот из-за горизонта покажется солнце. - Ты не видел Колючку? - спросила Эмма. - После той встряски в монастыре - нет. - Удрал куда-то продолжать свои дурацкие игры с этим гнусным монстром. - Пожалуй, я не вполне уверен, что это игры, - сказал Тимоти. - А что еще, по твоему? Колючка всегда затевал также-нибудь нелепые игры... - Может быть, ты и права, - не стал спорить Тимоти. Толпа роботов, мельтешившая возле монастыря, отхлынула и в четком порядке спустилась вниз, на ровное дно ближайшей долины. Прозвучала отрывистая команда, и роботы приступили к военным перестроениям. Рассвет занимался все ярче, видимость становилась лучше и лучше. Череда округлых холмов утратила ночную окостенелость, их контуры смягчились и обрели цвет. В темноте Тимоти вообразил их зелеными, теперь осознал, что зелень ему померещилась. Холмы оказались света львиной шкуры, рыжевато-коричневыми под фиолетовым небом. Небо приводило в недоумение - ну как оно может быть фиолетовым, не какая-то его часть, а все небо целиком? Подошел Хорас, тяжело ступая и неся винтовку на локте. - Нас одурачили, - сообщил он сердито. - Похитили и зашвырнули куда-то к черту на рога. - Хорошо, что мы не одни, - отозвалась Эмма, - что с нами роботы... - Свора полудурков, - ругнулся Хорас. - Сборище неумех... - Так или иначе, они будут нам в помощь, - высказался Тимоти. - Конрад кажется мне толковым начальником, он умеет настоять на своем. - Мы утратили все наше имущество, - всхлипнула Эмма. - Все, что было в ковчеге. Одеяла! И все прочее! У нас ни одной кастрюльки!.. Хорас обнял ее за плечи. - Роботы прихватили одеяла и кое-что еще, - сказал он. - Как-нибудь выживем... Она плача приникла к Хорасу, он неуклюже обнял ее, поглаживая по спине. Тимоти почувствовал себя неловко, впервые на его памяти Хорас проявил открыто хоть какое-то расположение к его сестре. Заря на востоке разгоралась все ярче. Обнаружилось, что по долине течет река, а по ее берегам и по низу окрестных холмов кое-где растут рощицами деревья. Странные, впрочем, деревья - то ли гигантские папоротники, то ли камыши-переростки. На холмах над долиной колыхалась под ветром рыжеватая поросль, похожая на траву. Наверное, хорошее пастбище, подумал Тимоти, но насколько хватал глаз, нигде не было видно не только стада, а даже какой-нибудь одиночной твари на выпасе. От погибающего монастыря оторвалась металлическая плита и, лязгая, соскользнула вниз по склону. Да и весь монастырь уже завалился окончательно, превратившись в малопривлекательную груду лома. Внизу в долине строй роботов внезапно распался, от него осталась лишь малая часть, образующая полый квадрат. Фаланга! - воскликнул Тимоти про себя. Классическая фаланга, прошедшая путь от Александра Македонского до последней битвы Наполеона при Ватерлоо. И вот, пожалуйста... Роботы, не вошедшие в фалангу, бросились врассыпную, но не панически, а вполне деловито, как муравьи. Наверное, их послали на разведку местности. Три робота отделились группой, целеустремленно поднялись по склону к людям и, приблизившись, взяли их в полукольцо. Один заговорил: - Уважаемые сэры и мадам, мы прибыли по приказанию Конрада, дабы сопроводить вас в безопасные пределы лагеря. - Ты называешь лагерем этот пустой квадрат? - ворчливо спросил Хорас. - Мы проводим поиски топлива для костра, - продолжал робот, не отвечая прямо. - Другие доставят воду и все, что потребуется впоследствии. - Ладно, - согласился Хорас все так же ворчливо. - Не знаю, как вы, а я голоден. И зашагал под уклон. Эмма засеменила рядом с мужем, Тимоти замкнул шествие. Солнце наконец-то выкатилось из-за горизонта. Тимоти не мог не отметить его сходство с земным солнцем разве что здешнее было чуть больше и светило чуть ярче, хотя ручаться за это он все-таки не стал бы. Вообще планета во многих отношениях была двойником Земли. Под ногами стелилась мелкая нежная травка вперемежку с вьюнами вроде молодой виноградной лозы. Из центра полого квадрата поднялась легкая струйка дыма. - Они нашли топливо! - возликовал Хорас. - Что-то загорелось! У нас будет горячий завтрак! Когда их пропустили внутрь квадрата, Конрад счел за благо дать разъяснения: - Древесина от папоротниковых деревьев. Не совсем такая, как хотелось бы, но горит, дает тепло и свет. Деревья трубчатые, однако дыра окружена мякотью, и довольно плотной. Мы также обнаружили уголь. - Тут Конрад, вытянув руки, продемонстрировал блестящие черные пластинки. - Залежь выходит прямо к реке. Уголь не самого высшего сорта, больше похож на бурый, но все равно уголь! В пути будем продолжать поиски, возможно, найдем топливо лучшего качества. Так или иначе, пусть древесина вялая, а уголь бурый, но огонь есть. На Земле, если вам неизвестно, почти весь уголь давно выкопали и сожгли... - Ты сказал - в пути? - встрепенулась Эмма. - Куда это ты собираешься? - Это диктуется необходимостью, - ответил Конрад. - Здесь оставаться нецелесообразно. Надо найти место, где для вас нашлось бы укрытие. И пища. - Пища? - Разумеется, пища, мадам. Тех малых запасов, какие у нас при себе, надолго не хватит. - Но местная пища может оказаться отравой! - Будем ее проверять, - заявил Хорас. - Как же ее проверишь? У нас для этого ничего нет. - Согласен, - сказал Хорас. - У нас нет лаборатории, нет реактивов. Да что толку, если б и были, ведь химиков среди нас тоже нет. Единственный выход превратиться в подопытных кроликов и экспериментировать на себе. - К сожалению, это всецело ваша забота, - объявил Конрад. - Роботы вам тут не помощники. - Будем пробовать по капельке, - развивал Хорас свою программу. - Прежде всего на вкус. Если вкус скверный, если что-то жжется или сводит скулы, тогда сразу выплевываем. Если на вкус все в порядке, тогда глотаем самую малость и смотрим, какова реакция... Вдруг один из роботов бросил взгляд вверх, на вершины холмов, и издал предупредительный крик. Сверкая металлическим блеском, к ним спускался какой-то экипаж, нет, летательный аппарат, плывущий над самой землей. Аппарат ястребом скользнул к лагерю, промчался над людьми и роботами, заложил крутой вираж, уклоняясь от холмов по ту сторону реки, пересек реку выше по течению, развернулся еще раз, понесся в обратном направлении на высоте не более десяти футов, чуть не задел фалангу, пройдя прямо над ней, удалился вниз по течению, затем лениво взлетел над склонами дальней гряды, набрал высоту и скрылся. - За нами наблюдают. - Конрад обожал констатировать очевидное. - Прилетали произвести осмотр наших сил. - Ну и что мы можем с этим поделать? - пробурчал Хорас. - Как нам защитить себя? - Повысим бдительность, - отвечал Конрад. - Установим повышенную готовность. Будем настороже. Ближе к вечеру разведчики, посланные вниз по течению, прибыли с докладом, что река иссякает, увязнув в грандиозном болоте. Ночью вернулись и разведчики с другой стороны. По их словам, через несколько миль холмы переходят в обширное сухое плато, а за ним виднеются высокие горы. - Это нам и надо было узнать, - заявил Конрад. - Выступаем не вниз, а вверх. Поход начался утром. Холмы подступали к самой реке, сжимали ее теснинами, идти было трудно. По прибрежным обрывам выступали мощные угольные пласты. Характер растительности постепенно менялся - камышей и папоротников становилось меньше, им на смену приходили деревья обычного земного типа. Нескончаемые вереницы холмов были разделены узенькими долинками, и каждая последующая гряда поднималась все выше. Конрад не подстегивал идущих, не требовал непосильного темпа. Время от времени они с Хорасом вступали в перебранки, но дальше перебранок дело не заходило. Они нашли плоды и коренья, пригодные для еды, два вида клубней, желтые фрукты, встречающиеся почти на каждом шагу, бобы в толстых стручках, растущие на ползучей наземной лозе. Пробу с каждого нового растения снимали самым осторожным образом. Некоторые плоды отвергались без спора - у них был скверный запах или мерзкий вкус. Правда, Хорас попробовал каких-то ягод и заработал быстротечный гастрит, но от других инцидентов Бог миловал. Роботы наловили мелких зверьков, и мясо оказалось вполне съедобным. В реке и многочисленных ручьях водилась рыба, но пахла рыба так, что ее и пробовать не стали. Роботы попробовали изготовить охотничье оружие, но луки у них получились нескладными, а стрелы сплошь и рядом отказывались лететь по прямой. Попробовали снабдить стрелы наконечниками, но то ли камня подходящего не нашлось, то ли умения не хватило - большая часть стрел все равно летела вкривь и вкось. И все-таки роботы-охотники подчас ухитрялись вернуться с добычей. Погода держалась ясная. На фиолетовом небе не показывалось ни облачка. Днем было жарко, ночью ненамного прохладнее. Наконец холмы кончились, и путники вышли на необозримое сухое плато, совершенно плоское, если не считать одиночных крутых курганов. На горизонте проступали бело-голубые горы. Начался марш по пустыне. Воду захватили с собой в бочонках, которые роботам удалось смастерить из пустотелых деревьев, но на настроение пустыня влияла не лучшим образом. Аппарат, прошедший над группой на бреющем полете, больше не появлялся. Тем не менее временами возникало странное чувство, что за ними наблюдают, и весьма пристально. Три-четыре раза вдалеке мелькали силуэты Колючки в паре с монстром. Ручаться за что-либо было трудно, и все же у Тимоти создалось впечатление, что верховодит в этой паре Колючка, не дает монстру передышки, гоняет его куда вздумается. Плато казалось нескончаемым. День за днем они брели вперед и вперед, а пейзаж не менялся, горы не приближались, до них было все так же далеко. И не было ничего, кроме ощущения бесконечной дали. Правда, под одним из крутых курганов обнаружился упрямый родничок, который дал возможность пополнить пустеющие бочонки, но отходящий от родника ручеек через четверть мили бесследно исчезал в томимой жаждой пустыне. Хорас беспрерывно брюзжал, Эмма заламывала руки. Конрад не удостаивал их вниманием, он вел и вел свое войско вперед, все глубже в бесплодную сушь. И упорство было вознаграждено. Однажды опаляюще знойным днем монотонность плато нарушил глубокий каньон. С несказанным облегчением люди увидели на дне каньона ленту реки, опоясанную по берегам полосками растительности. Слева вздымался огромный курган, и древняя река, впоследствии ушедшая в каньон, сточила курган с одной стороны, превратив склон в отвесную скалу. А под скалой, на полочке между нею и нынешним каньоном, лежали руины - некогда здесь, по всей вероятности, было небольшое поселение. Тратить время на осмотр руин они не стали. Суетливые роботы нашли узкую тропку, ведущую на дно каньона, и путники двинулись по ее петлям, выверяя каждый шаг. Внизу тропа вывела на ровную скальную площадку. Розово-красный обрыв нависал над площадкой, укрывая ее от солнца. С реки тянуло прохладным ветерком, и после беспощадного зноя пустыни это было очень приятно. Сюда, на эту площадку, и повел Конрад троих подопечных людей. И объявил им свое решение: - На какое-то время остановимся здесь. Не совсем то, на что я надеялся, но тут защищенное место, годное для обдумывания дальнейших действий. Речная вода недалеко. А по берегам мы, наверное, отыщем пригодную для вас пищу. Эмма опустилась прямо на голый камень и сказала: - Хорошо. По крайней мере, мы в тени, солнце заглядывает сюда разве что перед закатом. И больше не надо экономить воду. Может быть, мне даже разрешат принять ванну... - Это лучше, чем ничего, - нехотя согласился Хорас. - Во всяком случае, лучше, чем пустыня. На следующий день робот-разведчик обнаружил свалку. Расположенная под обрывом, она поражала своей обширностью, а в высоту поднималась едва ли не до половины утеса. Робот ничего не трогал, а сразу побежал назад, оповещая во весь голос о своем открытии, и к месту находки отправились все, кто только мог. Свалка состояла в основном из металла. Наверное, даже несомненно, раньше тут хватало и другого мусора, но с веками менее прочный хлам распался, развеялся и исчез, остался только металл, каменные изделия странной формы да несколько