в пiд стягами князя Волота, не дбав про ╨днiсть? - Колись - так, а зараз - нi. Тому й князь був колись тобi побратимом, нинi ж ма╨ остерiгатися тебе й дiяти так, як велять дiяти потреби землi. Збагни це, во╨водо, i повертай коней у город свiй придунайський. Князь, сподiваюсь, не гонить тебе з нього. Вепр дивиться на нього скоса i мовчить. - Це i вся твоя рада? - Уся, волостелине. - Шкода. Не сподiвався чути таке вiд тебе. - Гадав, як я Чужкрай, то мене легко пiдбити на змову? Помилився, Вепре. Я насамперед витязь, а для витязя честь над усе. Аж тепер упевнився i остаточно: те, з чим правився до Чужкрая, луснуло i луснуло безнадiйно. Тож нiчого iншого не лиша╨ться тепер: якось мусить вигородити себе. Ось тiльки як? Прикинутися й запевнити, що переконали його, Чужкра╨вi, докази. Ба, даремнi, мабуть, потуги. Чужкрай не такий простак, аби повiрити в щирiсть скороспiлого каяття. I те, i друге поривався сказати - дарма, усе видавалося дрiбним i нiкчемним. Зрештою пригадав причину розбрату з Волотом i заходився скаржитися вголос на сво© давнi й невтихаючi болi. Он скiльки лiт минуло, як не стало сина, а вiн не може забути тi╨© до крику болiсно© пагуби, як не забува╨ й князево© нерiшучостi в тiй пагубi. Через те й пiдозрiлий до кожного його заходу, може, саме тому й видаються вони зловорожими. Он до чого дiйшло: не вiрить навiть його видимо добрим намiрам. Чи то ж годен був подумати хтось, що таке станеться мiж ними? Журився та й журився сво©м безлiттям, аж поки журба та не викресала iскру живого вогню й не збудила бу╨сть чоловiчу: вдарив лихом об землю та й повелiв отрокам принести жбан iз медом, а за одним заходом i все, що треба до меду. - Пиймо, Чужкраю, - запросив господаря. - Най тонуть вони, i журба наша, i недоля, в цiм хмiльнiм напо©. Бiльше нiчим ©х, клятих, не здола╨ш. Присяйбiг, нiчим! Пили день, пили й другий, а настав час ©хати вiд Чужкрая, ще раз упевнився: цей ведмiдькуватий волостелин i княжий стражник на обводах не пропив розуму, пам'ята╨, що говорилося мiж ними, i чому говорилося. Через те, вiд'©жджаючи, визнав за доцiльне сказати во╨водi Велико© Луки: - Погомонiв з тобою - i нiби легше стало. Ано, iншим вертаю домiв. Старiю, певно, коли сам не можу вже упоратися з собою. - Пригаси злобу - i повернеш молодiсть, - сказав на те Чужкрай. Похитав, зголошуючись, головою та й спрямував коня до ворiт, а з ворiт - у зворотну путь, до Холмогорода. "Най бачить Чужкрай i вiру╨, - думав собi, - що я порозумнiшав. Од'©ду кiлька поприщ та й поверну коней до Всевлада. До гузна всi отi його благочестивi© глаголи. Маю довершити задумане - i край". Скiльки верстав ©©, свою невеселу зворотну путь, стiльки й думав: чому Чужкрай не пристав на його клич? Так вiру╨ в князеву непорочнiсть чи такий вдячний йому за подаровану волость? А чом би й нi? Еге, чом би не був вдячний? Окрiм коня, бронi та влади над сотнею дружинникiв нiчого, вважай, не мав. Тепер ма╨ волость, ╨ княжим стражем на обводах i в подарованiй волостi. Усе те здобув дякуючи князевi. А коли так, чи ╨ потреба правитися ще й до Всевлада, розкривати себе ще й перед Всевладом? Якщо вже Чужкрай почува╨ться вдячним князевi i не йде супроти князя, то Всевлад тим паче не пiде. Вiн сидить у крайнiм на захiд сонця закутi, обри обiйдуть його, як обiйде й княжа лжа, породжена чи всього лиш пояснена вторгненням обрiв. "Не з того кiнця почав я, - твердо ста╨ на думцi Вепр, - i не там шукаю собi соузникiв. Присяйбiг, не там!" XII_ Не те здивувало Миловиду й виповнило ╨ство ©© бентежним острахом, що Божейко пiдiйшов нечутно, нiби з аеру виплив. Дивував його видимий сум, а ще - зата╨ний бiль у очах, ба навiть докiр. "Чого ти?"запитала тихо i знiчено. "А ти не зна╨ш, чого?" "Бо таки не знаю". Помовчав мить i вже потiм сказав: "Мамця умирають". "Йой!" "Поглянь, - кивнув у той бiк, де мала бути Тивер, - питають, на кого залишиться наш Жданко".. Обернулася i, нiкого не вгледiвши анi поблизу, анi вдалинi, отетерiла. Хотiла вдатися зi сво©м клопотом до Божейка, та його не було вже. "Ладоньку мiй! Де ж ти?" - крикнула i, мабуть, злякалася власного крику - одразу ж i прокинулась. - Свiте ясний! - простогнала. - Сон це був а чи видиво? Певно ж, сон, та чому такий: "Мамця вмирають, питають, на кого лишиться наш Жданко?" Устала, стривожена, заглянула у вiкно й знову повернулася в сво╨ ложе, щiльнiше та надiйнiше укрилася веретою. За вiкном похмурий ранок, певно, збира╨ться на дощ, ось i сняться померлi. А все ж чому Божейко сказав саме так: "Мамця вмирають"? Чи не ╨ то правдиве оповiщення про смерть? Мамця його справдi слабувала тодi, як проводжала ©©, Миловидку, в роме©. Гляди, ждала, ждала, та й не дiждалася. Жарти хiба, п'яте лiто йде вже, як полишила ©© в Сонцепiку. I не просто ж собi попрощалася та й пiшла - пообiцяла повернутися укупi з Божейком. Йой, та за цi лiта справдi можна зiтлiти, ждучи, та плачучи, та втрачаючи останнi надi©. Ано, втрачаючи. Бо он скiльки ждала-виглядала, а не дiждалася нiчого. Хай першого лiтагадала собi: не впоралася Миловидка, усе ще шука╨ Божейка по свiтах. Хай узимку думала: якщо й знайшла сина та викупила, як повернуться дiти, коли путi земнi занесено снiгом, море вкрите кригою? А що лишалося ©й думати другого, третього, четвертого лiта? То ж не днi, то лiта! Боженьки! Утверджувалась та й утверджувалась, мабуть, у думцi, що не буде вже анi дiтей, анi добро© вiстi про них, а утверджуючись, плакала. I згасала плачучи. Лишенько неждане та негадане! Як же це вона, Миловидка, опростоволосилася так? Про себе дбала, бач, старалась увiрувати, що час виго╨ рани, а християнська обитель дасть спокiй i блаженство натомленiй людськими кривдами душi. Про те ж, що той самий час пiдточу╨ в рiднiй землi вiру в повернення Божейка, а з вiрою й Божейкових кревних, забула. Та тi ж люди вiддали ©й усе, до мiдницi, до обола, а вiддаючи, вiрили: Миловидка повернеться з сином; коли ж станеться так, що не вiднайде його, прийде i скаже: "Нема╨ Божейка в ромеях. Шукала довго i ревно, а не знайшла". Ось вiн, вiщий сон, i вся розгадка того сну. Пообiцяла ж сестрi ╙впраксi©, а затим i матерi-iгуменi: на найближчiм християнськiм святi прийме вже хрещення. Що ж буде, коли дотрима╨ слова i увiру╨ таки в Христа? Адже ©© нiщо вже не ╨днатиме тодi з сво©м людом, з землею Тиверською. А коли так, стане чужою ©м, нiколи не пiде вже за Дунай i не скаже Божейковим кревним: "Не ждiть Божейка". Ано, тодi вже назовсiм обрiже пуповину, що ╨днала з рiдним людом i рiдним кра╨м, замуру╨ себе в монастирських стiнах та й лишиться за стiнами до скону вiку. Зiщулилась, лякаючись, i ще тiснiше вкрилася веретою. Коли розвиднилося зовсiм i настав час гнати на пашу корiв, не пiшла й не стала перед очi сестри-казначе©, сестра-казначея змушена була заглянути до не© в келiю й спитати, не переступаючи порога: - Що з тобою? Ти хвора? А Миловида схлипувала пiд веретою й не могла спромогтися на слово. На ту оказiю нагодилася ╙впраксiя, збiглися послушницi, i сестра-казначея змушена була змiнити гнiв на милiсть: - Будь вiльна, коли так, сьогоднi iншi поженуть. Вирекла те сво╨ повелiння та й пiшла. Зате не пiшла сестра ╙впраксiя. Принесла води, дала попити, зрештою присiла коло Миловиди. - Святий боже, святий крiпкий, святий безсмертний, - молилася й гладила ©©, - помилуй нас. Дай нам силу здолати бiль сердечний, жалощi та сум'яття. Будь милостивий, господи, всели у серця нашi благодать свою. Уповала та й уповала на божу милiсть, просила та й просила заступництва, аж поки впевнилася: Миловидка стишу╨ться. - Ти для мене, мов доня рiдна, - щиро й довiрливо заглянула дiвчинi у вiчi. - Тво© болi - мо© болi, твоя печаль - моя печаль. Скажи, усе ще бо©шся богiв сво©х? - Цього разу, матiнко ╙впраксi╨, себе стало страшно. - Себе? - Ано. Наснився Божейко. Прийшов i сказав: "Мамця вмирають". А та мамця не чужа менi, матiнко ╙впраксi╨. Казала та й казала, хто для не© Божейкова мама, якi надi© покладала вона на не©, чого ждала, сподiваючись, i чого дiждалася. - Сон, дитино, всього лиш сон. Чи то ж можна так близько брати його до серця? - Як же не брати, коли я завинила перед тi╨ю жiнкою, правдиво кажучи, зрадила ©©. Монашка сiпнулася було перечити, та чомусь передумала i тiльки зiтхнула тяжко. А вже зiтхнувши, заходилася хвалити Миловидку. Бо коли помiзкувати добре та зважити все, то вона, Миловида, правдиво мислить i втiша╨ сестру ╙впраксiю сво©ми мислями. Грiх обманювати людей, а старших тим паче. Iсус Христос саме цьому вчить. Одна iз заповiдей його так i гласить: не обмани ближнього свого. I все ж хай задума╨ться Миловида: чи принесе вона сво╨ю правдою добро? Чи не лiпше буде, коли Божейкова мати не знатиме, що сталося з сином? - Я бiльше за тебе прожила, бiльше бачила й вiдаю, - довiрливо казала монашка й гладила-заспокоювала Миловиду. - Тож i речу: вiр менi. Вiр i знай: лiпше ждати й сподiватися, анiж знати правду, тим паче страшну. Сама помiзкуй: ось нема╨ тебе лiто, нема╨ друге, нема╨ й трет╨. Що дума╨ за тако© тривало© мовчанки-невiдомостi мати? А ось що, дитинко гожа: коли й спiткала когось iз двох вас бiда, то найбiльш ймовiрно, що спiткала не ©© сина, а тебе. Ано, тебе. Була б ти жива, здорова, гадатиме така мати, повернулася б до ©© порога й сказала б: "Не розшукала я Божейка". А ти не повернулася, тебе нема та й нема... Завваж собi, ще ж i таке може подумати Божейкова мати: дiти знайшли одне одного, а прибитися до рiдно©землi чи подати вiсточку про себе не можуть. Горе, дитино, не свiй брат, горе давно скосило б людей, коли б всевишнiй не винагородив ©х вiрою, малою чи великою, а все ж сподiванкою. То чи варто утинати ©©, рубати пiд корiнь, ту материну сподiванку? I чи гоже мучити себе, терзати душу каяттям? Помовчала мить i вже по мовчанцi додала: - Я давно приглядаюся до тебе, Миловидко, i певна: чиста вона, душа твоя. Чиста й безневинна. Тож i кажу: збирайся, мабуть, пiдемо з тобою. - Куди? - Слухати службу божу. Сьогоднi ти нiде не знайдеш утiхи серцю сво╨му, лиш там. - Я ж не прийняла ще вашо© вiри, як можу? - Дарма. Господь сказав: я кожному доступний, а вбогому та нужденному тим паче. I боялась, i огиналася, побоюючись, а проте не могла не послухатися ╙впраксi© - пiшла. Чула, ноги в не© мов камiннi, i серце завмерло, i мороз поза шкiрою ходить, та що вдi╨, коли ╙впраксiя - ╨дина опора i захист у цьому страшному й непривiтному свiтi. Не зна╨, що робила б, як жила б у ньому, коли б не ╙впраксiя. Потрiбна рада - порадить, забракне певностi - додасть. А захоче образити чи скривдити хтось, ╙впраксiя горою ста╨ на захист. Вона ©й як мати-заступниця, мати-потiшниця i мати-розрада. То як же може не послухатись тако© i не пiти? У церквi справдi було святково i затишно, вiд усiх i всього линуло урочисте блаженство - вiд молитов, що виголошувалися з амвона i пiдносились до склепiння, ставали гучнiшими пiд склепiнням, вiд блиску золотих оздоб, безлiчi свiтла, що переливалося в оздобах. Та чи не найвiдчутнiше надавав церковнiй вiдправi урочистостi хоровий спiв на криласi. Такий вiн був тихий та злагоджений i такий глибинно-зворушливий, що Миловида незчулася, як скорилася йому й полинула услiд за ним до незвiданих висот. Чи довго була полонена вiдправою, не зна╨, зате добре пам'ята╨ мить, коли збагнула: вона чужа i зайва в цiм храмi. Ано, розглянулася й побачила: усi тут при дiлi; однi щиро моляться, хрестяться та б'ють поклони, iншi пiдходять до образiв, мiняють свiчки i знову моляться, а вона сто©ть мов укопана, не зна╨, куди подiти себе. Робити те, що роблять iншi, не випада╨, адже не прийняла ще Христово© вiри, i стояти без дiла теж негоже. Чула, нiяково ©й, така, що обернулася б i пiшла. Та як пiде, коли поруч сестра ╙впраксiя, а позаду - монашки та й монашки. Зате коли завершилась вiдправа, не стала зважати на ╙впраксiю, обернулася й неприховане спiшно стала пробиратися до виходу. Таке вiдчуття переслiдувало, мовби крала щось i тепер бо©ться, аби не тикали пальцем i не казали: он пiшла з краденим. Жiноча обитель - не таке вже й привiлля. Тож i вiд людського ока не так просто сховатися. А зараз, як нiколи, хотiлося бути самiй iз собою. Куди ж подасться i де усамiтниться? В саду? То вiн же не довго буде пустельний: сестри вiдвiдають по вiдправi трапезну й знову залюднять його. I в келi© не схова╨ться. Туди прийде ╙впраксiя, питатиметься, що