подружился с Женькой. Женька был очень озорной, и Саша такой же. Но Саше попадало больше: Женька всю вину сваливал на Сашу. Женька объяснял Саше: - Мне нельзя быть виноватым - родители в науке. Как про меня узнают - у них наука остановится. А нельзя - их генералы торопят! Про меня не сознавайся, про себя сознавайся, а я кормить тебя буду! Саша сознавался и за себя и за Женьку. А за это Женька по утрам приносил конфеты и фрукты. Потом кончился детский сад, и Женька исчез. Женькины родители - они в магазине работали - в Москву уехали. А Сашин отец из дома ушел. И хотя ухо теперь у Саши не болело, он понимал, что раньше-то хорошо было. В школе он подружился с Борькой Красномаком. Они с Борькой поклялись никогда не бросать друг друга. А чтобы сделаться самыми храбрыми, ходили к трамвайной линии - стоять на междупутье у поворота. Это было что-то жуткое - стоять на междупутье у поворота, когда трамваи заворачивали и заносили свои граненые бока: свободное пространство становилось узким, как щель, и мальчишки лязгали в этой щели зубами. Но они побеждали свой страх. А их победили две вагоновожатые тетки, которые - сговорившись между собой - схватили их и так им надавали, что начисто вышибли мужество, воспитанное с таким трудом. Теперь Саша представлял отца и мать трамваями, несущимися в разные стороны. А он между ними стоит на повороте, а трамваи заносит... Отец заходил редко. Всегда он выбирал время, чтобы матери не было дома. Саше с ним было трудно. Саше было уже девять. Отец принес подарки на день рождения. Саша на подарки и не взглянул. - Что, игрушки плохие, конфеты горькие? - спросил отец. Саша молчал. - Что же, и слова для отца не найдешь? - Ты же гость! - хмуро сказал Саша. - С гостями надо приветливым быть! - Нет у меня приветов! - сказал Саша. - Зачем ты нас бросил? Отец забегал по комнате и стал оправдываться. Перед Сашиными глазами стояла голова толстого подсолнуха, сломанного кем-то, кто семечек хотел... Когда Борька Красномак подружился с Петей-англичанином, Саша почувствовал себя раненым - как в тот год, когда ушел отец. Дело Кривого Чура Пока дядя Яша безуспешно боролся с урожаем и оплакивал свою одинокую жизнь, Кривой Чур тоже не сидел без дела. Дело Кривого Чура приносило ему много страха, беспокойства, но еще больше - денег: он занимался тем, что скупал вещи у иностранных моряков и потом перепродавал их по высоким ценам. Милиция уже напала на след его шайки, и Чуру понадобилось найти для своих темных дел нового человека - обязательно с машиной для быстрой переброски товара и надежным местом для хранения вещей. Старый жулик сказал своим помощникам: "Ищите самого жадного человека!" - и его помощники - малыши, как он их называл, - принялись рыскать по городу. Самым жадным человеком им показался дядя Яша, потому что он запрашивал на рынке за свои овощи-фрукты больше других. Когда малыши узнали, что у этого одинокого старика есть черная "волга" и сад за городом, они запрыгали от восторга: такое совпадение бывает раз в жизни! "Надо его использовать на всю катушку!" - сказал Кривой Чур, и в тот же день жулики нагло вломились в дяди-Яшину машину и силой выманили у дяди Яши согласие помогать им в их махинациях. Однако Кривой Чур не спешил. "Напугали старика, а теперь посмотрим - что он будет делать!" Малыш время от времени наезжал к дяде Яше и незаметно собирал о нем нужные сведения. Сведения были что надо! Огородник никогда не выходит, ни с кем не общается. До того напуган, что даже забросил рынок. - Помучали толстяка - и хватит! - однажды сказал Малышу Кривой Чур. - Надо ему на глаза показаться, а то как бы он не помер без нас. Это не входит в наши планы. Посмотрим, как он нас встретит! Жулики вошли к дяде Яше, когда тот сидел перед зеркалом и жаловался сам себе на свою одинокую жизнь. За эти два месяца дядя Яша много передумал и наконец понял Петину сказку. "Викки - это я, только немного старый..." - говорил дядя Яша в зеркало и тяжело вздыхал. Зеркало безучастно молчало. Вдруг оно как будто перекосилось, по нему пробежала рябь, и на дядю Яшу уставилось страшное лицо Кривого. - Здравствуй, Яков! Хорошо, что мы тебя навестили - ты такой скучный, что на тебя жалко смотреть. Сейчас мы тебя развеселим! - Это я, конечно, сплю! - откликнулся дядя Яша и закрыл глаза. Кривой Чур выбил из-под него стул, а Малыш перехватил толстяка и не дал ему упасть. - Не надо, не надо больше - я уже совсем проснулся! - закричал дядя Яша. - Что это еще за безобразие?! - Как же так, Яков? - ласково спросил Чур. - Почему ты не узнаешь своих старых друзей, о чем ты только думаешь? - Да я... думал о Друге Души! - вдруг выпалил дядя Яша. Кривой захихикал: - Верно говоришь - друга надо душить, пока он тебя не задушил первый. Пошутили - и хватит! Сегодня у тебя начинается новая жизнь. Что с тобой, Яков? - Это я от радости! - сказал дядя Яша и заплакал. - Ну ничего, ничего! - Кривой Чур погладил дядю Яшу по голове. - Раз ты согласился нам помочь, мы тебя больше не оставим одного, правда, малыши? - Не оставим! - зашумели жулики, а один из них уже полез в дяди-Яшину банку с вареньем. Кривой Чур грозно сдвинул брови. - Теперь слушай о деле. Два месяца мы тебя выдерживали и проверяли. Теперь, когда ты прошел проверку на длинный язык, мы тебе доверяем. Поехали с нами в город! - Да я... плохо себя чувствую... - заспешил дядя Яша. - А ну-ка, Малыш, приведи его в чувство! - скомандовал Кривой Чур. - Мне уже лучше! - заверил дядя Яша. - Я поеду с вами, но раньше вы мне скажите - кто вы такие? Воры, да? Мне надо знать. - Знаешь, что бывает с теми, кто слишком много знает?! - спросил Кривой Чур. - Да я... - Эгоист он у нас. Все "я" да "я". Как будто он один на свете. Отучим его от этой вредной привычки! ...Они ехали по городу. Кривой Чур, не стесняясь, болтал с Малышом о своих делах. Дядя Яша молча крутил баранку и сокрушался про себя - как легко он сдался этим разбойникам. Когда машину остановил светофор, дядя Яша снова вспомнил Петину сказку и прошептал: "Эх, капустный листок, капустный листок! Если бы я тебя встретил раньше, все, возможно, сложилось бы по-другому!" - Чего шепчешь? - спросил Кривой Чур. - Про капустный листок! Малыш и Кривой Чур захохотали. Им было очень весело. Все шло как надо. Большой совет Прошло больше месяца, а беспорядки в четвертом "в" не утихали. Федоров связался с Венькой и Цаплиным, которые считались неисправимыми двоечниками. Скоро и результаты сказались: Федоров нахватал двоек. Любовь Ивановна его пристыдила, а он ей в ответ - грубить! Миша Сорокин даже присвистнул на уроке - вот до чего Федоров докатился! Любовь Ивановна и Сорокину - замечание: какой может быть свист на уроках?! Уже четко все разграничилось: у Федорова - своя компания, а у Красномака - своя. Дня не проходило без драки. Когда Федоров нагрубил учительнице, Сорокин, командир отряда, сказал себе: "Надо кончать с этим!" - и назначил сбор совета отряда. - Мы собрались сегодня, чтоб обсудить поведение и успеваемость Федорова, а также Жбанова и Цаплина, потому что они сейчас заодно и тянут класс назад! Кто хочет сказать? Захотел сказать Борька: - А по-моему, Федоров - того! Он очень даже злющий! Если он еще раз к нам с Петрушкой сунется - реветь ему от Юрки Ларионова кровавыми слезами! Я на этого Федорова плюю! У меня есть друг, Петрушка! Вот он - настоящий! И по учебе мне помогает, и в шахматы научил, и... - А в пеленки он тебя не заворачивает? - всунулся Цаплин, который в это время к червям нитки привязывал. - Да ты! - задохнулся Борька. - Цаплин, молчал бы! - посоветовал Миша. - Когда твоя очередь придет - от тебя путного слова не добьешься! - Ага! - сказал занятый Цаплин. Саша сидел с опущенной головой и смотрел на зеленое поле парты. А над зеленой партой вставал прошлогодний городской лагерь, когда отчаянный хвастун Борька Красномак сидел на крыше трансформаторной будки. Оттуда он должен был на спор спрыгнуть с семиклассником Юркой Ларионовым. Юрка стоял внизу и дразнил Борьку трусом. Саша взобрался к Борьке: - Давай вместе! Они прыгнули. Саша - удачно, а Борька ногу сломал. Два месяца Саша к нему протаскался. Уроки вместе готовили, играли... Саша даже учиться стал лучше, чтобы уроки Борьке объяснять как следует... Что-то сдавило Саше горло. Он положил подбородок на кулаки и сказал себе: "Только попробуй!" Венька наклонился к Цаплину, и они захихикали, раскачивая червяков. - Кто еще сказать хочет? - спросил Миша. Вызвался Алешка Сизов. Он ни с того ни с сего набросился на совет отряда и стал ругать всех подряд. - Сорокин сам на уроках разговаривает, а сегодня даже свистел! Петрова записки пишет все время! Кому она записки пишет? А Стародубцев книжки читает посторонние, а Красномак списывает!.. И пошел, поехал. Тут раздался страшный визг. Визжали девчонки. Цаплин, пока Алешка выступал, повесил девчонкам червяков на шеи. И нитки даже завязать сумел! Сорокин нитки стал перегрызать. Уйма времени ушло. Девчонки плакали и дрожали. Так с двоечниками толку и не добились. Выпроводили их и вынесли решение перевоспитывать Федорова, Цаплина и Жбанова. Ответственным за перевоспитание назначалась Нина Петрова. Нина отказывалась, но Миша ее уговаривал: - Ты, главное, к ним с подходом! Как они к тебе относятся? Нина смутилась: - Да никак! - Записки не пишут? Сама бы написала, например, Цаплину: "Давай дружить!" - Цаплину? - испугалась Нина. - Ну, Жбанову! - А может, Федорову! - Федорову не надо, он сам исправится! Эти два дружка, они труднее! Для