массивных деревяшек. Самым поразительным было то, что металл не разрушился совершенно, ржавчина его не тронула, даже до сих пор блестит. - Сплав, неизвестный на Земле, - объявил Конрад. - Многие вещи, если не все, выглядят так же, как в день, когда их выбросили. Металлический хлам был всех сортов и фасонов заведомый лом, разрозненные детали машин, неисправные инструменты и приборы, какие-то витые статуэтки и, наконец, цельные тяжелые бруски. Назначение отдельных предметов было более или менее понятно, но в большинстве своем они казались непостижимыми. Роботы вытащили из общей кучи то, до чего сумели дотянуться, разложили на земле поштучно и принялись бродить по этой своеобразной выставке, строя всякие гипотезы и предположения как логичные, так и нелепые. - Инопланетная технология, - возвестил Конрад. - Теперь в ней во веки веков не разберешься. Было довольно очевидно, что хлам сбрасывали с обрыва над каньоном. Быть может, этим занимались обитатели поселения, обратившегося ныне в руины. - Не многовато ли мусора для такого невзрачного городишки? - высказался Хорас. - А может, свалка обслуживала большой район, - ответил Тимоти. - На плато, которое мы пересекали, когда-то могли стоять села и города. Там мог быть густонаселенный сельскохозяйственный пояс. А потом дожди прекратились, началась засуха, экономика оказалась подорвана... - Металл можно использовать, - перебил Конрад. - Из него можно изготовить необходимые нам машины. - По-твоему, мы будем сидеть здесь, пока вы не найдете применение этим железкам? О каких, собственно, машинах ты говоришь? - Во-первых, нам нужны инструменты. - У вас же есть инструменты! Лопаты и ломы, топоры и пилы, коловороты и копалки... - Во-вторых, оружие. Лучшее, чем до сих пор. Нужны более удобные луки, Стрелы, которые летели бы прямо. Этот металл прочен и упруг. Может быть, изготовим арбалеты. Копья и пики. Катапульты. - Гляжу, ты нашел себе хобби! - зарычал Хорас. - И воображаешь, что эта свалка для тебя клад... - Точно так же, - невозмутимо продолжал Конрад, - можно сконструировать тележку для транспортировки воды и припасов, какие удастся собрать. Роботы смогут тащить целый поезд из тележек. А можно построить и двигатель, например паровой... - Да ты просто рехнулся! - вскричал Хорас. - Мы все обдумаем, - закончил Конрад свой монолог. - Соединим наши умственные усилия... Что роботы и сделали. В последующие дни они то и дело, собравшись стайками, чертили на песке какие-то схемы. На расстоянии около мили был найден уголь, и они соорудили кузницу. Хорас раздражался, а то и кипел от злости. Эмма, напротив, была довольнешенька: она никак не могла забыть дней на плато и радовалась тому, что здесь вдоволь воды и тени. А Тимоти обследовал окрестности. Особенно понравилось ему, выкарабкавшись по тропке из каньона, проводить целые дни среди руин. Просеивая песок и пыль, он иной раз наталкивался на предметы материальной культуры - примитивное оружие, какие-то стержни длиной по три фута из иного, чем на свалке, металла с пятнышками ржавчины. Попадались и керамические изделия своеобразной формы, - не исключено, что идолы. Скрючившись в три погибели, он вглядывался в свои находки до рези в глазах, но по сути так ничего и не высмотрел. Тем не менее руины привораживали его до странности, и он возвращался сюда снова и снова. Здесь, невесть сколько веков назад, обитали разумные существа, несомненно развитые социально и экономически. Что это были за существа, руины помалкивали, Двери, ведущие внутрь построек, были круглыми и такими маленькими, что протиснуться в них удавалось с большим трудом. Потолки нависали так низко, что передвигаться по комнатам приходилось на четвереньках. Если здание насчитывало более одного этажа, то этажи были связаны между собой не лестницами, а металлическими шестами, за которые Тимоти не мог ухватиться. В конце концов он решился влезть на вершину того самого, сточенного с одной стороны кургана. Склоны кургана были усеяны шаткими валунами - довольно легкого толчка, и валун кувыркнется вниз. А меж валунами стелились предательские осыпи, которые удавалось преодолеть только ползком и то медленно-медленно, чтобы не потревожить шаткие камни. В общем-то, говорил он себе, здешние обитатели поступили здраво, если установили наблюдательный пост на вершине кургана, чтобы не допустить приближения незнакомцев, следить за стадами скота, - да мало ли какие могли быть у поста цели, всех не угадаешь. Однако, достигнув вершины, Тимоти не обнаружил никакого поста. Вершина была плоская, словно срезанная, - камень, песок да глина. Ни на песке, ни на глине не прижилось ни одного растеньица, камнем побрезговали даже лишайники. Завывал ветер. Более унылого местечка он не видел, пожалуй, во всей своей жизни. Зато вокруг и ниже земля представала в удивительном богатстве красок - желто-коричневая пустыня, которую они преодолели вместе с роботами в марш-броске, и на ней другие курганы, пятнающие желтизну более темными кляксами. На западе глубокий разрез розово-красного каньона, а дальше на горизонте рваные голубые контуры гор. Подобравшись к самому обрыву, Тимоти попробовал заглянуть в каньон. Подумалось, что удастся заметить какие-нибудь признаки бурной деятельности роботов, но нет, в каньоне ничто не шевелилось. По дну вилась синяя лента реки в обрамлении зелени, а на противоположной стороне красная стенка каньона вновь переходила в желтую плоскость плато. Теперь, хочешь не хочешь, надо было спускаться, и это была задачка из разряда рискованных: спуск сплошь и рядом труднее подъема. У него за спиной щелкнуло, словно камнем о камень. Он стремительно обернулся, сердце прыгнуло и застряло в горле; на него надвигался невесть откуда взявшийся монстр-убийца, а позади сновал Колючка, беспорядочно катаясь туда-сюда. Тимоти отпрянул в сторону, уклоняясь от атакующего врага. Монстр, очевидно, только что заметил перед собой зияющий обрыв и тоже вильнул, продолжая охоту на человека. Но на пути страшилища вдруг возник Колючка и, яростно прыгая, заставил вновь изменить курс. Тимоти споткнулся и упал. Уголком глаза он увидел, как монстр отчаянно пытается удержаться на краю пропасти и все-таки не может затормозить, переваливается через край, на миг зависает в пустоте и исчезает за обрывом. Тимоти, вскочив, подоспел к обрыву как раз вовремя, чтобы стать свидетелем гибели страшилища. Монстр грохнулся на валуны, отскочил вверх, покачался в воздухе и начал разваливаться. Осколки разлетелись во всех направлениях, осыпались дождем на склон и заскользили дальше вниз, кувыркаясь и дробясь на еще более мелкие осколки, пока не упокоились где-то на дне каньона. Пришло время взглянуть на Колючку. Тот, держась совсем близко к человеку, танцевал джигу победы, неистово вращаясь и кружась, то взвиваясь в прыжках, то ерзая по песку и камню вершины. - Поигрался в свои чертовы игры! - закричал Тимоти, но сам понял, что несправедлив: если это была игра, то смертельно опасная. - Значит, ты в конце концов одолел его. В тот первый день ты хотел загнать его к нам наверх, потому что знал: Хорас пустит в ход винтовку. А когда из этого ничего не вышло, ты продолжал гонять его, как зайца... Колючка прекратил танцевать свою джигу и почти застыл на месте, лишь слегка покачиваясь взад-вперед. - Колючка, - объявил Тимоти торжественно, - мы недооценивали тебя. Все эти годы мы считали тебя клоуном и только клоуном, а ты герой. Пойдем. Пора спуститься вниз и присоединиться к остальным. Они будут рады новой встрече с тобой. Но едва Тимоти шагнул к краю, Колючка выкатился ему наперерез. Он сделал новую попытку - Колючка опять отогнал его. - Черт тебя побери, - крикнул Тимоти. - Теперь ты, кажется, намереваешься пасти меня. Учти, я этого не потерплю!.. Послышался слабый гул. Тимоти поднял глаза. С неба спускался летательный аппарат, в точности такой же, как тот, что прошел на бреющем полете над фалангой в первый день на этой планете. Мягко коснувшись вершины кургана, аппарат замер без движения. Верх откинулся. В пилотской кабине сидело чудище. На широченных плечах ютилась относительно небольшая головка. Что поражало больше всего, так это перевернутый нос, раздваивающийся от ноздрей на антенны. Задняя часть черепа сходила на конус, а с конуса свисали огненно-красные перья, как бы бородка, по ошибке попавшая на затылок. Посередине между носом с антеннами и верхушкой конуса торчал единственный, сложно устроенный глаз. Головка повернулась к Тимоти и что-то прочирикала. Пробы ради Тимоти сделал шаг, один осмотрительный шаг к диковинному аппарату и еще более диковинному пилоту. Его заело любопытство: что ни говори, а это мыслящее существо, явно более развитое, чем былые обитатели руин. Колючка подобрался к самым ногам Тимоти, выкатился сбоку, потом быстро обогнул его сзади и перекатился на другую сторону. - Прекрати меня пасти! - огрызнулся Тимоти. Колючка не прекратил, а продолжал перекатываться сзади тем же манером. Тимоти сделал еще шаг и еще. Меня никто не принуждает, повторял он себе, я иду по собственной доброй воле. Мне просто хочется взглянуть на эту инопланетную штуку поближе... А Колючка знай себе подталкивал его вперед. - Ну ладно, ладно, - произнес Тимоти, подошел к хвостовому отсеку аппарата и коснулся рукой отшлифованного металла. Металл был теплый, его хотелось погладить. Внутри находился, по-видимому, пассажирский салон. Сидений не было, однако пол и стены были обиты чем-то, и на небольшом удалении над полом виднелись рейки, вероятно поручни для ездоков. Хорошенького понемножку, он не собирается влезать в эту леталку. Тимоти обернулся к Колючке, и нате вам - Колючка прекратил перекатываться и бросился в атаку. Тимоти поневоле отступил, порог леталки ударил его под колени, и он упал в пассажирский салон навзничь. Колючка молнией метнулся следом. Дверь салона, до того поднятая, с треском опустилась, и леталка взмыла в воздух. Одурачили! - воскликнул Тимоти про себя. Одурачили и похитили! И теперь похитители, Колючка и уродина-пилот, тащат его куда-то по своему усмотрению. Куда? Зачем? Он испугался, хотя и не слишком, охватившая его ярость была сильнее страха. Перевернувшись на колени, он выглянул сквозь прозрачный фонарь наружу. Земля уходила вниз, розово-красная стенка каньона сверкнула на солнце и пропала из виду. Семья и так раздроблена, а теперь дробится дальше и дальше. Смутно подумалось: а удастся ли им когда-нибудь собраться всем вместе снова? Судя по всему, вряд ли. Их передвигают, как фигуры на шахматной доске. Кто-то или что-то использует их даже не как фигуры, а как пешки. В памяти возник Гопкинс Акр. Как он любил это место - роскошную старую усадьбу, свой кабинет с книгами по стенам, письменный стол, заваленный всевозможными материалами, просторную лужайку, тенистые рощицы, говорливый ручей! В Гопкинс Акре хорошо жилось и хорошо работалось, но, если разобраться беспристрастно, кому была нужна его работа? Кому предназначена? Тогда ему казалось, что он занят важным делом, - но было ли оно важным? Суммируя все сделанное, можно ли сказать, что достигнуты какие-то реальные результаты? Каньон пропал за горизонтом. Леталка шла на небольшой высоте над бесконечным пустынным плато. Но постепенно сухой серо-коричневый тон посветлел, внизу вновь заколыхалась желтая степная трава, стали попадаться ручьи, речки и купы деревьев. Безводная пустыня осталась позади. Впереди поднялись горы, еще более высокие, чем чудилось издали. Пики пронзали небо, скальные стены угрожающе надвигались со всех сторон. Померещилось, что леталка вот-вот врежется в такую стену, но скалы чуть-чуть расступились, образуя ущелье. Захватило дух, когда аппарат повис меж двух отвесных стен, готовых в любую минуту сплющить его и раздавить. Однако стены смилостивились и разошлись, и машина устремилась носом вниз в широкую зеленую долину, укрытую в сердце гор. Мелькнул пересекающий долину горный кряж, а по склону его - стена иного рода, прихотливо извитая, жемчужно-белая. И за стеной на гребне - череда белых многоэтажных зданий, а вокруг них