та як. Нi, лiпшо© самотини, як пасовисько, не вiдшукати, мабуть. Туди нiхто не прийде, там нiхто не перешкодить. Вiд монастиря до пасовиська на луках не така вже й далечiнь, до десяти стадi©в. I путь не раз сходжена, отож добре знана. Пiде нею не вагаючись i не розглядаючись. Може статися, що сьогоднi i не повернеться до келi©, ночуватиме в забудовi бiля обори. Не раз уже було так, то чом не ма╨ бути й нинi? На луках зараз буйнотрав'я, цвiтуть, виповнюючи аер, квiти, там - розкiш серцю, привiлля мислi. Одразу за луками йдуть поля, далi - пологi i теж вкритi зеленню гори. Коли вийти на тi гори та глянути на полуночний схiд, видно, розказують, як темнiють в далинi iншi гори, крутi й високi, не скрiзь доступнi, а вже за тими горами пiде знайома ©й фракiйська долина, сходжена i згорьована, а все ж чимось i рiдна. Чи не тим, що вона - вiдкрита путь у отчу землю, що коли б дiйшла до тих гiр та перетнула ©х, вважай, вiдчула б себе вдома. Одначе то тiльки сказати легко: коли б. Спробуй пiди та перетни. Йой, анi снаги, анi статкiв не вистачить. Чи не через них, тi вичерпанi до денця статки, й не зважу╨ться полишити святу обитель при теплiм ромейськiм морi. Божейковi ж нiчим уже не пособить, а коли не пособить Божейковi, чого ма╨ лишатися тут та хреститися? Аби приректи себе на таке життя, що в матерi-iгуменi, сестри ╙впраксi©? Аби бути навiчно вилученою зi свiту i зреченою всiх благ, що да╨ свiт? Йой, та нащо ©й i за що ©й такi блага? Були б справдi солiди, не оддала б ©х на обитель тодi ще, як була вельми вдячна обителi за спокiй i порятунок, нiзащо не лишилася б тут, сiла б на лодiю та й попливла б у Тивер. Ба, не сяде, бо не буде чим платити за пере©зд. А йти пiшою пiшаницею теж не зважиться. Одне, не зна╨ путi, що може вивести до Дунаю, а друге, он як довго ма╨ правитись, аби дiйти. Лiто, два, а то й три. Бiдна вона, бiдна. Повiрила серцю та й подалася в такi далекi й такi непевнi мандри. Засiла на сво╨ безголiв'я в монастирi й сидить тепер тут, нiби пташка в тенетах. А Божейко ще й невдоволений нею, най i ввi снi, все ж прийшов i попрiкнув: на кого залишиться Жданко? Йой, таж те iм'я, той жарт-бажання лиш раз i чула з його уст. Не десь-iнде, там-таки, на святi Ярила. Весь вечiр бiгала у парi з Божейком i встигла вiдчути себе за ту бiганину неабиякою рiдною Божейковi. Ще не горнулася до нього i не дозволяла обiймати себе, як дозволяли iншi, зате й не соромилась. Куди кликав, туди i йшла, на що спонукав у iграх святкових, на те i зважувалась. I радiла одною з ним радiстю, i смiялася одним смiхом, а вже що видом яснiла та щебетала, яснiючи, то йой! Тако© ясно© та щебетливо© далебi в усiм молодечiм гуртi не було. Не пригаду╨ вже, як сталося, що заговорили саме про Жданка. Зда╨ться, домовлялися, усамiтнившись, що вiднинi зустрiчатимуться та й зустрiчатимуться вже, аж поки не настане обiцяний Купало, i Божейко запитав, чи стариня не сваритиме ©© за те. "Я люба старинi, - сказала, - вона добра зi мною, нiколи не сварить". "Так-таки й нiколи?" "Присяйбiг. Лише раз i нагримала, та й то не мамця, не татуньо - бабця". "Бабцi жалiють онучат, а твоя нагримала?" "Бо завинила". Не вдовольнився, певно, тим, що сказала, помовчав i знов запитав: "А чим?" "Лiлей нарвала в озерi". "Ов! Чи то така вже провина?" "Я сама гадала, що нi, а бабця iнше повiдали. Сказали, дiвцi не личить бути жорстокою. Лiле© - русалчинi дiти, пощо вкорочую ©м вiку? Русалка плакатиме за дiтками i може втопити мене при нагодi". Замислився, зважуючи почуте, а Миловидка користувалася тим, що мовчить, i оповiдала далi: "Я, може, й не сприйняла б тi╨© сварки так близько до серця, та наснилися тi дiти невдовзi. Пливу буцiмто на лодi© й бачу багато-багато лiлей! Простягаю руку до одно© - таки ж лiлея, бiла та пишна, пишна та знадлива, аж серце заходиться вiд тi╨© знади. А зiрвала - маю в руках хлопчика. Не спинилася чомусь, пiдпливла, зiрвала другу - знов мала хлопчика, третю - знов хлопчика. "Йой, - опам'яталась нарештi. - IЦо ж це я роблю? Це ж ©©, русалчинi, дiти!" Стою в лодi©, тримаю у себе на руках тих дiток i не знаю, що з ними вдiяти. I в воду кинути не зважуюсь: живi ж створiннячка, i в себе боюсь лишати". Божейко кинув тодi на не© бистрий позирк очей сво©х i засмутився. "То недобрий сон, Миловидко". "Гада╨ш, клопiт матиму?" "Люд так гада╨: коли сняться дiти - бути клопоту". Страх як хотiла сказати йому, що вiщу╨ той сон насправдi, а соромилася. Так дуже соромилась i так яснiла видом вiд свого щасливого сорому, що Божейко завважив ©© ясноликiсть i спинивсь, подивований. "Чого ти?" "Бабуся iнакше тлумачать той сон".. "Iнакше?" "Сказали, що в мене будуть лиш хлопчики та й хлопчики, не буде дiвок". "Йой!"-вигукнув потiшено i так заiскрив очима, всiм видом сво©м, що й геть увiгнав ©© в червiнь. Схопив, потiшений, за руку й повелiв бiгти до молодечого гурту, що веселився бiля вогню. "Знай, - сказав твердо й довiрливо, - так жду вже тебе, так жду! Коли поберемося та матимемо хлопчика, назву його Жданком". Не дiждалися анi дiвчинки, анi хлопчика. Потоптали тi намiри-ждання Хiльбудi╨вi легiонери. Потоптали та й зробили прахом. А все ж чому Божейко згадав увi снi саме матiр i Жданка? То натяк, що вона, приймаючи хрещення, убива╨ в собi матiр-Тивер, бiльше того, прирiка╨ на безцвiття плоть, а з плоттю й потреби роду людського? Йой, а хiба нi? Так воно ╨, так воно й буде. Запаку╨ себе за стiнами обителi й нидiтиме та сохнутиме, сохнутиме та нидiтиме, аж поки не вiдцвiте ©© дерево. Чи то ж та благодать, яко© хоче, заради яко© одважувалась i правилася в чужу землю, нiби у рiчковий вир кидалася? Та вона ж молода i красна собою, та в нiй же он яка сила ╨ i яка може бути, коли не сушитиме себе гризотами, що переслiдують через постiйнi бажання лету i пута, що не дають злетiти. Хай i так: нема╨ Божейка, лада жаданого, зате ╨ вона, Миловидна. Чи то ж правдиво i чи гоже буде, коли схова╨ себе на вiки вiчнi за кам'яними мурами обителi, не дасть паростi-плоду, стане самотньою билиною, котра якщо й знадобиться комусь, то хiба лиш на те, щоб витерти об не© ноги? Ма╨ бути вдячна обителi, бо пригрiла свого часу, дала шматок хлiба й притулок? А чи не занадто велика це плата за хлiб i притулок? Там, за широким Дуна╨м, давно прокинулись, певно, поля, покрилися листом дерева, вибуяла пiд теплим i не спекотнявим ще сонцем трава. А коли вибуяла по луках та узлiссях трава, то зацвiли й квiти. О, вона не забула, вона добре пам'ята╨, яка духмянiсть сто©ть на луцi, коли цвiтуть квiти! Дух перехоплю╨, серце завмира╨ вiд солодощiв, що п'янять i сп'яняють, тiшать i заколисують. А спiв пташок над луками... Тут, у ромеях, усе те не лиша╨ ©© байдужою, ╨ тим ╨диним, що скрашу╨ свiт i трима╨ на свiтi. А якою вiдрадою i яким блаженством були б цi чари передлiтньо© повенi там, на зелених полях та прирiчкових луках Тиверi? Коли б знову потрапила туди, та узрiла, та впилась чарами, певно, й забула б усе, що було з нею, гляди, й сказала б сама собi: а свiт не такий уже й бридкий, як дума╨ться часом. - Будь вiльна, сестро, - пiдiйшла й сказала тiй, що замiнила ©© сьогоднi. - Я попасу корови. - Чом так? - Побувала в храмi, послухала службу божу, то й упокорила в собi дух неспокою, бентеги сердечно©. Матушцi-казначе© скажеш, що я велiла тобi бути вiльною. Послушниця усе ще не йняла вiри. - Зiзнаюсь тобi: не вельми хочеться повертатись туди. Коли не цю, то iншу роботу вигадають. Може, надвечiр пiду вже? - А коли матушка-казначея гнiватиметься? - Звiдки знатиме? Пасли корiв i гомонiли, завертали тих, що йшли далi дозволеного, й знову гомонiли. Коли ж настав час до©ти ©х, а по до©ннi трапезувати купно, i зовсiм дали собi волю. Жартували, смiялися, розповiдали бувальщини й знову смiялися. Де й подiлися сумирнiсть та покора, що були написанi на лицях там, за монастирськими мурами. Гляньте, забули й про писання: коли ©си, ©ж мовчки. - Ти чого так плакала вдосвiта? - схилилася та, що сидiла ближче, й запитала ута╨мничено. - Сама не знаю. - Так слiзно плакала i не зна╨ш? Усе хова╨шся вiд нас, гада╨ш, коли ми iншого роду-племенi, то вже й чужi, не здатнi прийти й стати на помiч? - Ба нi, - заперечила щиро. - Це тому, сестро, що певна, нiхто не пособить менi в мо©й бiдi. - Зна╨мо, в такiй бiдi, як у тебе, нiхто не пособить. А все ж, може, порадили б чи розрадили якось? Негоже цуратися нас, сестро, мовчати та й мовчати. Що мала сказати такiй? Перечити? Ба, то ж правда: неприязна вона з послушницями. Хай не цура╨ться, все ж неприязна. Зна╨ ╙впраксiю i тiльки ╙впраксiю, з усiма iншими - аж надто стримана. Веселяться - мовчить, сперечаються - теж мовчить. А доходить до змагання, хто пастиме корiв, не бариться вискочити: "Я, сестри". I таки сказала, чого плакала. Не вельми йойкали та божкали послушницi, чуючи ©© сповiдь-зiзнання: чи то велике диво - сон, а проте, розгадуючи його, були i зичливi, i добрi. Коли ж вгомонилися й пiшли кожна в сво╨ дiло, та, що заговорила до Миловиди першою, сказала притишено, аби iншi не чули: - Тобi слiд якось оповiстити Божейкову маму, що сталося з Божейком i з тобою. Iнакше не заспоко©шся, усе життя мучитиме совiсть. - Як же я перешлю ©©, вiсточку, коли така далечiнь? - Ходи до морського пристанища, питай та розпитуй, може, натрапиш на мореходiв, що йтимуть туди, та й перекажеш. -_ Йой, хто перекаже, коли Божейкова мама живе далеко в лiсi. - Тодi сама подайся туди. - Марна потуга, сестро. Попереду он якi гори i яка задовга морська путь, а в мене анi солiди. Порадниця подумала i вже потiм повiдала сво© думи: - Горами не йди, горами не пройдеш. Прався берегом. Тут путi торованi, та й люд повсякдень вешта╨ться. Десь пiшо йтимеш, десь станеш, заробиш солiду, другу та й пiд'©деш. Не така вже й мудра була ©© рада, а все ж запала в серце. А й справдi, чи вона не здатна заробити та й ©хати, заробити та й знову ©хати? Ромейськi береги густо заселенi. Пристане до рибалок - заробить, пiде на поле - знов заробить. Не всi ж мають рабiв, а лiто - гаряча пора, влiтку усiм потрiбнi робочi руки. Багато пiде на те лiт? Хай i так, зате з кожним лiтом буде ближче до рiдно© землi. Говiркiшою i веселiшою здавалася увесь той день. А надiйшов вечiр, сказали, час повертатися до обителi, осмутнiла. Це ж прийде ╙впраксiя й запита╨, чом подалася з храму да так, що наздогнати не можна було? А ще ж може нагадати: "Готуйся, Миловидко, наближа╨ться день твого хрещення, будеш прийнята в клiр". Що скаже ©й, коли нагада╨? День хрещення наближа╨ться i наближа╨ться невiдступно. Повернулася пiзно й постаралася пройти до келi© непомiченою. Ждала, ось-ось хтось прийде, а ждучи, потерпала. Нiби пташка, що ©© загнали в клiтку. Тому й сiла ближче до вiкна, тому й поривалася: бодай думкою бути там, де широкий простiр, де розкiш-воля. "Я й справдi, нiби в клiтцi, коли точнiше - в кам'янiм мiшку". Кам'яний мiшок... Де вона чула таке? Тут, у Фессалонiцi? Ба нi, у Веронi. Жiнки розповiдали ©й бувальщину, схожу на казку, та й згадували цi слова: молоду матiр, що провинилася перед сво©м мужем, замурували у кам'яний мiшок. Чого тiльки не бува╨ на бiлому свiтi. А все через те, мабуть, що бажання одних стають завадою для бажання iнших, що з-помiж людей завжди вишукуються такi, котрим байдуже, на чи╨му безлiттi зiзрiватиме ©хн╨ щастя. Аби зiзрiло, аби лиш мати його! Так повiвся з нею i тисячами таких, як вона, намiсник Хiльбудiй, таку, коли не гiршу, долю уготували й тiй, що жила давно-давно i, як i вона, Миловида, не побажала бути усладою свавiллю i свавiльникам. Свiдкiв тi╨© осмути, мабуть, i на свiтi нема╨ вже, одначе в околiях Верони добре пам'ятають: сталася вона невдовзi по тому, як у обводи ©хньо© землi вломилися готи. Один iз привiдцiв того варварського племенi по iменi Аспар облюбував замкнену довкружнiми горами Долину Юпiтерово© Ласки, сiв там iз родом сво©м i став володарем зелених лукiв та плодоносних нив обабiч рiки, що витiкала з гiр. Дива в тiм, скажiмо, мало - готи затопили собою всi полуночнi землi славно© колись Римсько© iмперi©, стали по сутi волостелинами в нiй. Та цей, Аспар, повiвся таки дивно: змурував в ущелинi, що ╨днала облюбовану ним долину з усiма iншими провiнцiями iмперi©, замок i тим вiдгородився вiд не©. У замок, як i в долину, хай i невсiм, все ж можна було проникнути з дозволу волостелина чи його сторожi, з долини ж не дозволялося