дела, понимаешь, надо! Борька во время разговора скучал, потом стал крутить портфелем и попал по голове Тряпичкиной. Его с позором выгнали, и он припустился к дому. У дома он замедлил шаг - его поджидали Венька, Цаплин и Федоров. - Во идет дите отличника! - сказал Цаплин, а Жбанов приложился так, что Борька влетел в парадную. Он остановился на третьем этаже и позвонил. Открыл ему Юрка Ларионов. - Юрка, - сказал Борька, - ты говорил, что кого захочешь излупить можешь. Возьмешься за Федорова? - За дружка твоего, что ли? - спросил Юрка, чавкая. Он обедал булкой. - Что так? - Да взбесился он! - С лечебной, значит, целью? - Ага! - Ну, это хорошо, что с лечебной. А что дашь? Лупить бывшего дружка - дорогая работа! - Фонарик! Мать из Новосибирска привезла! - Надо посмотреть! Одного лупить-то? Борька задумался: - Хорошо бы еще Веньку да Цаплина в придачу! - Который из них Венька - сундук, что ли, здоровый? - Во-во! А Цаплин и вправду, как цапля! Цаплина - легко! - Ну ладно - тащи фонарь! За мной не заржавеет! Юрка захлопнул дверь, а Борька с тяжелым сердцем потащился вверх. Разве он думал, что придется Юрку подговаривать лупить лучшего друга? Воспоминания обступили Борьку - везде был Саша. Борька кубарем слетел с седьмого этажа на третий. Снова позвонил. Вышел Юрка. - Никак раздумал? - спросил Юрка, обгрызая селедочный хвостик. - Да! - сказал Борька подавленно. - Все равно бить буду! Мне главное - сигнал получить. - Не надо! - стал просить Борька. Юрка отпихнул его ногой и закрыл дверь. - Тащи фонарь, может, и не буду! - донеслось из-за двери. - Сейчас! - закричал Борька и взвился на седьмой этаж. "Только ты один можешь меня спасти..." Анжела осталась с Петей и решила, что ей лучше всего заплакать. Она знала, что ни на кого из мальчишек ее слезы не произведут впечатления, кроме как на Петю. Она уже тогда об этом догадалась, когда он, незнакомый, поздоровался с ней. С ней никто еще не здоровался. - Что с тобой, Анжела? - спросил Петя. Он порылся в карманах и вынул носовой платок. Они уже шли по улице. В классе никто ее так не звал, даже Нина и та звала ее по фамилии. Откуда только Петя имя ее узнал?! Своего носового платка у нее никогда не было: она, как Ванька-ключник, все время шмыгала носом. Анжела взяла носовой платок и поднесла к глазам. Лицу было очень хорошо лежать на раскрытом носовом платке - белом, как белый снег. Она отстранилась от платка и взглянула на Петю. - Не плачь, Анжела! - сказал Петя. - Ведь Красномак не по злобе. Он просто такой радостный, что собой владеть не может. Признайся, что ты никогда не видела грустного Красномака. И она легко призналась в этом. Действительно, Грустный Красномак - вроде Снежного Человека. Никто и никогда не видел грустного Красномака. Они пошли рядом. - Петя! - сказала Тряпичкина. - Только ты один можешь меня спасти! Он это понял с самого начала, как услышал про нее от Борьки. Но тогда он и не предполагал, что она такая... красивая очень. Он решил, что она заставит его совершить небывалый подвиг. Он почувствовал в себе небывалые силы. Небывалые прекрасные мелодии белой зимы зазвучали в нем. - Петя, дай мне твою фамилию! Все вдруг пропало: и мелодия, и силы. - Что? - не понял Петя. - Фамилию. Можно я тоже буду Стародубцевой? А то Красномак и Жбанов с Цаплиным дразнятся! Петя остановился. Остановилась и Тряпичкина. Они стояли и смотрели друг на друга. - Тебе жалко, да? - Возьми, пожалуйста, - сказал он испуганно, - но как это сделать? Для этого надо жениться! - А тебе не страшно жениться? - А я здесь при чем? - Как? Ведь ты только что сказал. - А школа? - Так мы это для школы! Что ей, жалко, что мы оба Стародубцевы будем! - Не знаю. Даже руки замерзли! Анжела взяла его руки в свои и стала дышать на них. - Не бойся, - успокоила она его голосом сестры Веры. - Мои родители к свадьбам привыкли. - А что, будет свадьба? - совсем испугался Петя, отнимая руки. - Без свадьбы я не пойду! Ты, главное, не тяни. К Новому году чтобы было! Ну, я в баню побежала. Тряпичкина на прощанье хлопнула Петю по плечу. Дезертир армии Кривого Чура Дядя Яша вместе с Кривым Чуром и его помощниками быстро перевезли товар в гараж. Хранилище было удобным - кому придет в голову искать товар на пустыре?! - Славно сработано! - похвалил всех Кривой. - Я все-таки в это дело последний раз встреваю, - сказал дядя Яша. - Оно мне совсем не по душе! Молодые помощники Чура грянули дружным смехом - этот дядя Яша кого хочешь уморит! Кривой нахмурился, и помощники опустили глаза в землю. - Ты, Яков, не думай, что от нас легко отделаешься. Теперь товар твой - тебе его и продавать. - Кривой протянул дяде Яше листок с адресами и ценами. - С клиентами я уже договорился. Не тяни, а то вдруг ненароком нагрянут к тебе из буквы "МЭ"! Завтра заглянем - чтоб чисто было! Веселая компания уехала, а дядя Яша остался наедине со своими мыслями. Назавтра, чуть свет, он снова был в гараже. "Что же мне делать с этим товаром? - подумал дядя Яша. - Построю-ка я его по росту!" - Равняйсь! Смирно! - скомандовал дядя Яша, когда все сапожки на высоких каблуках были выстроены по росту. - Очень хорошо! - похвалил он обувь. Он прохаживался перед своим войском - оно было очень тихое, хоть и разноцветное. Ему хотелось в ответ что-нибудь услышать. Как приятно, когда с тобой разговаривают, да не просто так, а от всего сердца... Вдруг отворилась дверь и вошел Малыш. - Ты чего это надумал?! - спросил Малыш и как даст ногой! Все войско так и разлетелось. - Почему не проданы? Дядя Яша снова построил войско. - Я тебя спрашиваю или нет? - спросил первый помощник Чура и снова разогнал армию. Лежала армия "ножки-сапожки кверху". - А чего торопиться? - спокойно сказал дядя Яша. - Давай с тобой играть. У тебя будет сиреневая армия, а у меня - красная. Можешь нападать первым! - Да ты что? Совсем из ума выжил?! - Нет! Красивые, смотрю, сапожки - как игрушки! Мало я в своей жизни играл и сказок мало слышал... Так ты за сиреневых или за кого? Малыш был очень серьезным человеком. Он не терпел, когда его разыгрывали. Он вытащил из кармана острый предмет и подкинул его кверху. От финки по дяде Яше побежали зайчики. Дядя Яша сделался серьезным. - Завтра продам! - Чтобы к вечеру были деньги! Дядя Яша опечалился. Предчувствие беды наполнило его. "Надо бросить, бросить надо! - уговаривал он себя. - Так и скажу Чуру! А его покупателям надо письма разослать. Так и написать: Уважаемая, мы с вами имеем дело с нечестным человеком. Я лично выхожу из игры и закрываю лавочку, что советую и Вам. Заранее благодарю Вас за Вашу Непокупку. Она навсегда останется для меня прекрасным воспоминанием..." Дядя Яша хотел, чтобы письма получились трогательными и высокими по стилю. Но он не знал, как пишутся многие слова, и ограничился этим. Закон открытого сердца После большого совета Саша задумался. В дневнике полно было двоек и замечаний. Маме дневник он не показывал - расстраивать ее не хотел. Мама в эту осень очень помолодела, в театры ходить стала, в парикмахерскую, в ателье. Однажды она спросила Сашу, как дела. Саша ответил: - Как всегда! Мама ему поверила. Она всегда ему верила. - Старайся, Саша. Может быть, в другой город скоро переедем! Саша удивленно на маму посмотрел, а мама покраснела: - Разве я старая? Разве меня никто полюбить не может? Она никогда с ним так не разговаривала. Всегда она все от него скрывала и была ровной и даже холодной. Саша бросился к маме и обнял ее. - Самая молодая. Самая красивая! Мама отстранилась: - За учебу - сам ответственный. Вон какой вымахал! Завтра придет к нам Иван Данилович - знакомиться будем. Как услышал он про какого-то Ивана Даниловича, настроение у него упало - это еще кто? Он искоса взглянул на маму и заметил, что она улыбается. Хлеб режет и улыбается. Давно с ней такого не было. И понял он тогда, что хоть и не хочется ему видеть никакого Ивана Даниловича, но мама-то хлеб режет и улыбается. И чтобы мама всегда так улыбалась, должен он и приход Ивана Даниловича вытерпеть, и двойки исправить. И от того, что так легко все решалось, Саша повеселел. С песнями достал он бумагу, клей, ножницы и вырезал одиннадцать самолетов, и развесил их на нитках у себя над столом - одиннадцать двоек у него было. Он сказал себе: "Над городом Ленинградом - вражеская эскадрилья из одиннадцати самолетов. Враги бомбят город и один дом. В том доме - две маленькие девочки и один болтун с длинным языком. Его-то не жалко, да маленькие девочки... На перехват выходит летчик Александр Федоров, который в смертельной схватке сбивает несколько врагов!.." И это значило, что назавтра он должен исправить хотя бы одну двойку. Назавтра пришел Иван Данилович, который оказался настоящим летчиком. Саша весь вечер молчал, а Иван Данилович весь вечер рассказывал. - У меня дочка есть! - сообщил Иван Данилович под конец. - Как ты на это смотришь? - Грудная? - спросил Саша, вспомнив, как они с Борькой трясли коляску. - Почему грудная? - засмеялся Иван Данилович. - Ей пятнадцать лет. - А-а! - Ну так как? Будем все вместе жить? - А мама? - И мама, и я, и ты, и Лена, а? - Не знаю! - сказал Сашка. - Я еще над этим не думал! - Ну подумай! Хорошо подумай! - сказал Иван Данилович и посмотрел на маму. Он собрался уходить - мама вышла его провожать. Когда мама вернулась, Саша притворился спящим. Мама скоро заснула, а Саша долго думал: почему он мучается из-за того, что старого друга потерял? Почему ему так тяжело к новым людям привыкать - вот и к Ивану Даниловичу? Прямо в штыки он встречает новых