среди деревьев, по-видимому, жилые постройки. Постройки были самые разные, то одно- или двухэтажные бараки, то целая группа хижин, обнесенная собственным забором, то совершенные, на человеческий взгляд, трущобы, а то нечто совсем ни на что не похожее. Леталка вспорхнула на гребень и плавно опустилась на настоящую зеленую лужайку. Рядом виднелся дом. Фонарь пассажирского салона поднялся, пилот чирикнул, и Колючка выкатился наружу. Тимоти в некотором замешательстве последовал за ним. Встал рядом, вгляделся в дом за лужайкой и ахнул: это была почти точная копия усадьбы в Гопкинс Акре. От дома по лужайке к ним метнулось долговязое существо, узкогрудое, кривоногое, с вихляющими руками. Подрулив прямо к Тимоти, существо замерло и сказало по-английски: - Я ваш переводчик, советчик и, смею надеяться, искренний друг. Можете называть меня Хьюго. Конечно, это не мое подлинное имя, зато для вас произносимое без труда. Когда Тимоти обрел дар речи, он спросил: - Может, вы хоть объясните мне, что происходит? - Всенепременно все объясню, - ответил Хьюго. - В свое время. Первым делом последуйте за мной в вашу резиденцию. Вас ожидает обед. Он пустился назад по лужайке, Тимоти поплелся следом, а Колючка резво скакал рядом. Не успели они перейти лужайку, как леталка оторвалась от земли. Если не придираться к мелочам, дом и усадьба во всех отношениях были повторением Гопкинс Акра. Лужайка была хорошо ухожена, деревья высажены именно там, где надо, и вся планировка участка напоминала утраченное поместье. С одним-единственным несоответствием - здесь горизонт был со всех сторон замкнут горами, а настоящий Гопкинс Акт от ближайших гор отделяли многие сотни миль. Поднявшись по широким каменным ступеням, они подошли к тяжелой двустворчатой двери. Колючка предпочел отстать и радостно скакал по лужайке. Хьюго потянул одну из створок на себя. Может статься, в обстановке были какие-нибудь отличия, но незаметные на первый взгляд. Перед ними лежала темная гостиная с притаившейся в тени мебелью, а дальше столовая. Стол был накрыт и ждал гостей. - Сегодня седло барашка, - возвестил Хьюго. - Насколько нам известно, это любимое ваше блюдо. Барашек небольшой, но ведь мы обедаем только вдвоем... - Баранина? Здесь? - Когда мы здесь решаем что-либо сделать, то делаем тщательно и так близко к подлиннику, как возможно. Мы испытываем безграничное уважение к многообразию культур, приглашенных сюда на жительство. Тимоти преодолел гостиную, почти не споткнувшись, и несмело вошел в столовую. Переводчик не соврал - стол был накрыт на двоих, а из кухни доносился звон посуды. - Разумеется, - продолжал Хьюго, - здесь вы не найдете ружей Хораса, хотя оружейная в доме есть. Есть и кабинет для вас, но, к сожалению, пустой. Мы не могли сдублировать ваши книги и записи, о чем весьма сожалеем, но и нашим возможностям есть определенный предел, которого не превзойти. Однако я уверен, что материалы, которые мы в состоянии предоставить, заменят вам книги. - Погодите, погодите, - остановил его Тимоти. - Откуда вам известно про Хораса и его ружья, про мой кабинет и книги, да и про седло барашка, коль на то пошло? Откуда вы все это знаете? - Подумайте сами, - предложил Хьюго. - Неужели не догадываетесь? - Колючка! Выходит, мы столько лет давали приют вероломному шпиону? - Не шпиону, а усердному наблюдателю. Если бы не он, вас бы здесь не было. - А как с другими? С Хорасом и Эммой? Вы накинулись на меня одного, а что будет с другими? Вы можете вернуться и забрать их? - Наверное, можем. Однако не станем. Вы единственный, кто нам нужен. - Почему я? Зачем я вам понадобился? - В должное время узнаете. Заверяю вас, что мы не хотим ничего плохого. - Но двое других - тоже люди. Если вам нужны люди... - Не просто люди. Люди определенного склада. Подумайте и ответьте мне честно. Нравится ли вам Хорас? Приводят ли вас в восторг его замыслы и поступки? - Ну, в общем, нет. Но Эмма... - Без Хораса она не будет счастлива. Она стала во многом весьма похожей на Хораса. С этим спорить не приходилось, тут переводчик прав. Эмма любит Хораса и с годами стала думать по его образу и подобию, И все равно, несправедливо бросить их посреди пустыни, в то время как ему предстоит, по-видимому, жить здесь в комфорте... - Будьте добры занять место за столом, - предложил Хьюго. - Ваше место во главе стола, поскольку вы хозяин поместья и должны вести себя соответственно. Я сяду по вашу правую руку, поскольку я и есть ваша правая рука. Вы уже постигли, возможно, что я гуманоид. Мое тело устроено почти так же, как ваше, и я перевариваю пищу, как вы, хотя должен признаться, что мне стоило известных трудов приучить себя к пище, какую вы потребляете. Однако ныне ваша кухня стала по большей части доставлять мне удовольствие. Баранина - мое любимое блюдо. Тимоти натянуто улыбнулся. - Мы едим не только баранину, но и многое другое. - О, мне это хорошо известно. Должен вас уведомить, что Колючка весьма внимателен к мелочам и не упустил почти ничего. Однако давайте сядем, и я дам знать на кухню, что мы явились и готовы приступить... Тимоти отодвинул стул во главе стола и уселся, отметив про себя, что скатерть безукоризненно белая, а салфетки свернуты по всем правилам. Почему-то эти детали дали ему ощущение уюта. Хьюго звякнул колокольчиком, сел по правую руку Тимоти и потянулся к бутылке. - У нас имеется превосходный портвейн. Желаете отведать? Тимоти кивнул. Из кухни появились три гуманоида, неотличимые от Хьюго. Один внес баранину, и Тимоти не преминул отметить, что мясо частично порезано на порции. Наконец-то Колючка хоть что-то прохлопал, подумал он, ликуя почти до неприличия: никто не режет жаркое или птицу на кухне, разделка мяса - важный застольный ритуал. Другой гуманоид притащил супницу и, не спрашивая согласия, разлил суп половником по тарелкам. Третий поставил на стол большое блюдо с овощами, придвинув его к жаркому. Суп оказался отменным - густая похлебка из овощей с ломтиками ветчины и вермишелью. Как только Тимоти поднес ложку ко рту, он почувствовал волчий голод и, забыв о правилах поведения, принялся хлебать варево с неприличной скоростью. - Хорош, не правда ли? - осведомился Хьюго, имея в виду суп. - Наш Бекки становится неплохим поваром, хоть ему и пришлось немало потренироваться... К сожалению, - продолжал болтать переводчик, - прислуга не владеет языком в той же мере, как я. Они понимают простые слова и могут ответить с грехом пополам, но настоящего разговора с ними не получится. Жаль, что вы не владеете телепатией, но в противном случае мне не выпало бы удовольствия находиться у вас на службе. Тимоти не удержался от вопроса: - А что, другие, кто попал сюда, общаются телепатически? - Нет, но многие способны на это, а кроме того, имеется базовый язык. Вы покамест не знаете базового, и обучение займет некоторое время... - Базовый язык? - Общий для всех культур. Искусственно созданный язык, включающий самые легко произносимые слова из многих языков. Разумеется, лишенный грамматики и не слишком элегантный, но всякий владеющий базовым может быть понят. Правда, здесь есть и такие, кто не использует в общении ни звук, ни телепатию, однако выработаны способы понять любого без исключения... Они покончили с едой и дружно отодвинулись от стола. - Ну а теперь, - сказал Тимоти, - вы соблаговолите наконец объяснить мне, где мы находимся? Что это за город? - Полное объяснение было бы очень пространным, - ответил Хьюго. - Временно ограничимся тем, что здесь размещается галактический центр - детище множества культур из разных концов Галактики. Мы мыслители и исследователи. Мы пытаемся постигнуть смысл мироздания. Здесь в центре мы встречаемся и тем или иным образом общаемся друг с другом. Общаемся как равные, сводим воедино наши размышления, теории и открытия. Вопросы ставятся, точно формулируются, а затем мы ищем ответы. - Если так, то в моем случае вы промахнулись. Вытащили пустышку. Не могу причислить себя к великим мыслителям. Я медлителен и несообразителен. Я подолгу пережевываю любую мысль, прежде чем записать ее или огласить. Математика для меня - тайна за семью печатями, да и в других науках я не силен. То немногое, в чем я разобрался, я постиг самоучкой. У меня нет образования, а тем более академических степеней. Да, я увлекался историей и философией, можно сказать, они приворожили меня. И я затратил многие годы на то, чтобы прийти к пониманию, как и почему человечество решило следовать именно таким, а не другим курсом. Только я почти ничего путного не придумал. Уму непостижимо, с чего это Колючка взял... - Он оценивает вас гораздо выше, чем вы сами. - Мне трудно в это поверить. Колючка всегда казался глупеньким, знай себе играл в свои дурацкие игры. Была у него игра, когда он прыгал с квадрата на квадрат, а квадратов-то и в помине не было. Они существовали только в его воображении. - Многое из того, что мы постигаем во Вселенной, проясняется сперва в нашем воображении. Зачастую надо вообразить себе что-то, чтобы впоследствии понять. - Мы толчем воду в ступе, - рассердился Тимоти. - Так мы ни до чего не договоримся. Я принимаю ваше объяснение насчет центра и вижу, что я вам вовсе не подхожу. Тогда зачем я здесь? - Чтобы предоставить нам факты. - Какие факты? Чего вы от меня ждете? - Более ничего не могу сообщить. Полученные мной инструкции ограничивают меня тем, что я сказал. Завтра я доставлю вас туда, где вам надлежит быть. Однако уже поздно, и нам, по-моему, следует отдохнуть. Тимоти долго ворочался без сна. Мысли крутились бешеным хороводом, память вновь и вновь листала то немногое, что удалось выяснить у переводчика. Разумеется, вполне логично, что разумные расы Галактики создали центр, где могут соединить свои знания и трудиться совместно во имя общего блага. Но что за проблемы стоят перед ними, какие вопросы их волнуют? Размышлять об этом можно было бесконечно, вопросов вспыхивало множество, но по зрелом размышлении одни оказывались неглубокими, другие просто смешными. Слишком узок был присущий человеку угол зрения, человеческая культура в принципе формировалась как зашоренная. Хотя, поправил себя Тимоти, не исключено, что зашоренность - свойство, неизбежное в изоляции, а потому изначально присущее любой из представленных здесь культур. Только-только он погрузился в сон, как его растолкали. - Прошу прощения, сэр, - произнес склонившийся над ним Хьюго. - Вы спали так крепко, что будить вас было грешно. Однако завтрак на столе, и нам пора в путь. У меня имеется наземный экипаж, и дорога весьма живописна. Морщась от неудовольствия, Тимоти стряхнул с себя дремоту и сел в постели. Потянулся за одеждой, висящей на спинке стула, и буркнул: - Сейчас иду... На завтрак была яичница с беконом - и то и другое в точности по его вкусу. Кофе оказался тоже вполне терпимым, и он не сдержал удивления: - Вы что, выращиваете здесь кофе? - Нет, - ответил Хьюго. - Пришлось похлопотать, прежде чем мы достали кофе на одной из планет, колонизованных вашей расой много тысячелетий назад. - Значит, некоторые колонии уцелели и существуют до сих пор? - Некоторые даже преуспевают. После трудностей начального периода, само собой разумеется. - И вы завезли все эти продукты из земных колоний? - Завезли достаточно на первое время. А также рогатый скот, кур, свиней, семенное зерно и семена разнообразных овощных культур. В нашем распоряжении были необходимые средства и обширная информация. Нам было приказано не жалеть усилий, и мы их не пожалели. - Ради того чтобы кормить одного человека? Или здесь есть и другие люди? - Вы единственный, - ответил Хьюго. Наземный экипаж ожидал у входа, переводчик сел за рычаги управления. Дорога шла среди жилых кварталов. Строения по большей части прятались за густыми посадками, а на одном участке, где к дороге выбегала веселая лужайка, жилье, по-видимому, скрывалось под землей. На лужайке резвились, перекатываясь, полдюжины шерстистых созданий, игривых, как дети, - может, это и были дети. - Вы встретите здесь существ всевозможного облика, - сообщил Хьюго. - Сами