ви©здити, надто людовi, що опинився пiд п'ятою Аспара i його роду. Мабуть, саме тому веселу й щедру колись на злаки Долину Юпiтерово© Ласки стали називати Долиною Слiз, а гота Аспара - волостелином-вiдлюдьком. Про подобу його, як i про повадки у вiдособлених вiд свiту володiннях, розповiдали таке, вiд чого серце бралося холодом. I потворний вiн, казали, i нещадний такий, що проти ночi згадувати страшно. Хто мав перед ним якусь провину i потрапляв у зв'язку з цим до замку, той звiдти не повертався вже. Чому такий, нiхто достеменно не знав. Лишалось догадуватися, а догадки всякi бувають. Однi подейкували, нiби Аспар малим ще був викрадений вовками й рiс певний час серед вовкiв, годувався молоком вовчицi, через те такий лютий та нелюдяний; iншi казали, що то неправда, виростав вiн, як i всi дiти, серед людей. Провинилася перед богами мати його й була покарана за ту провину сином: позаздрила, коли ходила непразною, тiлеснiй лiпотi дiвчини-поселянки, приревнувала до не© мужа свого i, лютуючи з ревнощiв, нацькувала на те дiвча псiв, хотiла бачити нещасну потворною, а сталося так, що народила потвору. Боги нещаднi до тих, хто носить в утробi дитя i сi╨ злобу чи смерть. Отож i помстились на нiй - надали дитинi псину подобу. А на свiтi не було ще такого, щоб потвори виростали добрими. Не було й не буде. Потвори заздрять людям, надiленим здоров'ям, щастям, лiпотою чи просто людською подобою. Через те й помщаються нещадно. Вiрити цiй, останнiй, гадцi допомагав i сам Аспар: не було такого випадку, щоб вiн ви©здив на люди без маски. Таке подейкували про гота-вiдлюдька поза Долиною Слiз. Що думали й казали про нього в самiй Долинi, те лишалося та╨мницею. ╙дине, що вдалося почути, - загадковий волостелин понад усе полюбля╨ лови i здебiльше бува╨ на ловах. А ще до смаку йому хмiльнi напо©, не розмина╨ться i з младомладими жонами свого володiння. Котру вподобав, чинячи лови, та не мина╨ вже його тенет: або ж гуля╨-бенкету╨ з уподобаною вродливицею по затишних медушах, або бере на седмицю-двi до замку. Бо вiн - волостелин у Долинi, його бажанням нiхто не смi╨ перечити. Патрицi© сусiднiх провiнцiй i дивувалися тим повадкам, i жахалися ©х. Тому й обминали володiння гота десятою дорогою. Та, видно, не завжди обминав вiн ©х, бо коли не в однiм, то в iншiм селищi почали об'являтися чутки: бачили там i там. Те багатьох примусило загадатися: чому? Не загадався лиш префект найближчо© з Долиною Слiз провiнцi© - вiн надто твердо почував себе, щоб страхатися появи гота. Так i сказав, коли доповiли йому: "Ну й що? Повинен же вiн вилiзти колись iз сво╨© берлоги й шукати з нами спiлки. Не чули хiба, не зна╨те: нинi до того йдеться. Король готiв-завойовникiв усвiдомив нарештi: вiн не пiдкорить собi iмперiю, доки не знайде спiльно© мови з патрицiями iмперi©". Та оманливою виявилася його твердiсть, як i безпечнiсть: Аспар менш за все зважав на намiри короля. Опинившись за межами Долини Слiз всього лиш з цiкавостi, натрапив вiн поблизу одного з сусiднiх замкiв на писану вродливицю i не мiг уже втримати себе вiд спокуси побачитись iз нею вдруге. Забув, поборений тим бажанням, про лови, забув i про младомладих жон свого володiння. Вночi допiзна гупав громiздкими чадигами в горiшнiй клiтi свого замку, а надходив день, сiдлав коня, брав надiйний супровiд i правився туди, куди кликало серце. Раз, вдруге i втрет╨ отак. На лихо, довiдався: то донька самого префекта Руфа. Бо таки бачив ©©, як правилася у супроводi вiтця свого до сусiднього селища, бачив i тодi, як прогулювалась у самому замку в супроводi якогось вельми запопадливого молодця. Хто зна╨, чи й зважився б на щось, коли б не пересвiдчився за четвертими вiдвiдинами володiнь префекта: у доньки його i молодця, що в'╨ться коло не©, йдеться до злюбу. А пересвiдчивсь - не став вагатися: взяв iз собою ватагу мужiв та й викрав доньку префекта, правдивiше, вiдбив ©© в охорони, що супроводжувала Корнелiю в гостi до нареченого. Челядь поспiшила, ясна рiч, доповiсти патрицiю: сталася бiда, налетiли в путi прикритi масками во©ни, вiдтiснили сторожу i, прихопивши з собою Корнелiю, зникли в лiсових хащах. Люцiй Руф мав би розгнiватись на бевзiв, якi дозволили таке, та не до гнiву було. Вiн догадувався, хто тi, що в масках, а догадуючись, холонув серцем. На таке здатнi лиш готи. Не хтось iнший, тiльки вони! I коли догадка його правда, донька потрапила в руки найлихiшого з них - вiдлюдька. Недовго нiмував, вражений страшною вiстю, кинув клич, зiбрав пiд свою руку всiх, кого мiг зiбрати, й пiшов по слiду. А слiд вивiв таки в Долину Слiз. - Це тут моя дитина, - карався пiдозрою й не хотiв вiрити власнiй пiдозрi. - Це Аспар, отой гот-вiдлюдько посягнув на Корнелiю. Що ж вдi╨мо, як зарадимо бiдi? Знайшлись такi, що покладали надi© на короля: вiн i вiдлюдьковi вправить мiзки. Та ©м одразу ж заперечили: коли то буде? Корнелiю слiд визволяти негайно. - Ма╨мо обступити вiдлюдька в його лiгвi, - казали префектовi, - i такою силою, котра примусила б зважити на нашу вимогу. Так i скажемо тому готовi: не поверне Корнелi© - покличемо сусiдiв, усiм хрещеним людом пiдемо на нього. I горе буде тодi його прославленому безбожними дiлами замку, горе й тим, кого дiстанемо за його стiнами. Остання порада видалася патрицiю Руфу слушною, i вiн пiдступив до Аспарового замку, зажадав побачення з волостелином мiжгiр'я. Аспар не явив за цим разом гординi, одначе ви©хав iз ворiт не сам - гiнця свого вислав. - Володар наш, - сказав гонець, - радий бачити патрицiя в сво╨му замку яко гостя i приятеля. - Ми не гостити при©хали, - не спокусився префект на запросини. - Хай волостелин Долини Слiз скаже, нащо вiн чинить у наших володiннях розбiй? Де наша донька Корнелiя? Там, у замку, як i ранiш, не барилися, розчинилися по якiмсь часi мiцнi дубовi ворота i з них ви©хав ладний собою, при бронi i в пишнiм убраннi муж. Його супроводжували не менш ладнi i теж закутi в броню во©ни. - Патрицiй ма╨ всi пiдстави гнiватись на мене, - мовив той, що стояв попереду всiх, - i все ж я просив би його бути милостивим до вiльного вiд злюбних уз мужа, якому мина╨ вже тридцяте лiто. - З ким я бесiдую? - З Аспаром, володарем замку i мiжгiр'я, що за замком. Мiж тими, якi ви©хали з ворiт, i тими, котрi стояли перед воротами, запала нiмотна тиша. Однi ждали, що скаже вiтець Корнелi©, iншi дивувалися почутому й вiдмовчувались, дивуючись: той, що назвався Аспаром, був во©ном-миловидком, таким красним собою, що пiсля всього чутого й перечутого про нього годi було й вiрити, нiби це вiн. - Я об'явився тут не для того, щоб роздавати милостi. Питаю про iнше: як сусiда смiв посягати на помовлену вже дiвчину, на мо╨, зрештою, право, право батька i волостелина? Де моя донька? Що з нею? - Корнелiя в мене, достойний. А взяв я ©© тому, що вподобав i хочу, аби була менi жоною. - Може, у готiв i водиться так - добувати собi жон, як i все iнше, татьбою, у нас - нi. Волостелин мав би пам'ятати це, як i те, що я, вiтець Корнелi©, не волiю мати зятя з чужого племенi. - Зате волi╨ Корнелiя. - Неправда! У доньки ╨ наречений, вона дала вже згоду стати його жоною. Про яку волю може йти мова, коли дiвчину взято силою? - Хай патрицiй пiде й запита╨. Донька його недалеко, вона тут-таки, в замку. I страхався Люцiй Руф, передчуваючи непоправне, i обурювався, ба погрожував навiть, казав, коли Аспар нинi ж, цi╨© митi не поставить перед його очi Корнелiю, вiн, префект провiнцi©, не знати що зробить iз ним, iз його замком, з землею, в якiй утвердився незаконно тать i промишля╨ татьбою, а завершив сво© погрози тим, що зголосився-таки пiти в замок i на власнi очi побачити дитя сво╨. Аспар дозволив батьковi самому, без свiдкiв поговорити з донькою. Правда, i бачив, як зустрiлися, i чув усе, про що говорили. Полонянка не знати як зрадiла, угледiвши вiтця свого, та одразу ж припала йому до грудей i розплакалася, як плачуть усi тi, хто втрача╨ багато, а набува╨ не знати що. Одначе, коли патрицiй Руф сказав ©й: "Збирайся, дитино, я прийшов визволити тебе", пiдвела засмученi очi й запитала: "А чи треба? Хто мене вiзьме пiсля всього? Певна, Емiлiй Долабелла перший вiдкинеться, довiдавшись, що ночувала в чужiй оселi, побувала в чужих та ще й овiяних недоброю славою руках". Знову припала до батькових грудей i ще ревнiше заплакала. I улещав ©© патрицiй, i обiцяв: бiди позаду, дарма, тулилася до нього й ридала, журилась бiдою сво╨ю i знову ридала. Коли ж нагадав: час збиратися, сказала те, що й перше: ©© доля вирiшена вже, що буде, те й буде, лишиться з Аспаром. Розгнiвався префект, одначе не так на доньку, як на гота, що став йому з волi випадку сусiдом. Громи метав на його голову, а завершив сво© погрози повелiнням: якщо Аспар хоче мати Корнелiю за жону, вiн ма╨ виправдати себе перед хрещеним людом за колишн╨, зректися всього ганебного, що було в його колишньому, й обвiнчатися з донькою за всiма законами вiри Христово©. Не подобалось Аспаровi те повелiння, хмурився i мовчав. Бо не звик коритися. Досi навпаки було: усi i без жодного супротиву корилися йому. А все ж, коли пiдвiв очi, iншо© гадки не було: заради Корнелi© i миру з ©© кревними й Аспар покориться. Обвiнчавшись з найлiпшою, що знав досi, дiвчиною з аристократично© родини i ставши законним мужем мило© серцю жони, Аспар примiтно вгомонився, схоже, що вiдмовився вiд варварських звичок. Тiшився молодою господинею в сво╨му замку й почував себе неабияк втiшеним. Зрештою згадав, що вiн володар не лише замку, а й долини мiж гiр, й загорiвся iншим бажанням - показати Корнелi© сво© володiння. Возив та й возив молоду свою жону, показував та й показував: i коней, що ©х ростили для нього конюшi, i угiддя в долинi та пiдгiр'©, все багатство, що мав у обводах свого володiння. Так минала седмиця за седмицею. На змiну передлiттю прийшло лiто, теплiнь зацарювала в долах, як i в серцi господинi замку. Та ось настав час ловiв - i Аспар розхолодився раптом, все рiдше й рiдше став засиджуватись бiля Корнелi©, зрештою зайшов одного ранку й сказав: ©де на лови. - Чи надовго? - поцiкавилася. - Лише на день. Не сподiвалася, що може бути iнакше, тому й не стривожилася. "Нехай, - гадала собi. - Не все ж йому бути зi мною. Лови i для вiтця неабияка пристрасть. То - друга утiха позлюблених мужiв. Чого ма╨ вiдмовляти йому в нiй?" А тривога чатувала вже на не© на подвiр'© замку, не загаялася вiдвiдати й замок: Аспар не повернувся анi того, анi наступного дня. Де ночував, з ким був, лише небо вiдало. I засмутилася Корнелiя, а смуток не забарився зродити й страх: що коли муж ©© згадав колишн╨ i знову вдався до колишнього? За першим разом визнала за потрiбне промовчати, за другим - не змогла вже. Аспар не сам повернувся - з ватагою. Таку вакханалiю чинили до свiтання, що в Корнелi© серце обливалося кров'ю, гляди, й головою об мур билася б, коли б не рятiвна на всi випадки сподiванка: а може ж, це востанн╨? Пiде ватага, проспиться ©© повелитель - i вона ублага╨ його, зрештою повелить йому, аби не робив того бiльше. Та ба, не дiждалася мужа в жiночiй половинi замку. Захмелiвши, спав вiн мало не до ночi, а проснувся, знову став на чолi ватаги й повiв ©© за собою. Корнелiя i зовсiм змалiла на силi вiд тi╨© зневаги, зрештою зiбралася з нею й обурилась. Хай зна╨, коли так: по©де до кревних сво©х, сяде пiд надiйним крилом вiтця й сидiтиме там доти, доки не об'явиться i не вклониться всiм та не присягне: бiльше такого не буде. Була аж надто рiшуча, коли зважувалась, ще бiльшо© рiшучостi прибрала, як стала перед конюшими й звелiла ©м сiдлати коня. Тi й послухалися, засiдлали, а дiйшло до ви©зду з володiння - заступили дорогу: не велею. - Менi, господинi? Хто смiв? - Муж ваш, достойна. Знала, тут проти волi Аспара нiхто не пiде, тому лютувала, а лютуючи, шукала рятунку. I таки знайшла його. Помiтила серед челядникiв ласого на дарiвщину мужа й не поскупилася привезеним iз собою золотом. - Вiзьми оце, - показала з рук, - i вволь мою волю. - Яку, достойна? - Вiдвези мене до вiтця мого. Зiтхнув челядник й похитав, перечачи, головою. - То неможливо. - Коли добудемося до замку мо©х кревних, втричi бiльше матимеш. - Кажу ж, неможливо. - Тодi... тодi вивези iз замку й покажи, де бува╨ муж, що робить, коли завершить лови. Челядник переступив iз ноги на ногу, ба навiть крекнув досадуючи. - Пiзно, господине. Удосвiта муж ваш поверта╨ться