людей - хотя бы Любовь Ивановну! Все ребята к ней давно привыкли и полюбили ее, а Сашу все тянуло к Анне Кирилловне. Все не мог он смириться, что на ее место встала другая учительница. И поэтому другая учительница ему не нравилась. Все у нее не так, как у Анны Кирилловны. И поэтому он грубил. А Любовь Ивановна как будто грубости его не замечала. Она как будто о нем думала, что он от рождения такой грубиян! Ему стало невыносимо стыдно - хоть вставай и беги сейчас просить прощения. С мыслью о том, что завтра он станет другим, Саша уснул. На следующий день на большой перемене к нему подошла Нина Петрова. Вообще-то она ему нравилась - один раз он даже ее портфель нес - но сейчас было не до девчонок! - Федоров! Ты двойками и поведением подводишь наше звено. Мы - на последнем месте по маршруту в страну знаний. - Ну и дальше что?! - Исправляйся! - Да ну? - Теперь насчет лома. Ты не собираешь. - Хватит с меня прошлого года! - Лом всегда нужен! - строго сказала Нина Петрова и в упор посмотрела на Федорова. - Ты пионер, и это - твой долг! - Конечно, долг! - поддержал звеньевую Цаплин. В его кармане лежала записка: "Игорь! Помоги мне, пожалуйста, в сборе лома!" Цаплин был наверху блаженства: шутка ли - записка от Петровой! - И бумагу надо собирать! - добавил Венька, сжимая в кулаке другую записку: "Веня! Помоги мне, пожалуйста, в сборе бумаги!" - Вы что, не в себе?! - спросил приятелей Саша. - Сказано тебе - лом всегда нужен! - рассердился Цаплин. - И бумага, - добавил Венька. На уроке Федоров получил записку: "Саша, давай с тобой дружить. Н. Петрова". Он ответил: "Ладно. Только я скоро уезжаю навсегда". Ему вдруг захотелось уехать от всех сию же минуту. Пусть без него попляшут - вспомнят тогда Федорова. Не только плохим он был... Вторым уроком была математика. Саша пошел к учительской. В учительскую входили и выходили учителя, и он отметил, что их Любовь Ивановна - самая красивая... - Ты кого ждешь, Федоров? - Вас! Вас я жду! Они отошли в сторону, а Федоров все смотрел на Любовь Ивановну, словно увидел ее впервые, и Любовь Ивановна вдруг смутилась, одернула серый свой костюмчик и сказала: - В чем дело, Федоров? А у него в голове туман какой-то сделался - то ли от волнения, то ли от чего-то еще. Он начисто забыл, что хотел сказать. Любовь Ивановна смотрела на него с тревогой и ждала. Этот Федоров вел себя странно, а лицо у него удивительное было. Вообще у всех ее мальчишек лица удивительные, а у этого - самое удивительное: что ни скажет - всему поверишь... - Так в чем дело, Саша? - Извините меня, Любовь Ивановна! - в отчаянии сказал он, вдруг понимая, что никогда ему не высказать того, что хотелось. Любовь Ивановна очень удивилась: ничего не случилось такого, за что следовало прощения просить. - За что, Федоров? - Сами знаете! - ответил он и понес какую-то несусветную историю про себя, Красномака и Стародубцева. Сюда же он примешал какого-то Ивана Даниловича и Анну Кирилловну. Почти с испугом смотрела на него Любовь Ивановна, поражаясь тому, как быстро и взволнованно он говорит. - Ты, Саша, задумываешься о большом, но вся беда в том, - наконец сказала она в ответ, - что ты не знаешь Закона Открытого Сердца. По этому закону жили еще отцы и прадеды наши, которые встречали новых людей с улыбкой и радостью - как Красномак меня встретил на первом уроке. А ведь мне страшно было идти к вам после Анны Кирилловны! А ты, Саша, заранее решил, что и я и Стародубцев - плохие, не из твоего класса, для тебя неинтересные люди? Саша совсем потупился. Любовь Ивановна прохладной рукой подняла его голову и сказала: - Пойдем на урок, Саша! Мы и так опаздываем! И они пошли в класс. Но самый важный урок для него уже состоялся. Разговорчики Как ни жаждал четвертый "в" мира - мира не было. Петя очень переживал, что вся эта война началась из-за него. Вдобавок, как назло, Федоров не выходил у него из головы: Борька уж так его разрисовал и раскрасил, что невозможно было не поверить в Федорова. А Федоров другим оказался. Петя никак не мог понять, какой Саша настоящий, и поэтому все время смотрел на него во все глаза. Однажды терпение Федорова лопнуло: - Эй ты, капустный листок, что на меня таращишься? - и замахнулся на Петю. Тот не стал отступать, и нарочно ближе подвинулся. - А ты откуда про капустный листок знаешь? - Спроси у Красномака! Тут Борька подскочил - бросил гоняться за девчонками, он бегал за ними и ляпал им на платье отпечатки ладони, натертой мелом. Это он у Жбанова подсмотрел. - Чего к нашим лезешь? - закричал Красномак, то напрыгивая на Федорова, то отпрыгивая от него. - Заткнись ты, который капустному листку продался! Саша в эти слова вложил всю свою боль и разочарование в бывшем друге. Бывший друг напрыгнул не обидчика, и оба