удивитесь тому, как быстро привыкаешь к подобному многообразию. - Из ваших слов можно сделать вывод, что вы здесь старожил. У меня, признаться, было ощущение, что меня отсюда вышвырнут, как только во мне отпадет нужда. - Ни при каких условиях! Когда собеседование будет закончено, мы предоставим вам информационные материалы, и вы продолжите вашу работу. Вполне вероятно, что она имеет отношение к обдумыванию и решению интересующих нас проблем или, по меньшей мере, будет способствовать поискам подходов к нужным решениям. Тимоти только хмыкнул в ответ. - Вам не нравится предложенная перспектива? - Вы похитили меня не спрашивая. Вы и этот непотребный Колючка, который столько лет шпионил за нами. - Вы не единственный, кого мы привлекаем. Мы ищем информацию и таланты во многих мирах. Информацию можно получить почти на любой планете, однако таланты редки. - Вы думаете, что я талант? - Не исключено. - Но и таланты развиваются подчас отнюдь не так, как вы от них ожидаете. Что вы делаете в таких случаях? - Продолжаем содержать их. Мы считаем себя в долгу у таких существ. Мы всегда выплачиваем свои долги. Они миновали миниатюрный розовый замок на холме, весь в зубчатых стенах и башнях с развевающимися яркими вымпелами. - Волшебный замок, - произнес Хьюго. - Полагаю, что вспомнил точное определение. В этом замке обитают просвещенные, способные видеть Вселенную как сложнейшее математическое построение и работающие в этом направлении. Мы питаем надежду, что со временем их труды подскажут нам верный путь. Дорога вывела на магистраль с твердым покрытием. Здесь попадались и другие экипажи, хотя не слишком многочисленные, - во всяком случае, о пробках не было и речи. В отдалении возникли контуры высотных зданий, резко вычерченные на фоне неба. Контуры были ясные, без всяких украшений. - Туда мы и едем? - Вы назвали бы это административными корпусами, - ответил Хьюго. - Именно в этих корпусах ведется основная работа, хотя многие сотрудники работают у себя дома или в уединенных хижинах, укрытых среди холмов. Однако здесь результаты сводятся воедино. Здесь расположены лаборатории, обсерватории, библиотеки, мастерские, конференц-залы. И иные необходимые помещения, для которых я не подберу слов на вашем языке. Они покатили по широким бульварам. Экипажи на обочинах поджидали седоков. Здания были разделены парковыми зонами. По тротуарам передвигались - шагали, катились, скользили, ползли выгибаясь, ползли извиваясь - всяческие чудища, кто в вызывающе цветастых одеждах, кто нагишом. У многих были сумки и чемоданчики, а один ползун тащил за собой целую тележку с пожитками. - С виду здесь почти как на Земле, - заметил Тимоти, - улицы, парки, здания... - Задача организации рабочих пространств, в сущности, проста, - заявил Хьюго. - Надо взять столько-то сот или тысяч кубических футов и одеть стенами. При возведении зданий руководствовались одним принципом - добиться максимально возможной простоты и функциональности. Любое отступление от простоты могло бы вызвать отрицательную реакцию у какой-либо из представленных здесь культур. Если нельзя эстетически угодить всем, мы приложили все усилия, чтобы не угодить никому, используя наиболее невыразительную архитектуру совершенно прямых линий. Подъехав к одному из зданий, Хьюго съехал на бровку и притормозил. - Вам сюда. Я провожу вас до места назначения, но я не вправе войти туда вместе с вами. Войдете вы самостоятельно и окажетесь в маленькой комнате с единственным стулом. Садитесь и ждите. И ни о чем не тревожьтесь: через несколько минут вы вполне освоитесь с обстановкой... Идти было недалеко. Навстречу никого не попалось. Переводчик довел Тимоти до двери и повернул обратно. Тимоти легко толкнул дверь - она открылась без труда. Хьюго предупредил, что комната будет маленькой, Такой она и была - маленькой, но привлекательной. Пол был застлан ковром, стены украшены орнаментами, а та стена, к которой был обращен стул, была орнаментирована целиком. Усевшись, Тимоти принялся изучать орнамент. Он представлял собой хитросплетение узоров в мягких красках. Узоры были мелкими, один переходил в другой, и глаз отказывался уловить четкие их границы. Послышался голос, исходящий прямо из стены: - Добро пожаловать в центр. Вас зовут Тимоти. Есть ли у вас иные имена? - У меня есть фамилия, но в семейном кругу мы ею никогда не пользуемся. Для повседневного общения вполне достаточно имен. Но если угодно, моя фамилия Эванс. - Превосходно, мистер Эванс, - подхватил голос, - мы проводим расследование ситуации, относительно которой вы располагаете определенными сведениями. Мы выслушали многих свидетелей, однако ни одно свидетельство не является более весомым, чем ваше. Пожалуйста, отвечайте честно и откровенно. - Постараюсь, насколько это возможно. - Прекрасно, тогда идем дальше. Для протокола вы Тимоти Эванс, человек с планеты, которая у вас именуется Землей. До недавних пор вы жили на этой планете безотлучно. - Правильно. Но почему вы не показываетесь? Мне не нравится беседовать со стеной. - То, что я избегаю встречи лицом к лицу, диктуется вежливостью, мистер Эванс. Вы провели здесь совсем мало времени и видели близко только Хьюго. Через несколько дней, после встреч с другими, вы, надеюсь, поймете меня лучше. Уверяю вас, я вполне дружелюбная личность, способная к сопереживанию, однако мой облик представится вам чудовищным. Я не один, рядом со мной другие. Вас слушает целая группа существ, хотя говорю я один. Большую часть нашей группы также составляют, с вашей точки зрения, совершеннейшие чудовища. Вообразите себя в кругу чудовищ. Теперь вы понимаете, почему мы избрали форму заочной беседы? - Пожалуй, понимаю, - ответил Тимоти. - Очень тактично с вашей стороны. - Продолжим вопросы. Вы знакомы с деятельностью миссионеров, которых ваши сограждане назвали бесконечниками. Что проповедовали эти миссионеры, чего именно добивались? - Старались убедить человечество в преимуществах бестелесного бытия. Убеждали людей отказаться от своих биологических тел в пользу бестелесности. - А если им удавалось внушить желаемое, располагали ли они возможностями для такой трансформации? - Да, располагали. - Ваш ответ звучит очень определенно. Откуда вы это знаете? - Совсем недавно я побывал в эпохе, где множество бестелесных существ прикреплены, - кажется, что прикреплены, - к каким-то решеткам в небе. Добавлю, что мой родной брат согласился на процесс трансформации, только процесс не был завершен... - То есть в случае вашего брата бесконечники потерпели неудачу? - Может быть. Или он сам вышел из процесса до его завершения. Я так и не понял до конца, что произошло. Он рассказывал каждый раз по-разному. - Какое влияние оказал процесс на вашего брата? - Он стал призрачным существом, как бы состоящим из сверкающих искр. По моим представлениям, если бы трансформация продолжилась, он сконденсировался бы в одну-единственную искру. - Бестелесные существа на решетке, о которых вы упоминали, представляли собой одиночные искры? - Да, там было множество одиночных искр. Они располагались над одним из прежних обиталищ бесконечников. Мы прозвали эти обиталища монастырями. - Монастырями? Поясните, пожалуйста. - Монастыри - это здания, где жили служители церкви, именуемые монахами. Монахи носили характерные одеяния, и бесконечники походили на маленьких монахов, вот мы и окрестили места их обитания монастырями. - Возможно, к деталям мы еще вернемся впоследствии, - возвестил голос. - Сейчас хотелось бы перейти к самой сути дела. Из ваших показаний следует, что большинство населения Земли перешло в бестелесное состояние. Ваша семья сохранила прежний облик. Как вам это удалось? - Мы бежали от бесконечников. Бежали в прошлое. Моя семья - не единственная в своем роде. Были и другие беглецы. Сколько именно, я не знаю. - Вы переместились во времени. Значит, у вас были машины времени? - Мы украли их у бесконечников. Сами мы путешествовать во времени не умели. Просто слепо следовали чужим чертежам, почти не разбираясь в принципах конструкции. - Однако почему вы решили бежать? Абсолютное большинство жителей Земли не прибегло к бегству. - Мы отличались от большинства, у нас было другое мировоззрение. Нас считали неотесанной деревенщиной - отселенцами, если вам знакомо такое слово. - Полагаю, что понимаю смысл. Это те, кто по географическим и культурным причинам оказался в неблагоприятных условиях и отстал. Отставание могло быть и сознательным. - Оно и было сознательным. Мы придерживались прежних ценностей, отринутых остальным человечеством. - И потому вы не могли принять философию бесконечников? - Нас тошнило от их философии. Она вставала нам поперек горла. - Почему же она была принята большинством? - Большинство начисто забыло прежние ценности. Отказалось от технического развития, хотя техника во многих отношениях служила человечеству верой и правдой и послужила бы еще лучше, если б оно удосужилось разработать более строгий этический кодекс. Но люди отвернулись от прогресса. Говоря по совести, не могу не признать, что в отдельные исторические периоды прогресс оказывался пагубным. Тем не менее он привел нас, в прошлом бессловесных тварей, к относительно благополучному, достойному обществу. Мы одолели национализм, победили почти все болезни и даже достигли, хоть и с трудом, экономической справедливости. - И все-таки остальные люди отвернулись от всего, что вы именуете прежними ценностями, в момент, когда общество вплотную подошло к совершенству. Что случилось? Ваша раса состарилась и устала? - Мне случалось задавать себе этот вопрос. Данных, на базе которых можно было бы дать точный ответ, вероятно, просто не существует. Самое странное, что, если не ошибаюсь, не было никаких кампаний против прогресса, не было активных проповедников перемен. К новому образу жизни никто не подталкивал. Идея как бы просачивалась по капле, но прошло не так много времени, и люди вообще перестали делать что бы то ни было, кроме как разговаривать. При этом они уверяли себя, что ведут глубокие философские дискуссии, а на самом деле все сводилось к праздной болтовне. За свою историю люди пережили много культовых увлечений - культы появлялись, расцветали пышным светом, а затем неизменно гасли. Но в том-то и соль, что забвение прогресса - не культ. Вроде как каждый решил своим умом, что прогресс не имеет смысла, а техническое развитие себя не оправдывает. Словно людей поголовно поразила какая-то заразная болезнь... - А это не могла быть действительно болезнь? - Непохоже. В сущности, такая возможность даже не обсуждалась. Человечество приняло новые жизненные установки, и точка. - Таким образом, ваша раса была морально готова к появлению бесконечников. - Видимо, да. Сначала на них не обращали особого внимания. Потом их философия мало-помалу вошла в моду. Шума вокруг бесконечников вообще никогда не было. Они действовали не спеша, но с годами набирали силу. Это была, можно сказать, тихая катастрофа. Отнюдь не первая в истории человечества. В свое время мы почти отравили окружающую среду химикатами, но в последний момент опомнились. Не раз мы стояли на пороге гибели в войнах - и все же, опять в последний момент, находили пути к миру. А в этом случае мы послушно выстроились в очередь и безропотно приняли уготованную нам судьбу. - Но вы же сами сказали, что приняли ее не все. - Своевольных оказалось немного. Даже совсем мало. Несколько тысяч отправились в космос искать для себя другие планеты. Кое-кто сбежал в прошлое. Ко времени бегства нашей семьи бесконечники изменили тактику и стали прибегать к грубому нажиму. Видимо, не хотели упустить случай обратить в свою веру целую расу без исключений. В годы моего детства с такими, как мы, стали поступать круто. То, что я рассказал вам ранее, я знаю из уроков истории. - История могла быть искажена предвзятостью. - До известной степени - да, не спорю. На нас нападали, мы оборонялись. - Какие аргументы выдвигали бесконечники, чтобы убедить ваших сограждан согласиться на трансформацию? - Предлагали им своего рода