до замку. Хай iншим разом. Корнелiя бачила: хочеться челядниковi мати те, що обiця╨ господиня, а не зважу╨ться взяти, бо©ться пiти супроти волi господаря. Через те не вельми набивалася з дарами. Хай челядник помислить на самотi, хай розпалить у собi вогонь жадоби. I не помилилася. Челядник прийшов-таки до не© через кiлька днiв i вивiз непомiтно iз замку, показав медушу при битiй путi, а в медушi - миловиду господиню весело© оселi. Немов метелик, пурхала помiж хмiльними мужами, всiм усмiхалася i вiд усiх вмiла ухилитися. Лише вiд Аспара не вмiла та й не мала бажання ухилятися. Обiймав - пiддавалася обiймам, саджав на колiна - сяяла сонцем i знов пiддавалася, цiлував у безсоромно оголенi груди - смiялась i не перечила. У Корнелi© туман ходив перед очима вiд образи, ганьби i приниження. Та даремно челядник боявся за не© й застерiгав раз у раз: "Будьте мужньою, достойна, не лементуйте i не виказуйте себе. Викажете - бiда буде i менi, i вам". Корнелiя знайшла в собi мужнiсть стерпiти. Тодi вже, як дiсталася стiйбища й сiла на коня, оперiщила його пугою й пустила на всю кiнську пору, мовби втiкала вiд само© себе. Що робила вона, коли повернулася в замок, нiхто не вiдав. На челядь не показувалася i до ложницi нiкого не впускала. Анi того дня, що настав по поверненнi вiд медушi, анi наступного. Не вийшла вона й тодi, як у замку оповiстили: володар мiжгiр'я поверта╨ться з ловiв. - Що з жоною? - помiтив Аспар ©© вiдсутнiсть серед тих, що зустрiчали. - Вона хвора? - Не вiдаю. - Як то не вiда╨ш? - спохмурнiв. - Господиня нiкого не впуска╨ до себе. Не став бiльше допитуватися в челядника, передав коня й пiшов до жони. Бачила, мабуть, як в'©здив вiн до замку та й чула галас юрби, що зустрiчала, - дверi не були вже запертi. Щоправда, не пiшла назустрiч Аспаровi i не обняла, як водиться, сидiла i ждала, коли волостелин сам наблизиться до не©. - Що з тобою, Корнелi╨? - стривожився чи вдавав iз себе стривоженого. - Чим ти опечалена так? - Поганi вiстi надiйшли вiд кревних. Матуся вмира╨. Хотiла провiдати ©©, та муж запер ворота, велiв не випускати мене, свою господиню, з замку. Вона таки заплакала. Не так, як за тим разом, як зайшов вiтець i сказав: "Збирайся, ти вiльна", - все ж ревно i жалiсно. Так жалiсно, що навiть байдужого до жiночих слiз Аспара вразила. - Про що рiч, - не зволiкав iз речницею. - Хочеш по©хати - ©дь. Коли запрягати коней? - Зараз, негайно. Я й так багато втратила, цiлих двi доби б'юсь, мов пташка в тенетах, а випурхнути не можу. - Збирайся, конi подадуть. Вийшов i дав челядi сво╨ повелiння - лаштувати колiсницю для дальньо© путi. А поки лаштували ©© та впрягали коней, покликав до себе тих, хто охороняв у його вiдсутнiсть ворота. - В жони мо╨© був хтось iз сусiдньо© провiнцi©? - Не було. - Як то не було? - Бо не було. Ворота охоронялися, нiхто не в'©здив у них за останнi п'ять дiб. - То, може, жона моя посилала когось до матерi? - Таке теж вiдпада╨. Жоден вершник не ви©здив iз мiжгiр'я. Волостелин пильно приглядався до привiдцi сторожi. А те не обiцяло втiхи.. - Як же господиня зна╨, що в не© нездужа╨ мати? Духи принесли ©й тi вiстi чи як? - Про те вiдомо лиш господинi. Аспар хмурився. Видно було: його роздирають сумнiви, а чи правдивi вони, не знав. - Iди, - повелiв зрештою охоронцевi. - I моли бога, щоб справдi було так. Бо коли довiдаюся, що таки при©здив хтось до не© чи ви©здив iз мiжгiр'я, начувайся. Пождав, доки вляжуться зворохобленi думки, й спрямував стопи сво© до жони. - А що з матiр'ю? - Казала вже: недужа. - Питаю, який недуг? Невже тi, що були в тебе, не сказали? - Казати не казали, та оповiстили страшне: матуся наснилася менi в чорному. - Ах, наснилася! - нiби аж зрадiв Аспар. - Тодi складай, жоно, сво© речi i лишайся вдома. Корнелiя всього, видно, сподiвалася вiд свого вiдлюдька, тому не вельми й здивувалася. Зате обурення ©© дало нарештi про себе знати. - Я, зда╨ться, не продана тобi! - Зате обвiнчана зi мною. Сама того хотiла, отож i будь нею, в усьому покiрною жоною. Жiнка ╨ жiнка, коли вже розлютиться, не бачить, де дверi, а де вiкно. - Ти... ти забува╨ш, - позеленiла зi злостi, - що я не беззахисна, що менi досить кинути клич - i на помiч прийде сила, перед якою не вистоять анi тво© ворота в Долину Слiз, анi твiй замок. Темнiв i Аспар на лицi. - Ти спершу кинь його, клич! - мовив не без погорди. - Замок он який, звiдси швидше до бога докличешся, анiж до батенька. Корнелiя нацiлилась було крикнути: "Я докличусь!" - та втрималася. Нащо казати такому? Чи вона не донька знаного в кра© префекта, чи не вiда╨: мовчання - золото, хто мовчить, той двох навчить. Найперше, що вдiяла, коли муж вiд'©хав iз замку, покликала до себе випробуваного вже на дарах челядника. - Я знов про те ж: треба вибратися якось iз мiжгiр'я. - Може, й треба, та як? - Муж лiпше за мене зна╨ Долину Слiз, отож хай розкине розумом i знайде спосiб. За те матиме втричi бiльше, нiж мав. Челядник так гiрко кривиться, нiби з'©в щось бридке. - Достойна, я ж бо казав уже: це неможливо. - Чи звiдси один-╨диний вихiд? - Таки один, через ущелину, що проклала рiка. Бiльше нема╨ нi входу, нi виходу, кругом непрохiднi гори. - Одначе ж поселяни Долини Слiз, купцi iнших провiнцiй ©здять же якось. - Лише через ворота i тiльки з дозволу сторожi. - Ну а коли переодягнуся й приберу подобу купця чи поселянина, вiзьму з собою челядь, товари? - На ви©зд слiд мати знак вiд волостелина, без знака не випустять. Корнелiя то нiмувала, дивлячись на челядника, то схоплювалась i металася по терему, нiби загнана в клiть звiрина. - То, може, тебе хоч випустять? - Того теж не варто робити. Я близько стою коло вас, волостелин може догадатися, чому менi заманулося ©хати з його володiння, й перешкодити нам одразу ж або пiзнiше розкумекати, чого ©здив, i скарати мене на горло. У нього iншо© кари нема╨. - То що ж радиш зробити? Як повiдомити вiтцевi, аби прийшов i визволив мене з бiди? Челядник замислився. - Дайте, достойна господине, час. Не може бути, аби старий Трiарiй не знайшов для вас рятунку. Коли не в замку, то поза замком, а пiдшукаю для вас вiсника. Вiн зiбрався вже було йти, та одразу ж i передумав. - Маю для вас два попередження. - Кажи. - Перше з них: майте терпiння i зробiть усе можливе, аби не виказати себе волостелиновi анi устами, анi очима, анi вчинком. - За те можеш бути певний. Я - донька префекта, маю добрий вишкiл та╨мних зносин i змов. - Коли ма╨те такий вишкiл, то мусите знати: усе, що кажете тут, чують стороннi вуха. Не бiйтеся, - застерiг, - в даному разi тi вуха мо©. Кориелiя примiтне диву╨ться й нiмi╨ дивуючись. - I друге, - не зважа╨ на ©© подив челядник, - усе це дорого коштуватиме. - Кажу ж, i ти, i знайдений тобою вiсник будете винагородженi достойно. Захочете, покинете разом зi мною Аспарове володiння, житимете, будучи багатими людьми, десь-iнде. Чи то челядник так добре знав Аспара i хотiв приспати його пильнiсть, чи йому справдi не таланило знайти людину, котра вволила б волю господинi замку, побачення з та╨мним вiсником не було та й не було. Самого Трiарiя бачила щодня i бесiдувала з ним мало не за кожним побаченням, тiльки не про те, чого ждала вiд свого повiреного. "До чого я дожилася, - журилася. - I честь, i совiсть, i життя мо╨ залежить вiд якогось раба. Захоче - вряту╨, захоче, - погубить. Ба як дозволя╨ собi поводитися з господинею: гра╨ться, мов кiт iз мишею". Ходила по терему - приглядалася до челядi, виходила на подвiр'я - знов приглядалася, де з ким ставала навiть на розмову, питала про люд, що живе в Долинi Слiз, про торги та виторги, а вже потiм - з яких земель привозять сюди товари, кудою правляться, коли ©дуть у Долину, кудою - коли ви©здять iз не©. I таки пересвiдчилась: iз мiжгiр'я, крiм рiки й ущелини, прокладено© рiкою, нема╨ нi входу, нi виходу. Вона - ╨дина надiя знову стати вiльною. Геть змалiла вiд тi╨© певностi духом i схильна була вiрити вже: iншого рятунку нема╨, доведеться падати сво╨му мучителевi до нiг i слiзно благати, аби вiдпустив до отця-матерi, тим паче, що благати ╨ чого: вона що не день, то бiльше перекону╨ться: непразна ╨, понесла вiд свого зрадливого мужа дитя. Гляди й змушена була б унизити себе колiнкуванням, та не дiйшло до того: Трiарiй прийшов якогось iз найсум'ятнiших для не© днiв i сказав: розшукав мужа, котрий зголошу╨ться виконати повелiння господинi замку. - Хто вiн i чи може вийти за гiрськi обводи? - Може, достойна, бо ╨ чоловим охоронцем торговця крамом i ма╨ дозвiл на в'©зд i ви©зд. - Клич його до мене. В усьому покладалася на челядника i неабияк довiряла вже челядниковi: де ж пак, як мудро все передбача╨, як не по-рабськи тверезо мислить. А спати не спала тi╨© ночi, сидiла й ждала мужа, який повезе ©© кревним вiсть. Коли ж з'явився вiн i запевнив: таки повезе, не вагалася, зняла з руки й поклала на шкарубку його долоню перстень з родовим гербом. - Передаси цього персня, - повелiла, - i доста. Вiтець знатиме, що робити. - Коли ж запита╨, що сказати? - Скажеш, нема╨ бiльше терпiння, хай прийде й забере мене. - Буде зроблено, достойна. Ну, а... - Плата ось, - подала золоту вежицю. - Винагороду ж матимеш там, у вiтцевiм замку. Знала, до кревних не така вже й далечiнь. Хай пiде кiлька дiб на те, щоб вибратися ©© посланцевi з Долини Слiз, хай ще одна доба спливе, доки добиратиметься вiн до вiтцевого замку та шукатиме способу побачитися з кревними, за три-чотири доби вiтець знатиме вже, що з його донею, i поспiшить визволити ©©. На п'ятий день, найбiльше через седмицю ма╨ бути вже тут. Що надiйнiше утверджувалася в сво©й вiрi в порятунок, то обережнiшою була. Не принижувалася перед мужем, одначе й не сварилася з ним. Коли цiкавився чимось, вiдповiдала тихо, примiтно засмучено i все ж покiрно. Та ба, i обережнiсть ©© не залишилась незавваженою. Присiв одного надвечiр'я бiля ложа й поцiкавився: - Чом така сумна та невесела? - Нiби ти не зна╨ш, - сказала тихим, безборонно покiрним голосом. - Невдоволена, що не пускаю до матерi? Добре роблю, що не пускаю. Сон неправду провiщав: мати твоя жива й здорова. - Звiдки зна╨ш, що жива й здорова? - Я все знаю, Корнелi╨. Навiть те, що ти не вiдмовилася вiд думки пiти пiд мене, пiти й не повернутися. - Погано зна╨ш. - Того не може бути, щоб я погано знав. - Може, Аспаре. Куди пiду i чого пiду, коли матиму тво╨ дитя? - Ов! - пробудився, ба зрадiв навiть. - I то ╨ правда? - Настане час, пересвiдчишся. Повiрив. Присяйбiг, повiрив i вiдчув себе чи то присоромленим, чи то неабияк щасливим. Заяснiв на виду, десь подiлася завжди наявна в ньому твердiсть духу, одвага та рiшучiсть. Замiсть них пробилась i заяснiла на виду хай не пишним, все ж помiтним квiтом людська прихильнiсть, хотiлось вiрити, що й доброта. "Невже я помилилася, взявши пiд сумнiв його подружню вiрнiсть? - завагалася Корнелiя. - Ба нi, того не може бути. Жiноче серце багато i далеко бачить. Воно не запротестувало б так гаряче, коли б не нагледiло за тими обiймами з медушницею хтивих помислiв i пiдло© зради". Мабуть, швидко пригасила в собi раптовий спалах прихильностi - Аспар простягнув правицю й торкнувся нею ©© руки. - Ти не гнiвайся за ту мою примху, - мовив примирливо. - Виберемо час i по©демо до тво©х кревних. Я розумiю, ти скучила за ними та й тривожишся тим, чого ждеш i бо©шся ждучи, мусиш погасити свою тривогу матусиною радою. Побуду седмицю-другу на ловах та й по©демо. Пiшов вiд Корнелi© нiби й прихильний, ба навiть вдоволений нею, а Корнелiя не почувала себе вдоволеною. Блудливого пса нiчим не приручиш до домiвки, те й робитиме, що ©здитиме на лови, а вона, жона його, нiзащо не повiрить пiсля того, що бачила, в добропоряднiсть свого мужа. Вiн тому й захоплю╨ться ловами, що вони дають йому розкiш-волю. Тож i нема╨ чого радiти. I намiру свого теж нема╨ потреби переiнакшувати. Прибуде вiтець, аби забрати ©© в Аспара силою, - пiде з вiтцем, по©де до кревних з Аспаром - теж не повернеться в гнiздо розпусника i розпусти. Стане пiд захист роду свого i не повернеться! Перед сном думала про це й пiсля сну не могла прогнати вiд себе нав'язливих думок. I саме тодi, як думки тi стали для не© пекельною мукою, чимось схожими на вiдчай, до замку завiтали торговi люди з вiддалених земель i попросилися пiд захист стiн i сторожi. - Доведеться зачекати господаря, - сказали ©м сторожовi. - ╙ ж господиня. Може, вона