покатились по коридору к ногам завуча. - Красномак-Федоров! Мальчишки вскочили, оглушенные голосом свыше, который назвал их вместе. Три года ругал заодно. - Мирно не можете? - спросил завуч. - Мирно не можем. - А почему, позвольте узнать? - Враги мы, - пояснил Борька. - Враги? - удивился Борис Васильевич. - Тогда я вас не пойму: друзьями были - дрались, врагами стали - опять деретесь! Где же смысл? - А чего он? Еще капустным листком обзывается. Да я ему... - Что же в этом оскорбительного? - удивился Борис Васильевич. - А вы не знаете. Потому что не слыхали эту сказку. Ее Петрушка придумал, Стародубцев. Капустный листок - он же хороший. А Федоров назло делает его плохим. - Федоров, не делай его плохим! - улыбнулся завуч. - Буду! - Вот видите! - обиделся Борька. - А капустный листок - это же кораблик! Он повез одного беспризорника по Белому морю. Они искали Друга Души. А Федоров, он обязательно из хорошего сделает... Потому что вредный, - Борька вздохнул. - А кто такой Друг Души? Борька затаращил глаза: - Откуда мне знать? Это не моя сказка. Петрушка, поди сюда! Подошел Петя. Борька заважничал: - Борис Васильевич не знает про Друга, ну, Души! Расскажи, Петрушка! Борис Васильевич засмеялся: - Я-то знаю, а вот ты и Федоров, кажется, не знаете! Вот и объясни им, Стародубцев. Это ты сам, Петя, придумал? Петя замялся. Борис Васильевич взлохматил ему волосы: - Не хочешь - не говори! Поздравляю с победой на районной олимпиаде! Готовься теперь к городской. Там - задачи потруднее! Борька принял победу друга как свою собственную. Он схватил Петю за шею и качнул его несколько раз к полу. Когда они подняли головы, Федорова уже не было. Почтари-рассыльные из артели дяди Яши Разоблачительные письма были написаны. Дяде Яше хотелось как можно быстрее доставить их по адресам, поэтому он не доверился почте, а весь день колесил по городу на своей черной "волге" и собственноручно разносил письма, как черный Дед Мороз. К концу дня дядя Яша совсем выбился из сил, а у него оставалась целая гора писем. "Надо кого-нибудь нанять!" - подумал дядя Яша. Он остановил машину у магазина и стал высматривать - кого бы нанять. В это время мимо шли Жбанов и Цаплин. Дядя Яша открыл дверцу, высунулся из машины и закричал: - Кому большой секрет?! - Нам, нам! - затрясся Цаплин и потащил Веньку к машине. - За мной враги охотятся, а мы их обманем! - шепотом сказал дядя Яша. - Надо разнести письма! - А где же секрет? - разочаровался Цаплин. - В письмах. Не вздумайте открывать, как откроешь письмо - оно взорвется! Приятели переглянулись. - Может, не будем, Венька? - спросил Цаплин. - Вдруг оно закрытое жахнет? - Закрытое не жахнет, - сказал дядя Яша. - А зарплата будет? - засопел Венька. - Мы с Цаплиным бесплатно не будем. - Это само собой. Письмо - десять копеек! И никому ни слова. Страшная тайна. - Они ударили с Венькой по рукам. Цаплин не бил, потому что боялся. Дядя Яша выхватил из-под ног провод и стал в него говорить, придумывая на ходу: - Товарищ генерал, завербовал двоих! Цаплин вырвал у него провод и сказал: - Это - я, Игорь Цаплин, товарищ генерал! Потом наклонился к дяде Яше, нашел его большое ухо под черными волосами и зашептал туда: - Я знаю, кто вы! Дядя Яша испугался, наклонил голову и спрятал ухо на плече. - Разведчик! Только вы на русского непохожи! - Ты очень умный, - сказал дядя Яша. - Я наполовину индус, родился в Бомбее. Меня зовут дядя Яша. У Цаплина от удовольствия загорелись щеки - впервые его назвали умным, а Веньке стало обидно - почему он не догадался? Ведь он лучше Цаплина учится - у него на три двойки меньше! - А какой у вас пароль? - не унимался Цаплин. - У разведчиков всегда пароль! "Вот влип! - подумал дядя Яша. - Какие пароли бывают у разведчиков?!" - Капустный листок! - сказал он, вспомнив Петину сказку. Мальчишки стали отбиваться - очень глупый пароль. - Этот пароль дал мой начальник. Пароль не обсуждается! - Ладно. Куда письма-то нести? - спросил Венька. Дядя Яша объяснил, сунул им деньги, и мальчишки убежали, а он поехал домой. Кто будет ссориться - тому дера! Первые школьные дни были для Ваньки-ключника сущим бедствием. Оказалось, что уроки каждый день делать надо. Пришел он однажды в школу, а учительница спрашивает: - Тряпичкин, где твои уроки? Ванька весь портфель излазил, а уроков нет. Глаза поднял: - Нет уроков - не сделались. - Как это не сделались? Ты их должен делать каждый день! Тут Ванька совсем расстроился. Стал он уроки делать и плохо спать ночью: вдруг двойка? Как думал, так и получилось. Тут терпению его конец! Подошел он к Анне Кирилловне и говорит: - Зачеркните вашу двойку! Вам же хуже будет! Рассердилась Анна Кирилловна: - Командую здесь я, Тряпичкин! Ванька губы сжал и решил, что больше в школу