бессмертие. Бестелесное существо умереть не может. Оно может даже пережить смерть Вселенной. Оно застраховано от любых физических бед. Избавьте интеллект от тела - и он воспарит. Таково, внушали бесконечники, истинное призвание каждого разумного существа. Интеллект единственное, что стоит принимать в расчет. Зачем, спрашивали они, бесконечно бороться с физическим миром, с его опасностями и разочарованиями? Отбросьте его, повторяли они, и обретете подлинную свободу. - И вероятно, для многих эта логика была неотразимой. - Для большинства, - подтвердил Тимоти. - Но вас и вашу семью она не убедила. Вы и ныне считаете эти аргументы ошибочными? - Трудно точно описать, какие чувства мы испытывали в свое время. Обобщенно могу сказать лишь одно: действия бесконечников внушали нам величайшее отвращение. - Вы боялись их, ненавидели их? Считали их врагами? - Да. - А теперь, когда все кончено, когда бесконечники, судя по всему, добились своей цели? Что вы думаете теперь? - Борьба не закончена, - ответил Тимоти. - Человечество все еще существует. Есть колонии на других планетах, и, как мне сказали, дела там идут неплохо. Есть и диссиденты, укрывшиеся в прошлом. - Что вы думаете о тех, кто выбрал путь, предложенный бесконечниками? После долгих колебаний Тимоти ответил: - Наверное, они заслуживают своей участи. Они же сами напросились на нее, когда отвернулись от всех свершений человечества... - Голос умолк. Тимоти ждал продолжения, но, не дождавшись, спросил сам: - Это все, о чем вы хотели побеседовать со мной? Могу я узнать, чем вызван ваш интерес к моей особе? - Данное расследование, - отозвался голос, - имеет целью выяснить смысл поведения бесконечников, их побудительные мотивы. Мы уже опросили многих других. - А что, другие расы тоже стали жертвами бесконечников? - Некоторые - да. - И бесконечники продолжают свои проповеди поныне? - Проповеди на время приостановлены. Мы изолировали бесконечников на их планете. Пусть побудут в карантине вплоть до завершения расследования. Мы здесь в центре уважаем свободную волю всех рас, однако нельзя оставлять без внимания случаи, когда свободная воля становится слишком агрессивной. - А те, кого мы назвали монстрами-убийцами? С ними что будет? - Это просто наемники. Машины насилия, которые бесконечники в своей непомерной самонадеянности привлекли себе в помощь, чтобы навязывать свою волю другим. Монстры-убийцы подлежат не изоляции, а уничтожению. Такой фактор не может быть терпим. Несколько монстров еще бродят по планетам, но мы их выслеживаем и выследим. Ваш друг Колючка уничтожил одного из последних остававшихся на свободе. - Это случилось у меня на глазах, - сказал Тимоти. - Именно самонадеянность бесконечников привлекла к ним наше внимание. Галактика велика, но для самонадеянности в ней места нет. Можно понять и принять почти все что угодно, но не самонадеянность. Снова воцарилось молчание. - Беседа окончена? - спросил Тимоти. - На сегодня - да, - ответил голос. - Позже мы обязательно ее продолжим. Вы теперь один из нас. Давно пора привлечь в наш центр человека. В своей резиденции вы найдете информационные материалы, из которых узнаете подробнее, кто мы и как организуем свою работу. Время от времени мы будем вызывать вас для обсуждения назревших вопросов... Тимоти выждал еще немного, затем медленно поднялся и вышел. Хьюго бездельничал, прислонясь к экипажу. Тимоти Эванс, новый сотрудник Галактического центра, неторопливо спустился по ступенькам к своей машине. 11. ГЕНРИ След был долгим, его было нелегко распутать, но вот и финиш - и никого. На краю чашеобразной долины стоит пустой времялет. В центре долины углубление, как от фундамента, а над углублением - купол сверкающих искр. Инстинкт подсказывает, что каждая искорка в этом куполе - бестелесное человеческое существо. Ситуация сложилась загадочная. Те, кого он выслеживал, были здесь, и совсем недавно, но исчезли, оборвав след. И Инид также пропала, не оставив следа. Характерно, что в ковчеге не оказалось ничего из наваленных туда Хорасом припасов. Значит, исчезновение всех троих не было внезапным, оно планировалось заранее. Во всяком случае, у них хватило времени на то, чтобы собрать пожитки и взять их с собой, куда бы там они ни улетучились. Все склоны над долиной были странным образом изрыты, а рядом размещены какие-то грубые конструкции. Очень похоже на линию обороны, построенного на скорую руку, но спрашивается: от кого или от чего им пришлось обороняться? Он распознал следы Эммы, Хораса и Тимоти, а также запах Колючки. Кроме того, он различил следы множества иных существ. В пыли сохранились отчетливые отпечатки ступней, похожих на человеческие. Но, приглядевшись пристальнее, он понял со стопроцентной уверенностью, что отпечатки оставлены не человеком. Прямоугольное углубление в центре долины тоже казалось свежим - недавно здесь стояло здание. Со зданием был каким-то образом связан тусклый запашок, памятный ему с давних времен и присущий только и исключительно бесконечникам. Семья распалась, Инид исчезла, Дэвид погиб, а теперь и остальные пропали без вести. И он один, совершенно один в этом далеком и бесприютном будущем. Если бы только он мог пройти по временным линиям обратно в точку, когда Эмма, Хорас и Тимоти впервые попали сюда, - если б это было выполнимо, тогда все сразу стало бы на свои места. Но он знал, что невозможное невозможно. Путешествовать во времени не проблема, задавай себе любую цель, кроме участков, где твое появление может воздействовать на ход уже состоявшихся событий. Вне сомнения, подобное ограничение вполне логично, - но каким именно образом оно осуществляется? Как ни старайся, какие физические законы ни припоминай, ни один не подходит. А что если, спросил он себя, законы Вселенной все-таки основаны на элементарной этике? Он плыл над долиной, и в сознании вновь и вновь складывались все те же неотвратимые выводы. Он один-одинешенек, без семьи и друзей, в мире, который ему неизвестен и чужд. Он мог бы вернуться в Гопкинс Акр, но там тоже будет грустно и одиноко, он будет чувствовать себя затерянным в огромном поместье, населенном призраками прошлого. Мог бы он, конечно, и вернуться по собственным следам к Коркорану, который теперь остался единственным уцелевшим. Но Коркоран не заменит семьи, да и не принадлежит к ней: он чужак, заброшенный в Гопкинс Акр по воле случая. Мне следовало бы быть там, подумал Генри, среди этих переливчатых точек света. Радостно им или горько, я должен был стать одним из них. Но - поздно. Давным-давно, из упрямства и гордости, я сам все испортил, провалил трансформацию, и теперь мне нет места под куполом. Может, по сравнению с ними я и выпадал. Когда-то я именно так и думал - но не ошибся ли я? Он принеся сызнова рыскать туда-сюда, как охотничий пес, в слабой надежде уловить исчезнувший след. Нет, бесполезно. След обрывался здесь, в этой чашеобразной долине. 12. КОРКОРАН Коркоран почти бежал - той же памятной тропинкой от лужка, где приземлился времялет, к обрушенной стене вокруг давно забытого города. Вполне возможно, что он гонится за химерой. Возможно, его ждет горькое разочарование. Едва сойдя с трапа, он первым делом бросил пристальный взгляд на гребень с руинами и не обнаружил там никакого дерева. В то же время он был убежден, что в прошлый раз оно ему не померещилось. Скорее всего, дерево можно увидеть далеко не с любой позиции. Как в случае с ковчегом у стен "Эвереста", который становился видимым лишь под определенным углом. Здесь, вероятно, то же самое: надо встать на определенное место и выбрать строго определенный угол зрения, прежде чем дерево проявится в синеве. Перебрасывая ружье из одной руки в другую, он карабкался и карабкался по тропе. Достиг ворот, предполагая вновь встретить старика в рубище, но у ворот никого не оказалось. Надо думать, старый астронавт странствует где-нибудь по горам, беседуя со своими возлюбленными деревьями и камнями. Коркоран протиснулся через завалы, углубился в развалины и повторил маршрут, по какому следовал вместе с Дэвидом. Дерева по-прежнему не было. Преодолевая руины, он судорожно лез вверх, к самому гребню, - и наконец-то в небе наметилась туманная дрожь. Еще шаг - и вот оно, дерево, немыслимое исполинское дерево, взмывающее в зенит. Еще один шаг - дерево стало совершенно отчетливым, а вместе с ним и винтовая лестница, закрученная вокруг ствола. Всхлипывая от напряжения, он преодолел последний подъем бегом. Не исчезай, заклинал он дерево, Пожалуйста, стой где стоишь, не исчезай... Оно не исчезло, напротив, с каждым шагом приобретало все большую реальность. Совершенно задохнувшись от бега в гору, он рухнул у подножия ствола и, протянув руку, коснулся коры ладонью. Кора была грубая, шероховатая, как у всякого нормального дерева, и само дерево вблизи было нормальным, не считая колоссального обхвата и несусветной высоты. А винтовая лестница была сделана из прочного металла и к тому же имела перила с внешней стороны. Поднявшись, он шагнул к лестнице, но передумал и снова сел. Нет-нет, не торопись, сказал он себе, сперва восстанови дыхание и вообще подготовься. Положил ружье на землю, снял с плеч рюкзак. Проверил его содержимое - еда, фляга с водой, теплая куртка, одеяло, а еще веревка на случай, если восхождение затянется и придется привязать себя к лестнице на ночевку. Перепаковав рюкзак, он прислонился к стволу спиной. Не спеши, внушал он себе, не спеши, подготовься... Внизу лежали руины, а дальше виднелась долина, куда они с Дэвидом спускались, когда ходили в деревню бездельников. Прошло четверть часа, и Коркоран все-таки взбросил рюкзак на спину, взял ружье и начал восхождение по лестнице. Подниматься оказалось совсем нетрудно: ступеньки располагались с удобными интервалами, перила были крепкие и надежные, дающие опору и ощущение безопасности. Вниз он не глядел до той самой минуты, когда пришлось остановиться на отдых. Тогда он рискнул осмотреться и ахнул от удивления: как же высоко он, оказывается, забрался! Увидеть руины у подножия дерева можно было, только если просунуть голову меж стоек перил. С высоты руины выглядели невзрачной кучкой серых камешков, а стена вокруг города представлялась тонкой ломаной линией. За пределами руин лежала зеленая морщинистая мешанина холмов и нагорий сплошная, без разрывов, если не считать редких проблесков рек и речек. Задрав голову вверх, он не видел конца пути - ствол тянулся прямо в небо, пока не пропадал в голубизне. Коркоран полез выше. Во время следующей передышки, к еще большему своему удивлению, он выяснил, что руин не видно совсем. Окрестные холмы словно сгладились, потеряв всякие признаки склонов и обрывов. Древесный ствол стал, пожалуй, немного тоньше, хотя по-прежнему превышал в обхвате любое самое крупное дерево, известное на Земле. Глаз свидетельствовал, что он находится на высоте не менее трех миль. Но это же невозможно - ни один атлет не одолеет такого подъема всего с двумя остановками! И не было заметно ни падения температуры, ни изменения плотности воздуха. Что - как, впрочем, и размеры дерева - не укладывалось в известные ему законы природы. Может, стоит прекратить восхождение? Что он, в сущности, хочет доказать и что надеется найти? Однако именно связанные с деревом необъяснимые эффекты решили дело. Надо продолжать. Где-то там наверху кроется ответ на загадку. И вообще, если уж зашел так далеко, то поворачивать никак нельзя: потом до конца дней своих будешь терзаться вопросом, не упустил ли, отказавшись от начатого, единственный в жизни шанс. Когда Коркоран прекратил спорить с собой и возобновил подъем, до заката оставалось не больше часа. Землю внизу, за исключением одного самого высокого гребня, уже накрыла мгла. Чуть позже он сообразил, что забыл ружье на ступеньке последнего привала. Но возвращаться за ним не стал, да в ружье и не было необходимости. Говоря по правде, без ружья стало гораздо легче. И он поднимался, пока солнце не село и вокруг не сгустились сумерки - не привычные голубые, а почему-то серые. Еще несколько минут, и надо