дозволить заночувати в замку? Чи Аспаровi довiренi не зважилися бути аж надто непоступливими, чи не захотiли виказувати гостям, що господиня ©хня не в усьому господиня, помислили, повагалися й таки уступили з дороги: iдiть, питайтесь. Не будь Корнелiя така сподiвана та увiрувана, що помiч прийде, мабуть, виказала б себе: коли прочинилися дверi i на порозi стали гостi з далеко© землi, пiзнала серед них Емiлiя Долабеллу, того самого, що був обранцем ©© серця i мав стати утiхою-мужем. I радiсть, i бентега, видно, неабияк озвалися в серцi - не втрималась, опустила очi. Коли ж опам'яталася й похапливо звела ©х, то дивилася вже, як i належить дивитися жiнцi, котра стала на мiсце мужа свого й вирiшу╨ важливi родиннi дiла. Емiлiй Долабелла!.. Як вiн упадав коло не©, як ждав тi╨© днини, коли батьки домовляться остаточно й вирiшать долю сво©х вза╨мно прихильних i, нiде правди дiти, вза╨мно жадаючих злюбного часу дiтей. Земля iталiйська, переживала смутнi часи, по ©© долах i горах розгулювали варвари, глумились як хотiли i над ким хотiли. Тож Люцiй Руф, вiтець ©©, й шукав серед сусiдiв соузникiв, а знайшовши, неабияк зрадiв: префект сусiдньо© провiнцi© Долабелла ма╨ старшого на кiлька лiт за Корнелiю сина. Коли по╨днати його з Корнелi╨ю злюбними узами, сила патрицi©в подво©ться, а з тим прийде i певнiсть: варвари натраплять на посилений опiр i вгамуються. Вони й вгамувалися нiби, та не всi: вiд Аспара вiтець не уберiг свою дитину.. - Достойна, - порушив тишу привiдця сторожi. - До тебе завiтали торговi люди з далеких земель. Просять дозволу на захист i торг. Кивнула, зголошуючись вислухати гостей, i вже потiм сказала сторожовим: - Залиште мене з ними. Потiм, як розпитаюсь та визначу, яку частку виторгу треба взяти на користь господаря, покличу. I вже як сторожа виходила й причиняла за собою дверi, звернулася до гостей: - Звiдки бог привiв i з якими товарами? - Здалеку, достойна. - Емiлiй помiтив ©© застереження: тут усе чують, i мовчки передав той самий перстень, що його вручала Корнелiя сво╨му гiнцевi. - А товари у нас всякi: нашi i заморськi - гiшпанськi, вiзантiйськi, ба навiть китайськi. - I вже тихо, аби чула тiльки Корнелiя, додав: - Будь напоготовi, ви©жджатимемо з замку, вивеземо тебе, прикриту поклажею. Видно, не знала, що сказати на те. Дивилася широко вiдкритими очима i мовчала. - Приходь, володарко, сама побачиш, якi ма╨мо товари, собi пiдбереш те, що душа бажа╨. - Гаразд, я прийду. Тодi вже й мито визначимо. А дозвiл на торг, як i на пристанище в замку, даю зараз. Пождала, доки вийдуть, i вже потiм подалася на свою половину. Упала зрадiла а чи знесилена на ложе й прикрила обличчя руками. Боже, допоможи ©й! Сам Емiлiй при©хав. Чу╨ш, святий боже, сам Емiлiй! А коли так, вiн не зрiкся ©© пiсля всього, що сталося, вiн затим i прибув, аби вирвати свою Корнелiю iз лабет гота Аспара, цього варвара з варварiв. I якщо не зрiкся досi, то не зречеться й тодi, як вивезе за обводи Долини Слiз. Коли б тiльки розумно вчинив та зумiв перехитрити самого Аспара. Коли б тiльки зумiв! Того дня не пiшла на торжище - хай Аспаровi послухи пересвiдчаться: вона - достойна жона у свого мужа, лише для чемностi сказала: прийду i гляну, насправдi ж не йде. А вже як присплять себе, вийде поглянути на товар, придба╨ щось для годиться й домовиться з Емiлi╨м, коли приховають i вивезуть ©© iз замку. Аспара, на щастя, не було та й не було, i це утверджувало змовникiв у певностi: задумане станеться. Емiлiй шепнув, коли вибирала товар: - Я навмисне продаю товари по завищених цiнах. Як тiльки побачу, що покупцiв нема╨ вже, постараюсь домовитися з сторожею, аби випустила з Долини Слiз. - Чи випустить - ось бiда, - засмутилася. - Тут суворий закон: на в'©зд i сторожа може дати дозвiл, на ви©зд - тiльки Аспар. - А я задобрю ©© донатiями, - весело пообiцяв Емiлiй. - Так задобрю, що й про закон забуде. - То було б прелiпо. I все ж готуйся, Емiлiю, до гiршого. Аспар ось-ось може нагрянути. - Аби того не сталося, завтра готуватимусь уже до вiд'©зду. Он як хотiла, щоб сталося саме так, як вiн мислить собi, а певностi, що станеться, все ж не було. Надто багато сумнiвiв навалювалося, коли давала простiр мислям: i сторожа може не пристати на те, щоб випустити гостей без дозволу господаря, i муж може нагодитися й сказати ©й: "Будь при менi". Що вона вдi╨ тодi i як може зробити все за одну нiч: i мужа приспати, i до Емiлiя втекти, i мiж поклажею сховатися? Поганi передчуття завжди не безпiдставнi. Завтра вдосвiта мала втiкати з замку, а сьогоднi пополуднi Аспар повернувся з ловiв, i все пiшло шкереберть: Емiлi╨ва домовленiсть iз сторожею стала недiйсною, за дозволом мусив iти тепер до Аспара, а йти одразу ж по його при©здi не випадало якось, тож i вiд'©зд слiд було вiдкласти на день, а то й на два. Дозвiл на вiд'©зд Емiлiй ухитрився брати в присутностi Корнелi©, щоб вона чула i знала: на не© чекають цi╨© ночi. Ма╨ так обернутися, аби з усiм упоратись: i мужа приспати, i серед товарiв на хурах Емiлiя сховатися до свiтання. Вона й упоралась. Одним заморочила покорою голови, iншим залила хмiльним очi, ще iншим напустила туману i опинилася бiля Емiлiя, здавалось, непомiченою. Та ба, то тiльки здавалося. Коли настав ранок i на кам'янистiй путi заторохтiли хури торговцiв, челядник Трiарiй вломився, мов навiжений, до Аспарово© опочивальнi i крикнув, осилюючи страх: - Володарю! Жона твоя зникла iз ложницi. Вели перевiрити хури торговцiв, поки не покинули обводи нашого володiння. Боюсь, чи не втiка╨ вона з ними. Все iнше робилося швидко i надiйно, як i належить робити вишколеним татям: оточили кiньми хури, пов'язали, не давши опам'ятатися, тих, що сидiли при товарах, розкидали крам i не забарилися, ясна рiч, поставити перед очi волостелина Корнелiю. - То це така твоя подружня вiрнiсть? - нахмурив брови i схолоднiв видом Аспар. - Глядiть на не©, втiка╨ з iншим, мене, мужа свого, смi╨ ганьбити. - Не тобi говорити про подружню вiрнiсть, - прогнала нарештi страх i зiбралася з думкою Корнелiя. - Згадай медушi, що ╨ на ловчих путях Долини Слiз, i п'янi оргi©, якi влаштову╨ш там iз шлюхами-медушницями.. Дума╨ш, не була бiля них, не бачила, не знаю? - Вiднинi не бачитимеш i не знатимеш... З ким утiкала? З ним? - показав на Долабеллу. - Смi╨ називати когось шлюхами. А сама? - Вона втiкала до кревних сво©х, - виступив наперед Емiлiй i заслонив собою Корнелiю. - I втiкала тому, що не хоче бути щоденно зраджуваною мужем сво©м. Не вона - ти опорочив подружню вiрнiсть i подружню честь! Аспар став схожий на сiрий камiнь при битiй путi. - Те, що дозволено мужу, - мовив з погордою, - те не дозволено його жонi. Замурувати. Отам, - показав на скелю, що височiла поодаль, над битою путтю. - Видовбайте ©м у каменi домовини i замуруйте по самi уста, аби всi, хто ©хатиме тут, бачили i знали: так карають у нас, готiв, непокiрних i зрадливих. Емiлiй Долабелла був замурований того самого дня, як майстри видовбали для нього кам'яну домовину. Те саме ждало й Корнелiю, та за день до покарання до волостелина прийшли старiйшини роду й сказали: - У не© пiд серцем б'╨ться тво╨ дитя. Не гоже карати таку, привiдцю. Нас проклене люд довкружний, супроти нас може повстати весь хрещений свiт. Аспар пильно дивився на старiйшин, схоже, що вибирав, на кому з них зiгнати зло. - А що вам до люду i його проклять? Тут я господар i судiя, бiльше нiхто, чули!? А щодо жони мо╨©... щодо жони таке скажу: хай буде нi по-мо╨му, нi по-вашому: зачека╨мо, доки народить дитя, а тодi вже й скара╨мо. Та бiльше не приходьте до мене з благаннями про помилування. Воля моя була й лиша╨ться непохитною. Старiйшини й не приходили бiльше до нього. Не благала й Корнелiя. Навiть вiтця свого не силилася вже покликати на помiч. Дивилася з темницi на знадливий осiнньо© пори свiт i сумувала. Коли ж нагадали ©й: "Може, переказати щось кревним? Звiрся i скажи, що?" - подивилася жалiсно й мовила: "Не треба, я вже звiрялася. Он чим завершилося все. Емiлiя скарано i мене скарають". Йшли вiд не© й гадали собi: "Вона не доживе до того дня, коли почу╨ крик немовляти. Он яка плоха. Пити ще п'╨, а ©сти - в рот не бере. Правду про таких кажуть: сохне, нiби дерево без кореня".. Та Корнелiя дожила-таки до визначеного дня i крик маленького свого почула. Ба, одмiнилась почувши: i усмiхнулась, i заяснiла, ©сти-пити попросила. "Яка я рада, - сказала тим, що ходили коло не©. - Не сина - дiвчинку народила. А дiвчинка продовжить мiй рiд - не його". Коли ж настав час вести ©© до скелi, розглянулась, мовби питала: "Так швидко?" - i осмутнiла враз, мовчки пригорнула до себе дитя сво╨ та й пiшла, куди вели. - Низький уклiн тобi, Емiлiю, - сказала, як наблизилась. - Ось ми й станемо з тобою в парi, тiльки не пiд вiнчальним - пiд кам'яним вiнцем. Не нарiкай на мене, мiй ╨диний, мiй бажаний друже. Бачить бог, я не хотiла цього. Уклонилася ще раз i до майстрiв: - Чула я, володар ваш звелiв бiльше не звертатися до нього i не просити за мене. За себе й не прошу, а за дитя мо╨ можна? Майстри знiтилися i промовчали. Лише один iз них, наймолодший, не сховав очей. - Кажи, жоно, чого просиш. - Зробiть так, аби в домовинi мо©й, в тiм самiм мiсцi, де впиратимуться у камiнь груди, були вiконця-прозори. Бодай маленькi. Хотiла б, щоб приносили до мене дитя мо╨, щоб воно й через камiнь могло ссати маминi груди. Майстри вволили ©© волю - поробили вiконця. I няньки послухалися, понесли дитя до замуровано© матерi раз, понесли вдруге та й далi змушенi були носити. Бо дiвчинка не брала чужих грудей. Сам Аспар шукав для не© молочниць - дарма, плакала i вiдверталася. Коли надходив час годувати дитину, вiд скелi чувся тужний i зворушливий спiв Корнелi©, такий зворушливий, що всi озиралися на нього й нiмiли. Тi ж, кому належало дбати про дитя, несли й годували його молоком матерi через вiконця-прозори. За седмицю-пiвтори спiву не стало чути - чи то вiдпала в ньому потреба, чи Корнелiя геть ослабла й позбулася голосу. А молоко текло з грудей. Текло усi тi днi i мiсяцi, доки потребувало його осиротiле дитя, не переставало текти й тодi, як груди в замуровано© матерi стали кам'яними. Он який грiзний був Аспар iз тими, хто так чи iнак дозволяв собi являти непокору, а й вiн не мiг примусити рiд свiй мовчати про те диво. Хай не одразу, хай пiзнiше чутки про нього все ж випурхнули за обводи Долини Слiз i стали набутком всiх. Отож жiнки, яким доля не дарувала здатностi годувати власних дiтей молоком, i понинi йдуть до Корнелi© як до сво╨© покровительки, матерi матерiв, всеблаго© зцiлительки i годувальницi. Йдуть i благають у не© заступництва, черпають iз грудей-джерела живодайну силу для себе. ...