ь,  говорил  я  себе,  нет  там
никакого миоцена.
     Через несколько шагов  я  оказался  в  миоцене.  Солнце  клонилось  к
закату, крепкий ветер с севера гнал по траве крупные волны. Под гребнем, в
четверти мили от меня, тиранотерий, неуклюжий зверь со смешным выступающим
рогом на носу, поднял голову от травы и заревел.
     Я осторожно развернулся и шагнул назад, на дорогу, идя к автостоянке.
Остановился. Снял ботинки и поместил их точно  на  границе  времен,  чтобы
отметить вход на дорогу. Затем на  негнущихся  ногах  прошел  по  стоянке,
чтобы выдернуть из  земли  несколько  палок,  забитых  в  землю,  где  они
отмечали места парковки. По дороге я подобрал камень размером с кулак и  с
его помощью забил эти палки, отмечая дорогу в миоцен.
     После этого я сел на землю и обулся.  Внезапно  я  почувствовал  себя
усталым и опустошенным. Я искал в себе  торжество  и  не  находил  его.  Я
испытывал только благодарный покой и знал, что теперь все будет как  надо.
Раз я смог сделать одну дорогу в миоцен, значит, смогу  сделать  и  другие
такие же дороги. Не сам - такой, какой я есть, я на это  не  способен.  Но
однажды я шагнул внутрь Кошарика...
     Мне потребовалось довольно много времени, чтобы надеть  ботинки,  так
как руки не повиновались мне. Но наконец  я  с  этим  справился,  а  затем
направился к воротам. Мне надо было сделать  кое-что  очень  срочное.  Как
можно скорее я  должен  сказать  Райле,  что  мы  с  ней  можем  сохранить
Мастодонию.