останавливаться на ночлег, привязаться к лестнице веревкой, перекусить и постараться заснуть. Хотя было заведомо ясно, что заснуть как следует вряд ли удастся. Взбираясь вверх и вверх, он настойчиво и безуспешно пытался разгадать загадку дерева, лестницы и таинственных сил, избавляющих восходителя от естественной усталости и поддерживающих атмосферное давление вокруг него неизменным. Холодная логика твердила, что ничего подобного - ни дерева, ни вьющийся вокруг него многомильной лестницы, ведущей неизвестно куда, - просто не может быть. Но дерево было, и лестница - была, хотя, кроме Коркорана, их никто не видел. Странные все-таки метаморфозы приключились с его зрением после аварии, когда ему следовало бы сто раз погибнуть. Дэвид не увидел дерева в упор, и старик при всей своей любви к деревьям не упомянул о нем. А уж не приходится сомневаться, что откройся это деревце хоть кому-нибудь, его существование стало бы притчей во языцех, о нем судачили бы все кому не лень, его рекламировали бы в туристских проспектах по всему миру... Погруженный в размышления, Коркоран на миг ослабил внимание, споткнулся об очередную ступеньку и поскользнулся. Падая, в отчаянии вытянул руку, попытался ухватиться за спасительные перила, и... Что-то мелькнуло в его сознании, как вспышка молнии. В глазах потемнело. Потом темная завеса приподнялась, но перила исчезли. Он сделал попытку зацепиться если не за перила, то за ступеньку, лишь бы не рухнуть вниз с сумасшедшей высоты. Ступенек не было. Лестницы не было. Он лежал на плоской поверхности. В недоумении и испуге он оторвал свой торс от плоскости. Но вокруг не было ничего, кроме серой глади. Ни дерева, ни обвившей дерево лестницы как не бывало. Он поднялся на колени и осмотрелся, но вновь увидел лишь сплошную серость - серый туман клубился над серой почвой. Нет, клубов не было, тумана тоже не было. Зрение работало четко, ничто не мешало смотреть вдаль, только смотреть оказывалось не на что. Но когда он медленно встал в полный рост, то заметил, что невдалеке серая почва рассечена какой-то линией. Он подошел поближе. Это была дорога, прямая как стрела и лишь чуть более темно-серая, чем окружающее пространство. Дорога состояла из двух параллельных полосок, отдаленно похожих на трамвайные пути, какими они помнились с детских лет. Словно подтверждая эту догадку, из серой дали вынырнул трамвайчик самой примитивной конструкции и устремился к Коркорану. Крышу у трамвайчика заменял полосатый тент. Несмотря на свой неказистый вид, катился трамвайчик совершенно бесшумно. Коркоран отступил с колеи, трамвайчик проскочил мимо, но вскоре плавно затормозил, дал задний ход и, поравнявшись с человеком, остановился. И Коркоран залез в вагончик и сел на сиденье, даже не задавая себе вопроса, стоит ли это делать. Конечно, его повезут неизвестно куда, но лучше ехать в неизвестность, чем торчать на одном месте, где при всем желании не увидишь ничего, кроме нескончаемой серости. Впрочем, из вагончика тоже ничего не просматривалось, серость не прекращалась. Однако некоторое время спустя он различил впереди какую-то постройку, а вокруг нее людей. Между постройкой и колеей, по которой бежал трамвайчик, были расставлены столы и стулья, хотя частично их загораживало странное туманное облако, усыпанное мириадами искорок. Ход у трамвайчика был ровным, скорость - умеренной. Людей у постройки было двое, они заметили приближение вагончика и не спускали с него глаз. Один из людей сразу показался Коркорану знакомым, но прошла минута, прежде чем истина взорвалась в душе бешеной радостью. Не дожидаясь остановки, Коркоран соскочил на землю и метнулся к встречающему с криком: - Том!.. Слава Богу, это ты, живой! Но что ты тут делаешь?.. - Подбежав к Буну, он схватил его за плечи. - Я тебя искал-искал, а потом мне сказали... - Сбавь обороты, - сказал Бун. - Все в порядке. Ты ведь помнишь Инид, не правда ли? Только тут Коркоран присмотрелся к женщине рядом с Буном. - Ну конечно, помню. Инид протянула руку. - Рада встрече с вами, мистер Коркоран. С тех пор как мы виделись в Гопкинс Акре, много воды утекло... - Да уж, не спорю. - А это волк, - сказал Бун. - Ты с ним пока незнаком. Коркоран скосил глаза и увидел волка. Тот скалился. - С этим, может, и незнаком. Но в том краю, где ты убил монстра, бродили его сородичи. - Монстра убил не я, - внес поправку Бун. - Монстра убил бизон. А я застрелил бизона. - Выходит, - признал Коркоран, покачав головой, - я мало что понимаю... - Мы тоже мало что понимаем, - сказала Инид. До сих пор толком не разобрались. - Ну-ка присядем за стол, - предложил Бун. - По лязгу и грохоту из кухни догадываюсь, что робот, заправляющий этой придорожной забегаловкой, решил приготовить нам поесть. Не успели они занять места за столом, как из хаоса галактической схемы вывалился Конепес и косолапо побрел в их сторону. - Однако схема, - объявил он, обращаясь к Буну, - залезает обратно в сундук без малейшей помощи с моей стороны. Что есть весьма удачно, ибо, предприми я сие по своей инициативе, я мог бы непременно все испортить. А кто, смею спросить, данная персона, присоединившаяся к нашей компании? - Познакомься, это наш друг Конепес, - пояснил Бун Коркорану. - Счастлив свести знакомство, сэр, - проговорил Конепес. Коркорану ничего не оставалось, как представиться самому. - Мое имя Джей Коркоран. Я давний приятель Буна. - Итак, - объявил Конепес, - мы все вместе снова и благополучно находимся на исходной базе. Не могу не сказать, что весьма рад усилению наших рядов приятелем Буна. А также волком и Шляпой. Шляпа больше не падал, а сидел за столом выпрямившись, Клобук был все так же опущен на лицо - если у него было лицо. Присмотревшись, Бун обратил внимание, что Шляпа выглядит изрядно помятым. Волк наигрался с ним вдосталь, оставив на память отметины от зубов. К столу явился робот с подносом на голове. - В данный момент мне нечего вам предложить, кроме свинины с кислой капустой. Надеюсь, вас это удовлетворит. Для хищника имеется миска свинины без капусты. Он не кажется мне большим любителем овощей. - Он ест любую пищу животного происхождения, - откликнулся Бун. - Но насчет овощей ты, несомненно, прав. Инид, сидящая рядом с Буном, легко коснулась его руки и осведомилась: - А ты любишь кислую капусту? - Более или менее. Я не привередлив, научился есть практически все подряд. - У нас в семье был один охотник до свинины с капустой - Хорас. Когда ее подавали, он сам становился свинья свиньей. Бывало, вывозится в жиру по самые локти... Коркоран счел за лучшее сменить тему. - Кто-нибудь может сказать мне, где мы находимся? Что это за место? - По словам Шляпы, - ответил Бун, - это Магистраль Вечности. - А он тебя не разыграл? - Думаю, что нет. Он вроде бы знает, что говорит. Если он утверждает, что это Магистраль Вечности, я склонен ему поверить. - Ты-то сам попал сюда, ступив за угол? - Именно. Когда мое подсознание сфабриковало сон, испугавший меня насмерть. Волк увязался за мной. А ты как здесь очутился? Неужели тоже выучился заворачивать за угол? - Нет. Я полез на дерево. На огромное дерево с винтовой лестницей вокруг ствола. Что случилось дальше, сам не пойму. - Какая-то чепуха! - воскликнул Бун. - Не большая, чем твое попадание за угол... Они доели в молчании, отодвинули от себя тарелки. Волк расправился со своей порцией раньше всех и уютно свернулся у ног Буна. Наконец Инид обратилась к Коркорану с вопросом: - А где Дэвид? Он прибудет следом? Он же улетел с вами вместе в одном времялете, не так ли? Коркоран съежился от неловкости. - У меня для вас печальная новость, мисс Инид. Дэвид погиб. Очень вам сочувствую. Я... Примите мои соболезнования. Минуту другую она сидела как громом пораженная. Потом всхлипнула, но сумела овладеть собой. - Как это случилось? - Нас разыскал Генри. Он рассказал, что сначала нашел место, где приземлились вы с Буном, и не обнаружил там ни вас, ни его. Затем он выследил ваш времялет в будущем и понял, что вы совершили вторую посадку, но опять исчезли. Тогда мы, уже втроем, отправились вновь в доисторическую эпоху в надежде... - Но как он погиб? Как? - Саблезубый тигр. Тигр напал на нас. У Дэвида было ружье, он прикончил тигра, но тот в последний момент успел... - Дэвида убил саблезубый тигр? - Коркоран молча кивнул. - Но он же никогда не стрелял! Да, он ходил на охоту, но с незаряженным ружьем. Он обязательно вынимал из ружья патроны... - Там, в прошлом, - сказал Коркоран, - я настоял, чтобы ружье было заряжено. Когда тигр напал на нас, Дэвид защищал лагерь. Если бы не он, тигр расправился бы с нами обоими. - Вы были с ним, когда он умер? - Я подоспел в последнюю секунду. Когда я подбежал к нему, он был уже почти мертв. - Он что-нибудь сказал? - Не успел. Я похоронил его, как сумел. Могила в окружении скал, прикрыта сверху камнями. Я сказал над могилой несколько слов. Правда, не уверен, что вспомнил те самые слова, какие полагается. В таких делах я не силен... - А Генри? - Генри отбыл до того, как это случилось. Отправился выслеживать третий времялет. Инид, встав из-за стола, предложила Буну: - Пойдем погуляем? - Конечно, - отозвался Бун. - Все, что пожелаешь... Они отошли на порядочное расстояние. Инид крепко держала Буна под руку, волк трусил рядом. Как только они очутились за пределами слышимости, Конепес заявил Коркорану: - Испытываю подозрение, что ты уклонился от чистой правды. Ты ее приукрасил. - Разумеется, приукрасил. А что бы ты сделал на моем месте? Когда эта саблезубая кошка загрызла Дэвида, я спал. Она утащила его и сожрала. Стал бы ты рассказывать такое его сестре? - Полагаю, не стал бы. У тебя добрая душа. - Я глупый трус, - отрезал Коркоран. Инид с Буном шли вдоль колеи, и женщина сказала: - Не хочу плакать! Дэвид не одобрил бы, если б я расплакалась... - Лучше поплачь, - ответил Бун. - Иногда помогает. Я бы и сам поплакал. Дэвид мне нравился. За то короткое время, что я провел в Гопкинс Акре, он мне определенно очень понравился. - Из всей семьи, - сказала она, - я жаловала его больше всех. Мы могли разговаривать с ним часами. Были шутки, понятные только нам двоим. Дэвид вел себя бесшабашно, но был далеко не глуп. Времялетом он управлял лучше всех и брался выполнять наши поручения в других временах. Привозил книги и ружья для Тимоти, спиртное для Хораса, безделушки для Эммы. Я его ни о чем не просила, но он и мне привозил подарки: то ювелирные изделия, то поэтический сборник, то духи... И вот он умер. Похоронен в доисторическом прошлом. И надо же, он стрелял! Никогда не думала, что он способен на это. Для этого он был слишком цивилизованным, чересчур джентльменом. Но когда настал действительно роковой момент, он все-таки выстрелил... А теперь я, кажется, плачу. Не хочу плакать, не должна, а плачу. Пожалуйста, Том, обними меня, пока я не выревусь... - Рыдания душили ее минут пять, но в конце концов стихли и сошли на нет. Инид подняла к Буну заплаканное лицо, и он нежно поцеловал ее. - Пошли назад, - сказала она. Конепес и Коркоран все так же сидели за столом, оживленно беседуя. - Мы тут строили дальнейшие планы, - сообщил Коркоран Буну и Инид, вовлекая их в разговор. - Что делать дальше? Должен признать, что здравых идей у нас двоих не возникло. - Улететь не составляет проблемы, - повторил Конепес свой излюбленный тезис. - Невод доставит нас в любую точку, куда бы мы его ни направили. - Может, вернемся в Гопкинс Акр? - высказался Бун. И уточнил, обращаясь лично к Инид: - Тебе хотелось бы туда вернуться? Она решительно покачала головой. - Там больше нечего делать. - Тогда остается та звезда, что заинтересовала нас, - продолжил Бун. - Звезда с крестом. Телевизор показал, что у звезды есть населенная планета. - Ты считаешь звезду достойной вследствие креста? - громыхнул Конепес. - Мне тоже поначалу представилось так, а ныне я исполнен сомнений. Крест может быть поставлен в предупреждение, дабы все держались подальше. - А ведь может быть, - согласился Бун. - Об этом я как-то не подумал. В средние века крестом метили двери домов, пораженных