Мабуть, аж надто далеко втекла Миловида вiд монастиря, келiй монастирських, не почула ходи тих, що зближалися з ©© кам'яним затишком. Тодi лиш отямилась i обернулася, як прочинилися дверi й через порiг переступила мати-iгуменя в супроводi сестри ╙впраксi©. - Мир з тобою, дитя людське. - Iгуменя пiднесла бiлi пучки й осiнила ними послушницю християнським знаменням. - Чом так довго не спиш? - Сон не бере, матiнко. Миловидка стала на колiно й поцiлувала iгуменi руку... _"Чого вони? - думала, поки схилялась та цiлувала. - Такпiзно i вдвох. Присяйбiг, всього могла сподiватися, тiльки не сих вiдвiдин". - Сестра ╙впраксiя сказала: сумнiви й сум'яття усе ще не полишають тебе. То правда? - Далебi, що так. - Ти ж казала: згодна вже прийняти вiру Христову, а опiсля плакала, кажуть, чуючи себе винною перед родом сво©м. - Бо таки чуюсь винною, матiнко. Мовчить iгуменя. Дивиться вивчаюче i мовчить. - Не перечу, дiти мають бути вiрнi й вiдданi сво©м батькам, - мовила перегодом i сiла. ╞© приклад наслiдувала i ╙впраксiя. - Одначе ти, дитино, приймаючи вiру Христову, не робиш противного батькам сво©м дiла. Чи вiда╨ш, чого так? Бо робиш добре дiло. Хто зна╨, може, саме твiй приклад i наверне ©х на путь iстинний. Казала та й казала, яка вона щедротна й душеспасительна, вiра Христова, яке блаженство чека╨ тих, хто усвiдомить суть се© вiри й прийме ©© не з примусу - серцем. Тож i ©©, Миловидку, нiхто не силу╨. Най приходить, як перед сим приходила, в храм, най слуха╨ церковнi вiдправи. Та©нства богослужiння пiдносять дух людський, дають простiр мислi, а вже мисль у ╨днаннi з пiднятим до висот мудростi духом, да╨ прозрiння. Миловидка рада була, що ©й не нагадують: ти обiцяла прийняти нову вiру тепер ось, бiльше того, в не© не допитуються, коли прийме, ©© всього лиш переконують. Через те сидiла й слухала, була така уважна до того, що казала iгуменя, й така прихильна до iгуменi, що навiть ©©, наймудрiшу серед сестер обителi збила з толку. - Слова мо©, сподiваюсь, не стануть голосом волаючого в пустелi, - пiдвелася наставниця й поклала м'яку свою длань на голову послушницi. - Ти прислуха╨шся до них i робитимеш так, як кажу. Правда? - Ано. Я матiнку-iгуменю поважаю. Я вельми вдячна ©й за притулок i порятунок. Ось тiльки... - Що тiльки? - Засумнiвалась я, матiнко, що навiть прийнявши Христову вiру, зможу залишитися в обителi, що вiра буде менi порятунком. - Отак? - неабияк збентежилася iгуменя i знову сiла. - Чому засумнiвалась? Що змусило тебе засумнiватися? - Багато чого. I дiвчина розповiла сво©м наставницям усе, що передумала сьогоднi, i чи не найдетальнiше - що думала перед ©хнiм приходом. - Скажiть, - розчулено зазирала то однiй, то другiй у вiчi. - Чи то ж по-божому буде, коли я зречуся свiту й анiчогiсiнько не залишу для землi сво╨©, роду свого, якщо хочете - для свiту? Чули, Корнелiя замурована в камiнь була, а все ж дитя сво╨ годувала. А я, як видите, жива, при силi та здоров'©. Як можу сидiти за мурами й знати: сiла на вiки вiчнi, для мене у сiм свiтi нiчого нема i я нiчого не залишу свiту? То ж мука, матiнко, i грiх, певно, неабиякий - так окрадати себе самочинно. Пiду я, достойнi, мiж кревних сво©х. Де житиму i як житиму - не вiдаю, одначе пiду. Плоть кличе, земля кличе. Не здатна я бороти в собi те, що дала мати-природа. - Нечестивка! - втратила терпець iгуменя i, скинувши з себе машкару благочестя, схопилася на рiвнi, стукнула, що було сили, патерицею. - Поганка! Ноги мала б лизати нам за те, що пiдiбрали, повержену вiдча╨м, дали притулок тiлу i спокiй душi, а вона нарiка╨ на обитель, у не© грiховнiсть плотi на умi. Прiч звiдси! - показала на дверi. - Зараз же, сi╨© митi! Аби й духом тво©м не пахло. Була й лишилась поганкою, прiч! XIII_ Хорс аж надто щедрий цього лiта. Де той Купало, а вже смажить i смажить нестерпно. Коли б випадали дощi, не так вiдчутно було б спекотняву. Та де вони, тi дощi? На весь океан-море жодно© хмарини. I седмицю, i другу, i третю без одмiн. Як день - так i спекотнява, як день - так i спекотнява. Сьогоднi, видно, те саме буде. Щойно знялося над овидом сонце, уже й припiка╨. Горить пiд його гарячими стрiлами засiяна рата╨м нива, малiють рiки й никнуть на луках трави. Правда, ще можна було б знайти остуду в лiсi, там ╨ схованка-затiнок вiд дошкульних сонячних стрiл, ╨ якась i травиця. Та пiсля всього, що сталося з нею, Вепровою Зоринкою, самiй до лiсу заказано ходити, лише у супроводi челядi. А де нинi та челядь? Тривога за ниву та худобу гонить ©© щоденно в лiс, на луки. Бо так велить господиня Веселого Долу: коли вже нема╨ надi© на ниву, рятуй, челяднику, худобу, коли не хочеш умерти з голоду. Та й няньцi-напутницi наказано: не потурай Зориницi i не ходи, куди не слiд iз Зоринкою. А як буде Зоринцi - байдуже. Нiби i не бачить нiхто, що ©й вiд того сидiння та нидiння так само почува╨ться, як збiжжю на спаленiй нивi: i душно, i спечно. А ще тоскно. Так тоскно, що сльози не раз i не двiчi пiдступали вже до горла й душили намертво. Бо жаль бере i жаль великий. Чому вони затялися, ©© кревнi? Чому не хочуть, аби бралася з Богданком i була вже Богданковою? Усе Колобродом хваляться та возять до Колоброда. А який iз того хосен, коли вона знати не хоче тих, що приходять до не© в Колобродi й кличуть до гурту? Нiби не бачать, яка бува╨, як силу╨ себе, йдучи до чужих i небажаних? Мали б бачити, що Зоринка свого домага╨ться, i даремно погрожують ©й: буде так, як тато каже. ╙ ж бо не чиясь - Вепрова донька i теж може сказати: "Буде так, як я кажу". А втiм, хто зна╨, як буде. Он як хитрують ©© кревнi. Певна, не татей бояться - Богданка. Тому не велять виходити за ворота, тим паче до лiсу. Купала ждуть, певнi, на Купала доня ©хня не ухилиться: котрийсь iз родовитих тиверських отрокiв викраде ©© та й вiзьме злюб. Тодi вже мало важитиме те, що не хоче, вiзьме пiд сво╨ накриття, та й по всьому. Тiльки хай спершу вiзьме. I стариня теж хай спершу примусить свою Зоринку по©хати до Колоброда саме на Купала. Не стане ж в'язати ©© та везти зв'язану. А по-iншому не буде. Бiгме, не буде! Розчинила вiкно в горiшнiй клiтi терема, дивиться на торовану путь, що веде вiд високо© загорожi довкола вiтцевого оседку у широкий свiт, i дума╨ свою невтiшну думу. Вiдтодi, як за нею, визволеною Богданком iз лабет осоружних татей, прислали до Черна няню i тим сказали раз i назавжди: примирення не буде, - Богданко не скорився, i тодi, одразу по розлуцi з ним, i пiзнiше ви©здив i правив коня до Веселого Долу. Перед ним зачиняли ворота, йому казали: не велено, а вiн все ©здив та й ©здив, усе ждав та й ждав ©© на узлiссi. Мала б сказати йому якось: не тому не виходить, що не хоче, тому, що не може. А як сказати - не вiда╨. Усi тут змовилися проти не© - i мати, i челядь, iз друзiв ворогами стали. Мусить бути такою, як i вони. - Поки не вволите мо╨© волi, - мовила твердо, - не ©стиму i не питиму. - Яко©, горлице? - Аби дозволили вийти до Богданка i сказати Богданковi: най не ©здить даремно. - Нiби йому не казали того? - То - стариня, а це я скажу. Няня-наставниця не надала тому ваги, осмiхнулася й пiшла собi. Коли ж повернулася й побачила: Зоринка справдi не доторкнулася до страви, збентежилася й заходилася умовляти. - Не вигадуй, дiвчино, хто повiрить, що ти саме так скажеш Богданковi? - А ти. - Я? - Коли не зовсiм зрадила ще мене, то повiриш. - Йой, Зоринка таке про мене дума╨. - Пiди зi мною, будь маминим послухом при менi, насправдi - мо©м соузником, то й не думатиму. - А що скаже твоя мама, коли довiда╨ться згодом, що я ©© зрадила? - Того не знаю. Те няня ма╨ знати. А зараз най пiде i скаже: "Не ©стиме Зоринка i не питиме, доки не дозволять".. Що мала робити жiнка? I пiшла, i сказала Зоринчинiй мамi: "Дiвка он як стражда╨, нащо примножувати страждання? Най пiде зi мною й зустрiнеться з княжичем. Чи вiд того щось змiниться?" - А коли змiниться? - Людомила ©й. - Чи ти не вiда╨ш, як твердо сто©ть на сво╨му господар i повелитель нашого благополуччя в цiм вогнищi? - Кажу ж, Зоринка не ©сть i не п'╨. Що робитимемо, коли й далi не ©стиме й не питиме? Няня-наставниця, видно, близько взяла до серця оте "коли не зовсiм зрадила". Геть усе переповiдала Зоринцi: i що дума╨ про ©© упертiсть мати Людомила, i як стражда╨ вiд того, що доня така уперта. Обiцянками бути заодно iз Зоринкою, щоправда, не розкидалася, на дiлi ж була з нею. А вдвох вони таки укоськали добру вiд мами-природи господиню. - Коли вже Зоринка так наполяга╨, - сказала пiсля триденного доньчиного голодування, - най бачиться з княжичем. Одним лиш не поступаюсь i не поступлюсь: побачення буде не там, де хоче. Як з'явиться Богданко, клич його до терема. Тут, при менi, ма╨ сказати те, що хоче сказати. Зоринка волiла й далi стояти на сво╨му, та, подумавши, зголосилася. Хоче мамця почути, що казатиме доня Богданковi, най чу╨. Ано, най чу╨ i зна╨, то, може, й лiпше буде! I ось жде-вигляда╨ Богданка, а виглядаючи, викоху╨ в собi тi казаннячка, похваля╨ться та й похваля╨ться сво©й мамi i тому, хто крутить мамою, наче буревiй самотнiм деревом. Дума╨, як вiн волостелин на двi волостi, то йому геть усе дозволено. А отже нi. Прийде час, довiда╨ться: Зоринка i годна, i вдатна постояти за себе. XIV_ Що помiтнiше вигорала пiд спекотнявим сонцем ролейна нива i жухла по луках та узлiссях трава, то смутнiшим ставав поселянський люд i невiдворотнiше ширилася землею Тиверською його тривога. Що буде, як буде? Не вродить нива - не матимуть хлiба, не квiтнутимуть трави лiсовi, дикуша на нивi - бджола не заповнить бортi медом. Усе то бiда i бiда велика. Та чи не найбiльша - коли не заготують на зиму сiна й не матимуть чим утримувати худобу. А до того йдеться. Чи про покiс випада╨ думати, коли травиця ледь животi╨. Мало ©© в лiсi, ще менше в лузi. Худоба бiга╨ та й бiга╨, доки нащипа╨ собi якусь живнiсть. То це посеред лiта. А що буде пiд кiнець? Прогнiвили богiв, не стали угодними для них. Он скiльки люду наплодилося i кожен норовить дбати лишень для себе? Вийде ратай у поле - дума╨, ходить бiля худоби - знову дума╨, а вже як схова╨ться за видноколом сонце, прийде й огорне землю тепла лiтня нiч, - не зна╨, куди й подiти себе вiд тих дум. Гряде велика бiда, щось треба робити. А що? Еге, що? - Поли i на полiттi не випадуть дощi, а земля не дасть бодай травицi для корiв та овечок, яко ж i для коненят, - каже жона, чуючи тривоги мужа, - рiзатимемо худiбку та й поряту╨мо якось себе, чада сво© вiд голодно© смертi. - А це видiла? - муж закипа╨ по тих словах, нiби вода на гарячому залiзi i тиче пiд нiс жонi сво©й темнi вiд щоденно© працi пучки. - Це, кажу, видiла? Вона рiзала б худобу. Сказано: волосся довге, а розум, як у зайця хвiст. Що матимемо, коли порiжемо ©©? Як житимеш, згубивши худобу? Та я... Та йдiть ви всi на болота, бескеття, до само© дiдьково© мами йдiть усi, я худоби не пущу пiд нiж. Чула? Не пущу! Такий, що й набив би, коли б жона перечила чи сперечалась. Та де ©й сперечатись. Дивиться, налякана, i мовчить, нiби заворожена тим, що чу╨. Де дво╨, там i бесiда, де тро╨, тим паче п'ятеро, там i вiче. I все про те ж: як буде, що буде? Де i в кого шукати порятунку? - Треба йти до князя, - радить один. - Ано, - охоче пристають до то© ради iншi. - Треба йти до князя, покликати його на вiче й сказати, аби не йшов цього передзим'я на полюддя й не брав iз нас данину. Де вiзьмемо ©©, що дамо князевi, коли в самих пусто? Окрiм пушнини iз звiра та набiлу з худiбки, нiчого не буде. - Таке мовите: окрiм набiлу. А де вiн вiзьметься, той набiл, коли худобi зараз уже нема╨ чого ©сти, взимку ж i поготiв не буде? - Що правда, то правда. Ма╨мо зiйтися на вiче й запитати в князя: з ким залишиться вiн, коли вимре люд? Чули, не кланятись i не просити - покликати на вiче й запитати: "З ким залишишся, княже, коли вимре люд?" Думка та видалася всiм схожою на Перунову стрiлу серед темно© ночi: висiкла вогонь i освiтила доли, да так, що й тому, хто мав бiльма в оцi, стало ясно: iншо© ради нема╨, мають скликати вiче й казати княаевi: "Голод - така ж бiда i такий же супостат, як i той, що йде на нас iз раттю. Проти того кличеш, ти, проти цього кличемо ми. Ставаймо раменом до рамена та й будьмо ╨динi, коли не хочемо загинути". Поселяни були ╨динi в сво©х бажаннях, отож не забарився зродитися й клич: "На вiче! На вiче!" А вже як зродився, не було йому анi стриму, анi впину. Вiд оседку до оседку i вiд весi до весi гнали коней вiстуни, оповiщали всiх, кого подибували, гудцi та волхви, просто собi перехожi люди, не барилися кликати на вiче посланi мiж поселян глашата©. Вепра застав той клич у Веселому Долi i вдарив по наболiлому, мовби вiтер по струнах. Люд тиверський кличе князя на вiче. Ось вона, жадана мить. Ось коли вiн вiзьме Волота за карк i скаже: "Подохни, коли такий!" Варто зрушити камiнь, як пiде лавина. Ано, це i ╨ та нагода, коли варто зрушити камiнь, як пiде лавина, а лавина розчавить усiх i все, що стане на путi. I такий камiнь ╨. Вiн, Вепр, недаремно верстав по Тиверi путi, шукав собi соузникiв та приглядався до людей: такий камiнь ╨! Подi© пiдганяли час, тому й Вепр не гаявся, осiдлав лiпшого коня i, вихопившись на нього, погнав до лiсу, а лiсом - до жертовника пiд Соколиною Вежею.. Знав: правитися конем до Перунового дуба чи навiть до загорожi довкола нього - противний охоронцевi жертовника вчинок. Через те не став напрошуватися на гнiв та немилiсть Жаданову, лишив коня поодаль, i перш нiж пiдiйти та постукатись у ворiтницю, розглянувся й прислухався, чи нема╨ там, за загорожею, стороннiх. Ворiтницю не важко було розшукати - до не© вела стезя, ©© позначали черепи принесених боговi жертв. Уздрiвши ©х, невiльно стишив ходу i кинув позирк очей сво©х далi - на дупло розлогого дуба, а вже як уздрiв божу оселю, i зовсiм укляк: було таке вiдчуття, нiби став перед самим божеством i ма╨ бути покараний за те, що посмiв стати. Коли ж зборов-таки в собi почуття перестраху та прочинив ворiтницю, зустрiвся вiч-на-вiч iз Жаданом: волхв стояв на порозi рублено© з колод хижi й пiдозрiло пильно дивився на захожого. - Мир тобi, володарю та╨мниць земних i небесних, - привiтався. Волхв усе ще вiдмовчувався. - Несеш у серцi злобу, а бажа╨ш миру? - прогудiв нарештi його гучний, нiби з боднi, голос. - Де гнiв, там i злоба, ано. Та не я висiкав ©© з каменю буття нашого, висiкали iншi. Окрiм того, не на тебе прямую я стрiли гнiву свого i злоби сво╨©. - У божу обитель не гоже нести тi стрiли, навiть коли вони призначенi для iнших. - А де ж шукати порятунку, коли серце розпира╨ злоба? Ти, муже, ма╨ш славу провидцi й волостелина небесних та╨мниць, служиш боговi i наклада╨ш iз богом. Тому й прийшов до тебе, щоб сказав: де i як шукати? - Змирись - i знайдеш утiху. - Я, волхве, Вепр, муж iз мужiв. Змиритися не можу. - Гнiв твiй на князя? - На нього. - Я князю не суддя. - А боги? Зроби так, аби Перун покарав Волота i погасив у менi вогонь мсти, незгасно© злоби. - Боги й без того карають люд, а заодно i князя. Видиш, спалено все, голод iде на землю. Тобi цього мало? Ти бiльшого хочеш? - Голод iде не на князя, вiн не вiзьме його за карк. А я жадаю помсти саме князевi. - Боги справедливi, вони можуть обернути гнiв свiй не на князя - на тебе: втратив сина, втратиш i доньку. Помислив мить. - За що може впасти на мене така кара? - За те, що надто вже хочеш ©© iншим. - Бо таки хочу. ╙ство горить, кров до того кличе. Зроби, аби я мiг помститися, - i матимеш усе: поле, товар, захочеш - Веселий Дiл вiддам тобi. Не лишень жерцем, волостелином станеш. - Пiшов прiч! - вибухнув гнiвом Жадан. - Ти хочеш, щоб я торгував божою волею? Пiшов прiч! Наступав рвiйно i дужо, так дужо, що навiть бувалий у бувальцях Вепр упав духом i змушений був оступитися, а далi й зовсiм податися за загорожу. - Май розум, Жадане, - обiзвався звiдти вже, - я дiло кажу! Друго© нагоди стати мужем серед мужiв не матимеш. Збагни це i опам'ятайся, я ще пожду. - У-у, гад повзучий в образi людськiм! - знову пiшов на нього Жадан. - Прiч, сказав! Не лише тебе, тiнi тво╨© бачити не хочу! Кричав на всю околiю i гнiвавсь на весь свiт, а повернувся до капища, упав перед оселею Перуна на колiна й пiднiс угору скорботно-благальний лик свiй, простягнув до дупла не менш благальнi руки. - Огненний боже, великий Сварожичу! Ти бачив гнiв мiй i бачиш муку. Одведи i заступи вiд усього злого й лукавого! Вирви iз серця занесене злою личиною сум'яття, не дай сплодитися в менi найбiльшiй слабостi людськiй - спокусi. Чу╨ш, Перуне? Не дай сплодитися i впасти ниць! Вiк буду вiрний i вдячний тобi, тiльки не дай упасти ниць! Князь i мужi його, надто мужi думаючi, не лишилися байдужими до того, що робилося i до чого йшлося в землi Тиверськiй. Он яка бiда може постигнути, коли пiдуть вiд Меотiди обри, а земля в пагубi, люд занепав духом i змалiв на силi, так дуже змалiв, що коли дiйде до чужинсько© навали, нiкому буде меча зняти i заступити себе вiд напастi. Що тодi буде i як буде? Чи переживе Тивер таке лихо? - Цього передзим'я доведеться не йти на полюддя, - казали однi. - З кого правитимемо правеж, коли бiда видима i постигла всiх. Взяти нiчого не вiзьмемо, тiльки люд роздрочимо. - А чим годуватимеш тих, кого доведеться кликати на сiчу з обрином? Князь слухав тi суперечки i хмурився. Бо таки було чого. Один казав правду, а другий i поготiв: чим годуватиме тих, кого доведеться покликати пiд свою руку, коли пiде обрин? Не сказав сво╨© речиицi мужам, вислухав ©х i повелiв iти собi, думати далi.. Сам теж пiшов i теж засiв у теремi. Думав i ждав чогось, аж поки не дiждався: на мiсто пiд Черном повалив звiдусiль люд поселянський? Були там кiннi, були й пiшi, однi при бронi, iншi голiруч. З усього видно: йшли усi i йшли так, як дозволяла ма╨тнiсть. Через порiг не забарився переступити покликаний князем во╨вода. - Що дi╨ться, Стодорку? Чого збира╨ться люд? - Послухи там уже, - кивнув у той бiк, де збиралися, во╨вода, - незабаром достеменно знатимуть i скажуть. Проте й без ©хнiх казань ясно: збира╨ться вiче. - I хто збира╨ його? На чий клич сходяться? - Певно, страх перед голодом кличе. Прийшов сказати, аби був обачний. - Радиш не йти, коли покличуть? - Нi, чом же. Не йти не можна. Одначе будь мудрий з людом сво©м i не скупись на обiцянки. А за стiнами стольного града вирувало та й вирувало стовписько. Де суспiль кiнних, де суспiль пiших, де тих i других. - Чи ╨ вже люд iз полуденних городищ? - питалися старiйшини. - ╙, ╨! - А з сiверських? - Нема╨. - Чом нема╨! Он тамечки, - показали осторонь. - Треба пiти комусь i сказати, най шлють посланцiв. - То ставмо вежi та й кликатимемо вже князя. I знов завирувало мiсто, забiгали тi, що були поблизу майбутнiх веж. Однi копали ями пiд стовпи, iншi несли колоди, свiжо тесанi дошки та обаполи й клали поруч iз копачами. Не забарилися зацюкати й сокири, та так дзвiнко, що взяли гору й над гомоном людським? Лише iржання коней або чийсь аж надто голосний крик могли здолати те багатоголосе цюкання i то - на мить-другу, не бiльше. Йшлося до обiду, i сонце що далi, то дошкульнiше припiкало з високостi. У стовпиську людському й кiнському, у тiснявi без води i тiнi дошкульнiсть та була особливо вiдчутна. - Кличмо вже князя! - радили найменш терплячi. - Ано, кличмо князя! ╞м не перечили, одначе й не поспiшали: не все було вже пiдготовлено до зустрiчi з князем. Коли розчинилися городськi ворота i биричi, вихопившись звiдти, зично оповiстили: князь Волот, лiпшi мужi вволюють волю вiча й правляться на вiче, натовп вiдчутно стишився, а далi зовсiм занiмiв. Не те вразило його, що князь погодився стати перед тиверським людом i вислухати люд, вразило i, певно, найбiльше, що був не в княжiм убраннi. ╞хав на бiлому, грацiйно витанцьовуючому, мовби якесь заморське диво, конi, в бiлiй, довiльно розхристанiй сорочцi, в яскраво-червоних ногавицях i таких же червоних - з оксамиту - чадигах. При боцi, як i при сiдлi, анiяко© бронi. Поселянин, як усi, муж радний, як i бiльшiсть. - Братi╨! -ви©хав наперед усiх стольник i вдався зi словом-привiтом до тих, що юрмилися на мiстi. - Князь цiлу╨ старiйшин, тисяцьких, шле уклiн свiй старостам ролейним, усьому люду тиверському! - Низький уклiн i тобi, княже! - вийшли наперед тi, що скликали вiче й були привiдцями на вiчi. - Уклiн i дяка за те, що вийшов на розмову з людом сво©м. Бiда прийшла в нашу землю. Ставай, княже, на вежу, аби всi видiли тебе i чули, хочемо раду врадити купно з тобою. Пождали, поки князь вийде i стаие на вежi, що височiла супроти поселянсько©, й повели з ним голосну, аби всi чули, бесiду. Не перебiльшували, скаржачись на безлiття, - воно й так без мiри велике - i не нарiкали нi на кого. Бо на кого нарiкати, коли винуватцi невидимi й незнанi. Карають боги, лиш ©м вiдомо, хто i чим завинив. Одна у тиверцiв утiха i надiя - завинили не всi. Тому люд i зiбрався на вiче, хоче спитати князя: як врятувати вiд голоду неминучого i смертi повсюдно© невинних - дiтей, отрочат, тих, хто, хай i винен, все ж не так дуже, аби розплачуватися життям? Багато, певно, думали перед тим, як iти на розмову з князем, - казали тiльки дiло. До всього й трималися достойно: бачили безвихiдь свою, почувалися приреченими, а не хилились i не колiнкували; прийшли он iз яким проханням, знали: не хтось iнший, тiльки князь може порятувати вiд бiди, а не втрачали гiдностi. Як не прислухатися до таких i не сказати: що можу, те зроблю? А проте не одразу сказав так. Почав iз того, що в князя не один клопiт. У них, поселян, тiльки й турбот, що про множення худоби, про набiл у макотерах та жито в берковцях, ©м тiльки й гадки, що дбання про хлiб насущний - для себе, дiтей сво©х, а йому, князевi, належить думати не лише про себе, родину, численну челядь i ще численнiшу дружину, - вiн ма╨ дбати, аби стояла непорушною, перебувала в мирi уся Тиверська земля, аби була при бронi i мала мiцний дух, годованi конi дружина. Отож хай зважують на це i знають: не так просто князевi поступитися тим, що ма╨ взяти вiд поселян. Одначе князь вiда╨ й про те, яка бiда постигла ©х. Вiда╨ i розумi╨: сам вiн не пiдпора Тиверськiй землi. Над ким княжитиме, коли голод видушить люд? Хто боронитиме землю, коли залишиться на нiй лише з дружиною? Тому й зважу╨ться поступитися сво©м: цього передзим'я не пiде на полюддя i не правитиме правеж. Люд тиверський сплатить те, що заборгу╨, в наступнi три лiта. Мабуть, неабияка радiсть забуяла в серцях поселян вiд то© речницi. Пнулися, зирячи через голови переднiх, i нiмували. Мить так, другу, далi збудилися й закричали в один голос: - Слава щедрому i мудрому князевi! Слава i шана! Шана i слава на вiки!! Пождав, доки вгомоняться, i вже потiм вирiк ©м усе, про що думав у себе в теремi. То правда: одмiна данини - велика всiм полегкiсть, а проте не помiч.. Поселяниновi не треба буде давати на передзим'© князевi, зате треба щось дати взимку, на передлiттi дiтям. Бо коли не дасть, голод зробить страшне сво╨ дiло - викосить усiх i вся. I що тодi буде з то© полегкостi, що ©© да╨ князь? Анiчого. Тому й кличе бути щедрими в цiй бiдi, цi╨© безлiтньо© для Тиверсько© землi години не лише мужiв сво©х, володарiв займанщин, а й усiх, хто ма╨ що дати чи позичити голодному.. Земля, як нiколи, потребу╨ опори, тож хай стануть нею тi, у кого ╨ щось, хто може подiлитися. - Ано! Най стануть! Най будуть мудрими та щедрими, як i князь! Мусив знову пiдносити руку. - Князь i його радцi, - продовжував Волот, дiждавшись тишi, - стали на думцi й виносять ©© на вiче яко закон: цього неврожайного лiта лiси та води Тиверi мають бути доступнi для всiх. Княжi вони, лiпших мужiв чи общиннi, кожному хай буде вiльно прийти туди i взяти собi дичину або впiймати рибу в рiчцi чи озерi. I дичина, i риба - дармовi дари землi, а дармовими дарами соромно скупитися в безлiття та й перед богами провина неабияка. Вiче не встигло вгамуватися вiд то© ще, першо© княжо© речницi, ця ж i зовсiм забила з нього потужним джерелом радостi, вдоволення. А коли б'╨ з серця радiсть, то що лиша╨ться робити вiчовому люду? Чув у собi торжество й дiлився тим торжеством з iншими, а дiлячись, виголошував його тисячоголосою здравицею: - Здравиця князю-добротворцю! Най буде ╨днiсть мiж князем i людом землi Тиверсько©! Нинi i прiсно! Нинi i прiсно! Здавалось, пiдступлять зараз до вежi, пiднiмуть свого князя разом iз вежею й понесуть мiстом, аби бачили всii знали, який свiтлий настав для них день, якi вони, поселяни, вдоволенi князем i яку хвалу воздають доброму з добрих, мудрому з мудрих князевi. Та не дiйшло до того. Бо в натовпi, серед рата©в i рукомеслих, бортникiв i ловчих, серед усiх, що були вдоволенi вiчем, вiдшукались i невдоволенi. Вони стояли чи не найближче до вежi, з котро© промовляв князь, i теж трималися купи. - Схаменiться, безумцi! - потряс костуром один iз них, високий i плечистий, мiцний, яко дуб, i лютий, як знавiснiлий тур. - Уймiться, кажу, i образумтесь! Ви забули, що ╨ всюдисущi боги i ╨ кара божа! То був Жадан, а тi, що тулились коло нього i вiдмовчувалися, не зголошуючись iз вiчем, були волхви. Князь Волот не встиг, видно, збагнути, куди хилить пригрiтий ним волхв, зате не без тривоги й нiяковостi вiдчув, що вiн не на його боцi. - Чим ти невдоволений. Жадане? - виступив наперед стольник. - Що обурю╨ тебе в хвалi заслуженiй i достойнiй? - А те, стольнику, що казав уже: ╨ боги i ╨ кара божа. Усi сущi пiд ними мали б пам'ятати: найперше слiд вiддати шану богам, а потiм усiм iншим. - Чи люд наш так уже забув богiв? Чи вiн не шану╨ ©х? - Бо таки забув, коли почав розмову на вiчi не про шану i не про данину богам, а про себе. Хто з вас подумав тутки i сказав: засуха - кара богiв за провини? Боги задарма не карають i тим паче не карають увесь люд. "Цей волхв багато на себе бере, - вгомонився нарештi i став твердiшим у мислях князь. - Я поспiшив передати йому свою повиннiсть - бути жерцем при капищi Перуна". - Ти помиля╨шся, Жадане, - Волот вийшов i заступив собою стольника. - Ми не забули про богiв. Не встигли сказати, одначе мали сказати тут: хоч в кра© й недорiд, хоч поселяни нiчого не взяли з поля, вони не повиннi забувати, що ╨ боги i ©хня повиннiсть перед богами. Не лише князь, кожен зобов'язаний приносити ©м на домашнiм вогнищi жертву i просити в богiв прощення за провини. - Ано, кожен! - пiдхопили княже слово привiдцi вiча. - Провина ваша, а в жертву приноситиме твар? Цей надривний закид належав котромусь iз