чумой... - Лично мне жаждалось бы посетить ядро Галактики, - возвестил Конепес. - Если отправиться при посредстве невода... Бун нервно вскочил. Ни Конепес, ни Коркоран этого не видели, потому что сидели спиной, но в воздухе что-то затрепетало. Потом раздался глухой удар, и буквально в двух шагах от стола упал времялет. Теперь вскочили и все остальные. Кроме Шляпы, который продолжал сидеть и молчать. - Это же мой времялет! - воскликнула Инид. - Тот самый, который я утратила. Вернее, бросила... - Тот, который у вас украли, - уточнил Коркоран. - Генри упоминал, что кто-то уволок времялет с места посадки. - Но если его украли, как он попал сюда? Открылся люк, и из кабины выбрался человек. Постоял, растерянно озираясь, оглядел всех по очереди. Коркоран узнал его. - Мартин! Вот уж нежданная встреча! И Стелла с вами? - Нет. У нее теперь другие интересы, - ответил Мартин. Ответ прозвучал неуверенно, Мартину было не по себе - то ли вследствие необычной обстановки, то ли почему-либо еще. Инид спросила, не повышая голоса: - Это тот самый Мартин, что был нашим представителем в Нью-Йорке? - И никто другой, - подтвердил Коркоран. - Мартин, который удрал, едва я сообщил ему, что кто-то наводит справки о поместье Гопкинс Акр. - Удрал, а теперь украл мою машину. - Вы Инид? - догадался Мартин. - Да, видимо, вы Инид. Только я не крал ваш времялет. Я купил его у того, кто украл. Темный человек. Украл и сам перепугался до смерти. Ключ был в замке, а он так и не отважился его повернуть. Не представлял себе, что это за штуковина, для чего она служит, и был рад-радешенек продать ее за бесценок. И поскольку у меня оказалось две машины, я взял эту, а другую оставил Стелле... - Ладно, поверим, - сказал Бун. - Допустим, вы тем или иным способом завладели времялетом Инид и теперь пожаловали к нам. Как вы нас нашли? Мартин еще раз оглянулся, пожал плечами и ответил уклончиво: - Есть способы... - Ясно, что есть! - взъярился Коркоран. - И уж кому-кому, а вам они известны! На кого вы сейчас работаете? - Ни на кого. На себя самого. Сам себе хозяин. - И дела у вас, надо понимать, идут неплохо? - Не жалуюсь. Коркоран, я не понимаю вашей враждебности. Я всегда платил вам щедро, поддерживал ваш бизнес... - Вы обманывали меня! Как и всех остальных... Из кабины времялета высунулось личико. - Бесконечник! - вскрикнула Инид. - На борту бесконечник!.. Мартин, обернувшись, заорал на бесконечника благим матом: - Ну конечно! Я же просил не показываться, пока я не позову! Так нет, вы не могли дождаться, вам надо было поглазеть! Теперь можете с тем же успехом выйти из машины... Из люка вывалились не один, а целых три бесконечника, и встали несуразным строем один подле другого. Это были плюгавые создания не более четырех футов ростом, выряженные в платья до пят наподобие черных сутан с капюшонами. Из-под капюшонов выглядывали худые костлявые мордочки. - Значит, теперь вы работаете на них, - констатировал Бун. - Только в данный момент. Они изгнанники. Какая-то самозваная группа, именующая себя Галактическим центром, без всяких на то оснований наложила на планету бесконечников карантин и заперла их там, как в тюрьме. Этим троим удалось ускользнуть. Узнав об их затруднительном положении, я согласился им помочь. Один из бесконечников, выступив вперед, заговорил тоненьким голоском: - Мы молим о сострадании. Вы принадлежите к расе, которой мы предлагали свои услуги. Большинству ваших сограждан мы дали бессмертие, обезопасив их от любых угроз. Мы высокоморальные существа, несущие добро другим и не требующие ничего взамен. Теперь мы пали жертвами несправедливости и остро нуждаемся в друзьях, которые выступили бы на нашей стороне и добивались бы от нашего имени отмены жестокого и незаслуженного карантина... - Вы считаете, что с вами обошлись жестоко? - осведомилась Инид слишком уж вежливо. - Совершенно верно, миледи. - И вы просите у нас помощи? - Таково наше сокровенное желание. - Сначала вы вынуждаете нас к бегству, - сказала Инид гораздо жестче, - а когда мы устраиваемся в другой эпохе, насылаете на нас монстров-убийц... - Мы трое, как и абсолютное большинство на нашей планете, не имеем к монстрам никакого отношения. Но, увы, возникла секта, погрязшая в самодовольстве... - Эти, погрязшие в самодовольстве, существуют до сих пор? - Вероятно, да. Но мы не имеем с ними ничего общего. Сектанты - это отдельный вопрос. Мы трое посланцы-изгнанники, ищущие сострадания и помощи... - Ну и много ли они вам заплатили? - поинтересовался Бун у Мартина. - Почти ничего, - ответил тот. - Я всего-навсего наемный перевозчик... "Хватит болтовни", - прозвучал голос, проникающий прямо в мозг. Голос услышали все. - Кто это? - испуганно спросил Мартин. - Это Шляпа, - ответил Бун. - Такая уж у него манера - обращаться прямо к вам, не утруждая себя устной речью. - Минутку, - вмешалась Инид. - Прежде чем мы продолжим разговор, пусть этот Мартин вернет мне ключи от времялета. - По-моему, законное требование, - произнес Коркоран, пристально глядя на Мартина. Мартин поерзал в нерешительности, но делать нечего - полез в карман, достал ключи и отдал Коркорану. А тот, в свою очередь, передал ключи Инид. Мартин, сохраняя самообладание, бросил полушутя: - Я бы никуда не убежал... - Конечно, нет. Просто не получилось бы, - осадил его Бун и обратился к Шляпе: - Простите, что перебили вас. Что вы хотели сказать? "Я хотел сказать, - заявил Шляпа, - что для нас с вами есть только один логичный маршрут. Не ядро Галактики и не звезда с крестом, что бы этот крест ни означал. И кто когда-либо слышал о звездах разрисованных крестами?" - Подобная звезда действительно и непременно есть на схеме, - заявил Конепес. - Звезда, а на ней крест. - Какой же маршрут вы предлагаете? - спросил Бун. - Куда бы вы ни отправлялись, - возвестил робот, вылезая из домика-кухни, - я последую за вами. Слишком долго я оставался здесь, и никто не являлся сюда, помимо этого Шляпы, которому и не нужно ничего, кроме как посидеть со мной в безделье. Я забираю с собой плиту и механизм, откуда я черпаю пищу, прежде чем ее приготовить. Я вам пригожусь, без меня вам угрожает голод. Кто ведает, в какие дебри заведет вас этот безумный Шляпа. Он ничего не ест и не разбирается в удобствах и потребностях. Он вообще... - Довольно, - перебил робота Бун. - Побереги красноречие, ты нас убедил. Надеюсь, невод выдержит нас всех? Последний вопрос был обращен уже не к робота, но Конепес уловил это и отозвался: - Точно и обязательно. Невод увезет нас всех и даже более. - А как же с времялетом? - спохватилась Инид. - Здесь на него никто не посягнет, - объявил Конепес. - Невод несравненно лучше. - Но куда мы все-таки направляемся? - не выдержал Коркоран. - Лично меня заинтересовало прозвучавшее здесь упоминание о Галактическом центре. Если бы только кто-нибудь знал, как туда попасть... "Мы направляемся на планету людей-радуг, - сообщил Шляпа. - Бесконечники требуют правосудия и обретут его там." - Мне наплевать, чего требуют бесконечники, - вспылил Бун. - Нам бы получить ответы на наши собственные вопросы. Слишком много жутких перемещений и сумасшедших событий. Эта самая Магистраль, да и дерево Джея... "Ты в замешательстве?" - поинтересовался Шляпа. - И притом в нешуточном. "Тем более отправимся к людям-радугам. Они обеспечат тебя ответами." - Так и быть, - громогласно возвестил Конепес. - Пусть будет планета радуг. Загружайте все, что берете в дорогу, и на борт!.. Что-то ткнулось Буну в щиколотку. Это оказался волк. -Ты с нами, - сказал Бун. - Тебя мы не бросим, но держись поближе ко мне. Как бы эта поездочка не вышла нам боком... 13. ХОРАС Взмахнув топором, робот перерубил канат, удерживающий на месте чашу баллисты. Освобожденный длинный рычаг взметнулся вверх, и камень, выброшенный из чаши, стукнулся в стену. Опять в стену, не перелетев через нее. Стена ответила на удар могучим колокольным звоном, а камень, отскочив, закувыркался вниз: стена стояла на склоне. Роботы бросились врассыпную, удирая от беспорядочно скачущего увесистого снаряда. Прежде чем успокоиться, камень едва не сшиб баллисту. Два примитивных паровых двигателя, помогавшие оттянуть метательный рычаг, стояли чуть в сторонке, попыхивая и испуская белые клубы. Конрад, тяжело ступая, направился к Хорасу и доложил: - Ничего не выйдет. Что бы мы ни предприняли, перекинуть камень через стену мы не сумеем. Она не только высока, но и наклонена наружу в верхней своей части, и, чтобы послать снаряд по необходимой траектории, мы вынуждены отводить машину слишком далеко назад. А кроме того, если говорить откровенно, что я делал уже не раз и делаю снова, я не улавливаю смысла данного предприятия. - Смысл в том, - заявил Хорас, - чтобы любым способом привлечь внимание тех, кто живет за стеной. Нечестно, если они и дальше будут сидеть себе там и игнорировать нас так же, как до сих пор. Надо добиться, чтобы они признали нас за людей и вышли к нам поговорить. - Не вполне понимаю, отчего вы настаиваете на этом, - произнес Конрад рассудительно. - На вашем месте я был бы удовлетворен гораздо более, если б они продолжали нас игнорировать. Мы ведь не знаем, кто они и что они. Привлечем их внимание, а потом еще станем укорять себя, зачем нам это понадобилось... Задрав голову, Хорас окинул стену сердитым взглядом. Исполинское сооружение тянулось на много миль молочно-белым барьером, надежно охватывающим весь горный гребень и расположенный на нем город. - Ну почему бы, Хорас, в самом деле не оставить все как есть? - вмешалась Эмма, хотя довольно нерешительно и жалостно. - Ты совсем помешался на своей идее. Целыми днями только и строишь планы, как бы дотянуться до тех, кто за стенкой... - Если б они не знали, что мы здесь! - прохрипел Хорас раздраженно. - А то ведь знают! Посылают к нам на разведку свои леталки, те все осмотрят и возвращаются. Мы стучимся к ним в двери и не получаем ответа. Это нечестно, говорю я вам! Это просто нечестно! Впервые во всей моей жизни меня злостно игнорируют, и я не намерен терпеть такое обхождение!.. - Не представляю, что еще можно предпринять, - гнул свое Конрад. - Даже после усовершенствований метательные машины не в состоянии ничего перебросить на другую сторону. - Но если бы нам удалось перебросить хоть несколько камней, они обратили бы на нас внимание. Несколько камней через стену, и они просто не смогут больше нас игнорировать... - Слушай, зашел бы ты в палатку, - предложила Эмма. - Посидел бы минутку, съел бы что-нибудь. Ты же давно ничего не ел. Ты, должно быть, голоден... Хорас не удостоил ее ответом. Он продолжал пожирать глазами белую непокорную стену. - И чего мы только ни делали! - рычал он, обращаясь неизвестно к кому. - Обошли ее по кругу в поисках ворот или хоть калитки. Зажигали костры, посылали дымовые сигналы. Кто-то же должен был их заметить! Но на все сигналы - ноль внимания. Пытались, наконец, перелезть через стену, но на нее нельзя залезть. Слишком гладко, не за что ухватиться. И ведь не камень и не металл, а что-то вроде керамики. И кто это ухитрился смастерить керамику, которую даже камнем из баллисты не прошибешь? - Не знаю кто, - заметил робот. - И уж тем более не спрашивайте меня как. - Мы говорили с тобой о башне, которая поднялась бы вровень со стеной, - напомнил роботу Хорас с ноткой надежды в голосе. - Не получится, - отрезал Конрад. - Башня нужна высокая, и мы не располагаем древесиной, достаточно прочной для возведения башни такой высоты. Возникает также вопрос о том, возможно ли заложить достаточно крепкий фундамент. - Мы говорили и о наклонной насыпи. Что, насыпь тоже отпадает? - В нашем распоряжении нет возможностей для перемещения такой массы грунта. - Тут ты, наверное, прав, - вынужденно согласился Хорас. - Вот если бы сконструировать летательный аппарат!.. - Послушайте, - ответил Конрад, - роботы под моим началом делают все, что в наших силах. Мы сконструировали паровые двигатели, и они работоспособны. Мы можем сконструировать почти любую машину, чтобы ездить по земле. Но воздухоплавание выходит за рамки наших