волхвiв, що юрмилися бiля Жадана. Його могли б пропустити повз вуха, та того не хотiв, для того, видно, й був тут Жадан, аби не пропустили. - Чи ви не видите? - крикнув дужим, нiби Перун iз неба, голосом i показав костуром через голови юрмиська вiчового. - Не видите, питаю, яка велика кара упала з неба на люд тиверський? Домашнiми жертвами вiд тако© кари не вiдкупитися! - Як то? Чому? - А тому, що твар земну ми вже приносили богам у жертву. Твар очистила себе вiд скверни, а кара як iшла, так i йде. Невже вам невтямки, що настав час очиститися людям? Тi, що стояли ближче i добре втямили, що сказав волхв, зацiпенiли враз i змусили зацiпенiти iнших. Чи то ж правда? Воно немовби й так: твар очистила себе, а гнiв божий трива╨, кара як посилалася, так i посила╨ться на землю. I все ж таки: чи волхв при сво╨му глуздi? Он як давно було воно, принесення в жертву богам людей. Тодi ходила страшна моровиця, тиверцi трупом лягали i вдома, i в лiсi, i на путях та при путi. Коли таке безлiття i такий повсюдний мор, чи хтось завага╨ться i скаже: "Й без того доста жертв"? Слiпли зi страху i на все погоджувались. А все ж, переживши страх, люд, здавалось, порозумнiшав, i князi та волхви угомонилися, коли й згадували прадавн╨ безлiття, то лиш для того, аби застерегти когось: не роби так i не накликай лиха; он що бува╨, коли не слухають старших i йдуть супроти закону та покону. Нинi ж запевняють: твар не винна, виннi люди, отож най тягнуть жереб i вiддають того, кому випаде, в жертву богам. Чи зголоситься вiче i чи дасть свою згоду князь? - Люд давно не очищав себе, то правда, - перший знайшовся на словi й заговорив осiбно до волхва князь Волот. - Та правда й те, Жадане, що очищення це коштуватиме найдорожчого - людського життя. Чи ти певен, що iнакше не вмилостивимо богiв, що ╨ конча потреба посилати на вогонь когось iз нас? - Певен, княже. - Чим доведеш те? - Гнiвом божим. Дощу не було, як засiвали ниви на передлiттi, не буде, коли не вмилостивимо богiв, i тодi, як настане час засiвати ©х на полiттi. - А коли буде? Чи вiда╨ш: як боги змилостивляться до полiття i пошлють дощi, на вогнище пiдеш ти, яко лживий жрець, що торгу╨ божим повелiнням. - Вiдаю, княже. - I сто©ш на сво╨му? - Ано, стою на сво╨му. - Тодi виношу цю твою речницю на розсуд вiча. Моя воля така: пождати кiнця лiта. Коли не випаде дощу до засiву нив на полiттi, потягнемо жереб. На кого вкажуть боги, той i буде принесений ©м у жертву. За цим разом вiче не кричало: "Слава мудрому князю!" Проте й не нiмувало, як досi. Загуло, завирувало, наче океан-море пiд рвiйним вiтром. Однi тiльки радилися, iншi сперечались, ще iншi погоджувалися без особливих роздумiв i вагань. - Най буде так, як каже князь! - Гада╨те? - А чом би й нi? Коли така воля богiв, що вдi╨ш, мусимо умилостивлювати ©х. - Тiльки не життям князя i його родини. - Ано! Де такого вiзьмемо, коли втратимо? Чи то гоже, аби князь-добротворець та розплачувався за провини люду свого? - Так i кажiмо: всi тягтимемо жереб, окрiм родини князя. Так i кажiмо! Гадка та стала незабаром вимогою всiх, i волхв змушений був умовкнути. Слово взяли тi, що скликали вiче. - Чи згоднi, аби жереб тягли усi, окрiм родини князя? - Згоднi! - Чи приста╨те до гадки: коли пiдуть до полiтнього засiву дощi, скара╨мо, яко лживого жерця, вiщого волхва, коли нi - принесемо в жертву богам когось iз поселян? - Приста╨мо! - На тому й склада╨мо ряд. XV_ Жаданове провидiння стало лихою правдою: дощi так i не випали за всеньке лiто. Вигорiли не лише ниви, голою стала вся незалiснена Тиверська земля, в багатьох криницях тiльки спала, в деяких - i зовсiм зникла вода. Ще вчора, в останнiй день першо© на полiттi седмицi, з'©халися до стольного Черна найповажнiшi мужi, йде мале вiче, iменоване радою старiйшин, а речницi то© ради нема та й нема. Воно й не дивно: настав час умилостивлювати богiв людськими жертвами, а на радi не знайти таких, кому було б байдуже до того умилостивлення. Отож i радяться, а радячись, сперечаються. Бiльшiсть схилялася до думки: кара iде вiд Хорса. Тивер зрадила йому, сво╨му верховному боговi, усi сподiванки покладала пiсля зцiлення княжича на Перуна й умилостивлювала здебiльше Перуна. Звiдси смертельний гнiв, звiдси й нещадна кара. Отож i не вiдшукалося серед радних таких, що вагалися б. Жертву приноситимуть Хорсу i тiльки Хорсу. - А хто ж братиме жереб? - подали iз задньо© лавицi голос. - Лише отроки та дiвицi чи весь люд? - Вiддавна метали жереб на отрокiв i дiвиць. Най так i буде. - Чому ц╨ ма╨ бути саме так? - Бо так було. - То не доказ. - Коли це не доказ, то скажiть iнше: нащо богам старе луб'я? Чи старими умилостивите богiв? - А все ж старi мали бiльше, нiж хтось, нагод прогнiви ти богiв. Чому за провини старих мають розплачуватися отроки та дiвицi? I пiшло слово на слово, а старiйшини на старiйшин. Однi казали: отрокiв i дiвиць ╨днають iз старими кревнi узи, то буде плата за себе й за них, iншi перечили й, перечачи, посилались на думку отрокiв та дiвиць, котрi нарiкали нiбито: "На стариню тому не метають жереб, що рiшенець приймають старiйшини. Оберiгають себе, дiтьми та онуками вiдкуплюються". - Не сквернiть себе речами неподобними! - взяв гору чийсь дужий голос. То вийшов i зажадав тишi князь Волот. - Старiйшина Доброгост правду сказав: будьмо твердими i не забуваймо: на нас дивиться вся Тивер, вона чека╨ вiд нас мудростi, а не сварки i неподобних речей у сварцi. Що скаже рада старiйшин, те стане законом для всiх. Тож i дбаймо про мудрiсть, а не про злоязичi╨. I мужi вгомонили бу╨сть свою, стали вза╨мнопоступливими, а поступившись, зумiли й домовитись. Аби чиясь зла воля не завадила богам вибрати собi жертву, доста метати жереб комусь i на когось. Най кожен прийде i вiзьме його сам. Iти ж i брати жереб мають усi поселяни, окрiм тих, що не встигли прогнiвити богiв за малiстю лiт сво©х. А ще вiче лiпших мужiв i старiйшин установлю╨: аби не було нарiкань i суперечок, яка верв ма╨ iти й брати жереб першою, яка - останньою, хай потягнуть мiж собою жереб i визначать черговiсть найдостойнiшi старiйшини вервей. То теж буде воля богiв, i хай вона буде над усе. Князь Волот мав би бути потiшений i великим i малим зiбранням люду тиверського: йому, як нiколи досi, повiрили, висловили он яке шанування i он яку прихильнiсть: "Другого такого, - сказали, - не буде, хай усi тягнуть жереб, тiльки не князь i не княжа родина". Та ба, не вiдчува╨ вiд того казання затишку на серцi й не може вважати: усiма i всiм задоволений. То добре, що зголосилися з ним i не стали перечити на вiчi мужi лiпшi i думаючi, волостелини: в лиху годину треба поступитися людовi всiм, чим можемо поступитися. Добре й те, що люд неабияк вдоволений його милiстю. Одначе нiхто не переконав князя Волота, та навряд чи й перекона╨, що буде велике вдоволення вiд речницi принести в жертву богам людей. Мало того, що сто©ть, як i стояла все лiто спекотнява, що вмира╨ через ту спекотняву сподiванка порятуватися вiд голоду i мору, - пiднято по всiй землi люд тиверський й спроваджено на путi, що ведуть до капища Хорса. Пiднято й сказано: йдiть i берiть жереб. Чи то ж просто полишити напризволяще домiвку, все, що набули для себе в домiвцi, й правитися в такий тривожний та непевний час до стольного города, не знати, чи повернуться звiдти, а коли й повернуться, то чи застануть щось iз тi╨© мiзерi©, що iмену╨ться домашнiм набутком? Татей нiколи не бракувало в ©хнiм кра©, а в лиху годину i поготiв. Чи люд згада╨ свою прихильнiсть до князя, коли позбудеться через цей похiд i того, що мав? Тоскно й бентежно у Волота на серцi. А все через Жадана. Чого вiн вискочив iз сво╨ю погрозою, нiби пес iз-за тину: "Ви забули, що ╨ всюдисущi боги i ╨ кара божа!" Так нiби князь, старiйшини не знають, що ╨ боги i ╨ повиннiсть кожного - приносити богам жертви. Нi ж, згадав давно забуте: "Твар очистила себе, настав час очиститися людям".. А чи в тому ╨ доконечна потреба? I звiдки йому знати, що ╨? Вiд богiв? То як же це сталося, що вони лише Жадана ознаменували тим? Чому не подали знаку йому, князевi i верховному жерцевi в Тиверськiй землi? Чи не забагато бере на себе волхв Жадан? Чи не хова╨ться за його нагадуванням про людськi жертви щось iнше? Одначе ж волхв той не повинен би чинити на зло князю i людовi. Не хтось iнший, князь, як i люд, пригрiв його й зробив не лише охоронцем, а й жерцем при капищi Перуна. Чи таке забувають i чи за таке платять кривдами? - Отче, - став на порозi син. - Я до вас iз чолобитною. Так давно не бачив свого Богданка чи вiн справдi примiтно одмiнився за це лiто. Он який вимахав, став чи не врiвнi з вiтцем. Ото тiльки й одмiни, що тонкий у станi, вужчий у раменах. Одначе чому так багато суму та тривоги в очах? - Кажи, я слухаю. - Зоринка Вепрова разом з усiма пiде до капища Хорса й братиме жереб. - Така воля вiча, нiчого не вдi╨ш. - Так уже й нiчого? А коли я вiзьму ©© в жони? Тодi вона належатиме до княжо© родини i буде увiльнена вiд того, що мусять робити всi. - Гада╨ш, Вепр вiддасть ©© тобi? - Тепер вiддасть. Люд каже: боги вибирають найлiпших, а Зоринка i ╨ та найлiпша. Чи той Вепр не розумi╨, яка гроза збира╨ться над нею? Чи в нього не зм'якне перед видимою утратою серце? - У всякого зм'якне, сину, тiльки не в Вепра. Не зголоситься вiн на родичання з нашим родом, навiть цi╨© найтривожнiшо© митi. Богданко ще примiтнiше одмiнився на лицi. - А коли зголоситься? Чом не пiти до нього й не сказати... - Казали вже, сину. Принижувались i просили, тепер доста! - То ж колись було... - Я сказав: доста! Не Вепр у сво©й землi князь, - я. Чому маю бити чолом перед ним i раз, i вдруге, i втрет╨? - Тодi... тодi я умкну ©©. Був такий зосереджено-рiшучий, зараз, здавалося, вийде й учинить те, що надумав. I князь повiрив рiшучостi сина. Повiрив i поспiшив перечити йому. То казна-що; тодi в Зоринчиного вiтця справдi будуть пiдстави нарiкати: "Бачили, який у нас князь? Вiн ма╨ мужiв сво©х за чорних людей, вiн чинить iз ними, як собi хоче!" - Про умикання й думати не смiй, чу╨ш? - Ба, смiю, коли вiтець не дума╨ й не хоче думати про мене! - Насилля над Зоринкою спричинить велике лихо. Проти нас пiдуть усi лiпшi мужi, волостелини, а то - пагуба i не лише тобi. - А що буде, коли Зоринка пiде на вогонь? - На те воля божа. - А на це - моя! - уже за поворотом обернувся й мовив покiрний досi князевi син. Волота обурило його зухвальство. - Я не прийму тебе! - крикнув навздогiн. - Анi тебе, анi тво╨© Зоринки не прийму. Де зна╨ш, там i живи, як собi хочеш, так i майся, пiд мою крiвлю обом вам зась! То була тривога i був смуток усього дня, Богданко таки сiв на вишколеного за час науки в дядька коня й подався з Черна, а куди подався, що вчинить, одним богам вiдомо. I викраде та втече свiт за очi iз Зоринкою - погано, i потрапить до Вепрових рук, викрадаючи, - ще гiрше. Вiд того упо╨ного местю людомора всього можна сподiватися. Чи йому довго настигнути отрока, що втiкатиме з умкнутою дiвкою, й потяти його? Хiба не буде чого сказати, коли спитають, нащо зняв руку на княжича? "Я не видiв, - одповiсть, - хто умика╨, з мене доста було, що умикали вдруге". "Доведеться кидати все й правитися слiдом за ним, - досаду╨ князь. - Коли надума╨ робити так, як сказав, пiдстерiгатиме Зоринку й умикатиме з Соколино© Вежi. I прибуде з викраденою дiвкою саме туди. Отож менi слiд бути в Соколинiй Вежi i негайно". Не став передчасно лякати Малку, одначе й не приховав того, що ско©лося мiж ним i сином, вiд Малки, зайшов до не© й сказав, куди та чому ©де.. - Може, не слiд перечити йому? - застерегла несмiливо. - Ти так гада╨ш? - Богданко правду сказав: це та година, коли можна й не зважати, хто князь, а хто во╨вода. Коли у тебе така, як i в Вепра, гординя, я сама по©ду до того буй-тура й скажу: якщо не хоче, щоб Зоринка пiшла на вогнище й стала нареченою вогненного Хорса, най вiдда╨ ©© Богданковi та й забудемо все, що роз'╨днало нашi роди. Князь зiтхнув, дратуючись, i потер натомлене чоло. - Ти, Малко, слiпнеш з прихильностi до сина i в слiпотi сво©й бачиш не далi, нiж син. Треба бути неабиякою дитиною, щоб вiрити в здоровий глузд Вепрiв. - А як же ти он скiльки лiт вiрив ©м? Мабуть, то було зайве. Князь не знайшовся, що сказати жонi сво©й, i, не знайшовшись, оскаженiв. - Доки ми теревенимо з тобою, той нерозважливий отрок може нако©ти бiди. Я ©ду, доста! I