умений. Мы не знаем теории, у нас нет станков для изготовления нужных деталей. А энергия? Откуда взять энергию? На дровах и угле аппарат не полетит... - Он, видимо, поколебался, стоит ли продолжать, но все же решился: - И баллиста тоже продержится недолго. У нас не осталось канатов. При каждом применении баллисты мы теряем десять футов каната. - Канаты можно срастить. - Мы так и делаем. Но сращенный канат неизбежно укорачивается на несколько футов. - А если сплести новые канаты? - Можно попробовать. Однако ни один из опробованных нами местных материалов удовлетворительных результатов не дал. - Вот видишь, - сказала Эмма. - Все без толку. Стену тебе не одолеть. - Это мы еще посмотрим! - взъярился Хорас. - Рано или поздно я найду какой-нибудь способ! В лепешку расшибусь, но эти твари за стеной обратят на меня внимание!.. Гневную тираду перебил один из стоящих поблизости роботов: - К нам кто-то летит. И действительно, из города прибыла леталка. И не просто прибыла, а пошла на посадку. Хорас так и взвился от восторга, размахивая руками и крича: - Наконец-то! Наконец-то нас удостоили визитом! Мы же ничего большего и не хотели - только чтобы кто-нибудь вылез к нам поговорить... Леталка приземлилась. Из нее вышел пассажир, и не какой-нибудь жалкий инопланетянин, а настоящий человек. Впрочем, инопланетянин там тоже был, но он остался в кабине. Похоже, решил Хорас, что инопланетянин был всего-навсего пилотом. Эмма сделала нерешительный шаг вперед и замерла, не веря своим глазам. Потом встрепенулась и бросилась бегом. - Тимоти! - пробурчал Хорас себе под нос. - Уж конечно, кто же станет якшаться с тварями за стеной, как не Тимоти... - Но все-таки поспешил навстречу родственнику. Конрад, не теряя бдительности, тащился рядом. - Стало быть, это ты. Но что ты здесь, собственно, делаешь? Мы уж думали, что больше тебя не увидим... Последние слова Хорас произнес, подходя к Тимоти вплотную, в полный голос. Правда, мина у него была при этом довольно кислая. А Эмма просто таяла от восторга. - Ну не чудо ли это! Он вернулся! Тимоти вернулся к нам! Тимоти протянул руку. Хорасу волей-неволей пришлось ответить на рукопожатие. - Ты, Хорас, и дальше намерен продолжать в том же духе? - спросил Тимоти. - Остался таким же неотесанным, как и был? - Непохоже, - отозвался Хорас, - что тебя прислали передать нам приглашение. - Меня прислали сказать, чтобы ты прекратил свои бессмысленные выходки. Мы будем тебе признательны, если ты перестанешь колотить по стене. - Кто это мы? - Мы - это жители города. Включая меня самого. Всю жизнь ты мне досаждал - как на Земле повелось, так и здесь не кончилось. - В городе есть жители? - переспросила Эмма. - Такие же люди, как мы? - Нет, не такие, как мы. Иные из них внешне выглядят ужасно. Но они все равно разумные существа, и не надо их беспокоить, швыряясь в них камнями. - Значит, им это не понравилось? - злорадно осведомился Хорас. - Некоторые вне себя от возмущения. - Кто такие эти чудища? И что тут, собственно, за стеной? - Это, - ответил Тимоти, - Галактический центр. - А ты-то что там делаешь? - Я сотрудник центра. Единственный на весь центр человек. - Выходит, ты самозванно объявил, что представляешь человечество? - Никого я не представляю. Вернее, представляю человеческую точку зрения. А большего им и не нужно. - Ну ладно, раз уж ты стал одним из них, то почему бы тебе не пригласить нас войти? Мы ведь только того и хотим, чтобы нам уделили какое-то внимание. А вы игнорировали нас, будто мы и не существуем. Мы стучались у дверей - вот и все, что мы делали. - Не стучались, а колошматили во всю мочь. Ты не умеешь стучаться, Хорас. Ты сразу начинаешь колошматить. - Значит, ты ничего для нас не сделаешь? - Могу взять на себя смелость пригласить Эмму. Ей будет много удобнее в городе, чем здесь в палатке. Эмма покачала головой: - Я останусь с Хорасом. Спасибо, Тимоти, но я остаюсь с мужем. - Тогда я, вероятно, действительно ничего не могу сделать. - По-твоему, на этом можно поставить точку? - взвинтился Хорас. - Ты явился сюда с угрозами? - Не собирался и не собираюсь вам угрожать, а всего лишь прошу утихомириться. - А если мы не захотим? - Тогда в следующий раз прилечу уже не я, а кто-то другой. И он, вероятно, не будет пытаться соблюсти вежливость, как я. - Ты не очень-то походил на воплощение вежливости. - Может, и не походил, - согласился Тимоти. - Временами с тобой чертовски трудно сохранять вежливость. - Прекратите! - взвизгнула Эмма. - Прекратите оба! Опять вы вцепились друг другу в глотку, как всегда... - Она повернулась к Хорасу. - Слушай, ты! Ты заявляешь, что стучался у дверей. А по-моему, ты кидался камнями в окна. Вот именно, кидался камнями в окна, как хулиган... - И однажды, - подхватил Хорас, - я расшибу какое-нибудь окно вдребезги. Тогда уж городу, хочешь не хочешь, придется обратить на меня внимание... - Вот что, - сказал Тимоти. - Так и быть, скажу вам, как я намерен поступить. Я намерен вновь обратиться к совету центра с ходатайством по вашему делу. Еще сохраняется какой-то шанс, что вам разрешат поселиться в городе вдвоем, но уж, конечно, без роботов. - А нас это вполне устроит, - заявил Конрад. - Мы вовсе не рвемся в город. Мы делали то, что делали, ради Хораса. А нам самим и здесь хорошо. В нашем распоряжении вся планета, и мы попробуем построить общество роботов. Попробуем чего-нибудь добиться самостоятельно. Здесь много хорошей пахотной земли. Можем растить для города пищевые культуры. Да и другая работа найдется. - Как тебе такой поворот? - спросил Тимоти у Хораса. - Ну что ж, - согласился Хорас без особой охоты. - Раз уж они так хотят... - На Земле мы воевали с деревьями. - Конрад, оказывается, еще не считал свою речь оконченной. - Останься мы там, мы бы продолжали войну. Однако здесь нет смысла воевать с кем бы и с чем бы то ни было. Предоставленные сами себе, мы добьемся процветания. Мы начнем строить принципиально новую жизнь. И нет конца открывающимся перед нами новым возможностям... Тимоти присмотрелся к Хорасу, который елозил ногами, но молчал. Вид у Хораса был такой, словно у него кончился завод, вернее, словно ему сломали заводную пружину. - Я возвращаюсь в город и сделаю все, что смогу, - сказал Тимоти. - Но если вас согласятся впустить, будь любезен, Хорас, вести себя как подобает и держать рот на замке. Никакого хулиганства. У меня дом, очень похожий на усадьбу в Гопкинс Акре. Добро пожаловать, места хватит, и жить там будет приятно. Но если совершишь что-либо предосудительное, тебе будет от дома отказано. Согласен? Эмма дерзнула ответить за мужа: - Он согласен. Уж я присмотрю, чтобы все было в порядке. Я устала от жизни в дикости. Возвращайся в город, Тимоти, и похлопочи за нас, как сможешь. 14. ПЛАНЕТА РАДУГ Рядом с местом посадки невода громоздились исполинские белоснежные кристаллы, поставленные на попа будто специально для того, чтобы линия горизонта стала не ровной, а иззубренной. Под ногами стелились такие же кристаллы, но уложенные встык, как брусчатка мостовой. Синева неба была густой почти до черноты. Горизонт казался слишком близким - возможно, потому, что его подчеркивала пурпурная полоска. Безжалостный космос подходил к поверхности близко-близко, атмосферный слой был тонюсеньким, однако затруднений с дыханием не возникало. Белизна создавала ощущение холода, но на деле температура была вполне сносной, хоть в безрукавке ходи. Все молчали. Бун осматривался скорее по привычке, чем из интереса: кроме кристаллов, смотреть было совершенно не на что. Недоумение вызывало то, что в небе не было солнца, - откуда же тогда здесь тепло и свет? Над горизонтом мелькнула цветная вспышка и тут же пропала. - Что это? - опросила Инид. Естественно, ей никто не ответил. - Смотрите, вот опять!.. На этот раз вспышка не угасла, а взмыла над ломаным горизонтом по кривой - плавно вверх, а затем вниз. И над планетой повисла, разгораясь нежными красками, высокая переливчатая арка. - Радуга! - воскликнул Коркоран. - Попали, куда хотели... - Не просто радуга, - громыхнул Конепес. - Не исключено, что сие есть образчик людей-радуг. Прямо у них на глазах появлялись новые и новые радуги. Вспыхивали на пустом месте, взвивались в небо, изгибались арками. Арки, пересекая одна другого, собрались в витражи, и кристаллы вокруг тоже зажглись отраженными мягкими красками. Держались радуги устойчиво и все же не производили впечатления стабильности, в них ощущалась какая-то хрупкость и эфемерность, словно они еще не решили, задерживаться в небе или нет, и в любую секунду могли исчезнуть. Робот, не обращая внимания ни на какие радуги, вытащил из недр невода свое оборудование и принялся возиться у плиты. Инид и Коркоран, задрав головы, завороженно смотрели вверх. Шляпа, напротив, распростерся, почти разлегся на кристаллической брусчатке, и Конепес склонился над ним. - Кого-то не хватает, - заметил Бун не без удивления. - Мартина, вот кого! Куда он делся? - Выпал, - ответил Конепес. - Невод мог бы его удержать, однако не пожелал. - И ты никому не сказал? Даже не заикнулся о таком происшествии? - Мартин не соответствовал данному рейсу. Неводу сие было ясно и небезызвестно. - А бесконечники здесь, - проронил Коркоран. Троица в сутанах сбилась в кучку, но держалась особняком от всех остальных. - И все-таки это ужасно! - подала голос Инид. - Ты говоришь, Мартин выпал. А ты, случаем, его не столкнул? - Я находился далеко от него. Мне бы не дотянуться. - Что касается меня, - заявил Коркоран, - я о нем плакать не собираюсь. - Ты хоть имеешь представление, где он теперь? Вопрос задал Бун. Конепес подчеркнуто безразлично пожал плечами. Но тут заговорил Шляпа: "Я выступаю не от себя, а от имени людей-радуг. Они будут общаться с вами через меня." - А где они сами? - спросил Бун. "Вы их видите, - отозвался Шляпа. - Вашему зрению они представляются в форме радуг. Они приветствуют вас и позже будут беседовать с вами." - Что же получается, - не поверила Инид, - радуги, явления природы, и есть те мудрецы, к которым ты звал нас? - Мне они не кажутся похожими на мудрецов, - буркнул Коркоран. Волк прижался к Буну, и тот сказал тихо и успокоительно: - Все в порядке, старина. Держись поближе. Мы по-прежнему вместе, ты и я... - И это все, что твои люди-радуги сообщили нам? - продолжала Инид. - Что они приветствуют нас и позже, так и быть, побеседуют? "Да, это все, - ответил Шляпа. - Чего еще можно желать?" Робот возвестил: - В такой спешке я не мог приготовить ничего, кроме гамбургеров. Вас это удовлетворит? - Если это пища, - откликнулся Конепес, - то меня удовлетворит вполне. Радуги, столпившиеся над горизонтом, потеряли резкость, начали блекнуть, а потом угасли совсем. Буну почудилось, что, угаснув, они унесли с собой частицу тепла. Он даже вздрогнул в ознобе, хотя заведомо знал, что для такой реакции нет причин: температура не понизилась ни на градус. А все этот негодяй Шляпа, раздраженно подумал Бун. Втравил нас в какую-то ерунду, не позволив даже обсудить и другие предложения, Может, мелькнула мысль, Шляпа всегда был агентом радуг? Иначе откуда бы ему знать об их существовании, где их найти и на что они способны? А теперь он взялся еще и вещать от их имени... - Голосую за то, - произнес Бун вслух, - чтобы мы немедленно улетели отсюда. Какого черта мы здесь, собственно, делаем? - Ты задаешь себе тот же вопрос, что и я, - сказал Коркоран. "Мы прибыли сюда, - вмешался Шляпа, - за правосудием для бесконечников. Это единственный во Вселенной суд, где их выслушают беспристрастно, единственная инстанция, способная на действительно справедливый приговор." - Ну так пусть их судят поскорее, и мы отчалим, - выпалил Коркоран. - А еще лучше - оставим их здесь, и пусть себе ждут своего суда сколько влезет. Меня лично приговор, какой им вынесут, совершенно не интересует. - А меня интересует, - возразила Инид, и достаточно резко. - Они сгубили человечество. И я хочу знать, что им за это будет. "К правосудию дело не сводится, - опять вмешался Шляпа. - Здесь можно установить кое-что, представляющ