не пойдет. Опозорила его на всю жизнь учительница - стыдно в глаза смотреть Кене, Васильку и Андрюхе! Три для он в школу не являлся, пока отец его не приволок. У Ваньки характер - елочка, у отца характер - ель дремучая! Поняла Анна Кирилловна, что без Анжелы ей Ваньку не одолеть. Позвала она Анжелу и стала ей наказы насчет брата давать. - Ну вот, навязался на мою голову, - сказала Анжела, когда домой пришла. - А что? - спросил Ванька, который сидел за столом, чтобы специально уроки делать. Но уроки специально не делались. То под столом что-то шуршать начинало, то из окна видно было, как Андрюхина шапка по двору гуляет. Вдруг стол стал тихо стоять, и Ванька его ногой ударил, чтобы все задрожало. Все задрожало, и ручка задрожала, покатилась и дернулась на тетради по математике, где 2 + 1 было написано. - Два плюс один, м сказал Ванька. - Это клякса! Анжела в зеркало гляделась. - Зеркало до дыр проглядела, - заметил Ванька. - Клякса у меня, Анжела, до чего учиться трудно! - Я тебе помогу! - сказала Анжела, ероша Ванькины волосы, дремучим лесом обступившие макушку. Ванька потерся щекой об Анжелину руку - хорошая была рука. Он обхватил Анжелу и свалился на пол. И стали они играть-баловаться, а потом подрались. - Мы с тобой, как Федоров с Красномаком, все время деремся! - сказала Анжела. Ванька задумался. И вдруг ему страшно стало: - Они же такие дружки были! - Были, да сплыли! Ванька схватил пальто и бросился на улицу. Он прибежал во двор, где Кеня, Василек и Андрюха играли в фантики, и закричал: - Ой, не могу - страшно! Друзья на Ваньку поглядели: чего ему страшно - никто за ним не гонится. - Чего ты? - спросил его ленивый Кеня, которому всегда было лень рот разевать для слов и не лень - для конфет. - Идите сюда! - сгрудил их Ванька. - Федоров-то с Красномаком распались! А вдруг мы тоже распадемся?! - Мы не можем, - успокоил его Василек. - Мы же на всю жизнь уговаривались, а они - не на всю! - И они - на всю! - сказал Ванька. - Кто у нас ссориться будет - тому дера! - Тому - дера! - повторили Ванькины друзья. Синий-синий Борька прибежал домой, и его начало трясти. - Бабушка, на меня трясучка напала! - закричал он. Руки у него тряслись и зубы стучали, как копыта лошадей об асфальт, - видел однажды Борька конного милиционера. - Заболел! - ахнула бабушка и поволокла внука в комнату. - Заездили, совсем заездили! - жаловалась она. - Кто, бабушка, кто? - отплясывая на кроватях, спросили внучки, разукрашенные синькой. - Не буду! - кричал Борька. - Не красильщик я, а утильщик! Тряпичкина, у тебя десять килограмм - запиши! - Бредит! - испугалась бабушка и поставила Борьке градусник. Борька метался на кровати. - Сорок градусов! Скорей врача! Девочки сидели в кроватках, синие и звонкие, как летние колокольчики. Они уже выздоровели, и петь им хотелось, и смеяться. - Сию минуту лягте, а то привяжу вас веревками! Бабушка ушла, а девчонки - к брату. Уж они его и гладили, и целовали, и кричали ему "Боречка!" в самые уши. - Кыш! - прогнала их бабушка, вернувшись. - Вы его заразили, бродяги. Он с вами все чикался! - Нечаянно! - заплакали девчонки. Они были в синих болячках, как в синих звездах. Так отметил их ветер - ветрянка - стоило им выглянуть на первую дорогу в большой мир - детский сад No 8. Приехал доктор. - Ой, сколько больных - сколько нужно уколов! - воскликнул он. Как услышали девчонки про уколы, снова стали петь-танцевать на кроватях: - А мы не больные, а мы не больные! А у нас все проходит, а у нас все прошло! Один больной Борька! Один он больной! - Не жалко, значит, брата? - спросил доктор и сделал Борьке укол. - Он - больной, а мы - маленькие! - сказала одна. - Я - самая маленькая-маленькая! - призналась другая. - Ах, вот что! - засмеялся доктор. - Другим делайте, только не вам. Так? - Так! - в голос сказали девчонки, следя большущими глазами за шприцем. Когда шприц удобно улегся в блестящую коробочку, а иголка завернулась в тряпку, бабушкины внучки сказали: - ХАРОШИЙ-ХАРОШИЙ! ХАРОШАЯ-ХАРОШАЯ! Бабушка пошла доктора проводить. Она все головой качала, когда узнала, что по Борьке прошелся новый подъем волны ветрянки. Пока бабушки не было, сестры снова полезли к брату. Борька был в забытьи. Они натянули на него одеяло, подоткнули со всех сторон, как он им делал, и сказали на ухо по очереди: - ХАРОШИЙ! Но Борька все равно не откликнулся. Утром следующего дня Борька принялся чесаться. - Нельзя, нельзя! - закричали сестренки. Они уже на пол спустились и тихо-торжественно расхаживали вокруг его головы, ожидая, когда голова проснется. Голова проснулась из-за чесотки. - Чешется как! Что же это со мной?! - С тобой - ветрянка! Задирай рубашку! Борька поднял рубашку и узнал ветрянку. - Мне в школу надо! У меня сегодня - металлолом и бумага. - Нет, ты больной! К тебе доктор приезжал и укол делал! - сообщила Маня. Борька ничего не помнил. Но дело звало - и он стал одеваться. - Бабушка! - закричали сестренки. - Он в школу! Прибежала бабушка. Назвала его миленьким и родным. Давно Борька не был миленьким и родным. Он снова нырнул под одеяло, лежавшее на кровати теплым сугробом. Вокруг него началась домашняя суета. И он забыл про дела свои - давно ему так хорошо не было. Сестренки очень радовались, что Борька лежал в кровати. Они играли в него - и он был у них любимым сыночком. - Отстаньте! - просил он сестренок. Но они не отставали. Тогда Борька дал щелчок Тане. - Не буду красить. Не будешь синеньким! - обиделась та. - Манька выкрасит, - уверенно сказал Борька. Он уже научился сети плести. - Не! - ответила сестра милосердия. - Одна не буду! Она взяла Таню за руку, и они, грустные, пошли прочь от больного и любимого сыночка. Борька посмотрел им вслед, и сердце его дрогнуло. Он тихонько свистнул. Сестренки обернулись. Он подмигнул и еще раз свистнул. Сестренки обрадовались. Они схватили пузырек с синькой и стали Борьку красить. Таких усердных красильщиков свет не видывал! Борька лежал и стонал, как будто ему было больно. Они его уговаривали и вились над ним в розовых платьицах - как две утренние бабочки, успокаивая его нежно-розовым полетом. - Ну как тебе? - спросили они брата. - Хорошо! - сказал синий-синий. Летчик-истребитель Саша Федоров Теперь на всех уроках Венька с Цаплиным обсуждали странную встречу. Венька разглаживал рублевку - то в книжку ее положит, то сядет на нее. - В чем дело, Жбанов? - спросила его Любовь Ивановна. - Повтори, что я сказала. - Раз, два, три, четыре, - зашептал Цаплин. Жбанов, как попугай, повторил. Класс грохнул, а красный Венька замахнулся на Цаплина - из-за Цаплина ему двойку поставили. Зато Цаплин обрадовался - он почти сравнялся с Венькой в учебе... После уроков они пошли к Слепому Льву - так они называли пустырь с гаражами. На том пустыре под большим камнем у них был тайник - консервная банка с заграничными пуговицами. - Давай туда рупь положим! - предложил Венька. - Будем на машину копить. Сколько лет копить придется? Стали они считать, у Жбанова триста лет получилось, у Цаплина - пятнадцать. И тут они увидели Федорова. Он шел - плечи до ушей - и тускло светил глазами вперед. - Во как идет смехотурно! Давай его напугаем, - предложил Цаплин, и они спрятались за камнем... Каждый день после школы Саша уходил на пустырь. Домой его не тянуло - туда каждый день приходил Иван Данилович. Красномака давно не существовало. А Венька с Цаплиным последнее время шептались о чем-то и не обращали на него внимания. На пустыре было интересно - вчера, например, он видел, как толстый человек ремонтировал черную "волгу". "Я тебя образумлю! - кричал толстый человек. - Ты у меня запрыгаешь, друг любезный!" Вдруг Сашу толкнули в спину, и он полетел на землю. Саша вскочил, обернулся и увидел хохочущих Веньку и Цаплина. Он хотел разозлиться на них и не смог. - Вы чего здесь делаете, капустные листки? - спросил он, рукавом стирая землю с лица. Вдруг они, как будто черта увидели, перекосились от страха и подрали по дороге. - Стой! Куда вы? - закричал Саша, но они даже не обернулись. - Вот чудилы! - сказал он, поглядывая по сторонам. Ничего страшного вокруг не было - стояла поздняя осень, криво и яростно торчали голые ветки, лужи чернели под ногами, было невозможно тихо. Саша пожал плечами... - Венька! - задыхаясь, сказал Цаплин, когда они очутились на своей улице. - А по-твоему, он кто?! Откуда? - Не знаю. - А по-моему, он - цуркал! - сказал Цаплин. Цуркалом его в детстве пугали, чтобы он манную кашу ел. - Кто?! Цаплин повел руками по воздуху, сделал огромное лицо и накинул на голову пальто. - Да нет, я про Федорова! Откуда он наш пароль знает? - Надо его припереть! - сказал Цаплин. Назавтра, как только Федоров вошел в класс, они набросились на него. - Сашка, откуда ты наш пароль знаешь? - зашипел Цаплин. - Какой еще пароль? - Капустный листок! - Это из сказки Стародубцева. Он ее выдумал. Цаплин свистнул. - Какая еще сказка! Ты бы знал тайну! Федоров посмотрел на приятелей. Последнее время они на себя сделались не похожими: дрожат, как собаки, бегают куда-то. - Что еще за тайна?! - Так тебе и скажи! - высокомерно ответил Цаплин. - Ну и не надо. - Федоров пошел прочь. - У нас тайна! - засуетился Цаплин. - Слышишь, тайна! Он ждал, что Федоров начнет расспрашивать. Он хотел, чтобы его упрашивали, а он бы упирался. Саша остановился и на Веньку посмотрел - Цаплин, известное дело, врет и не краснеет. Венька понадежнее. Венька закрыл глаз, потом открыл глаз, показывая, что Цаплин не врет. - Как хотите, - сказал Федоров и отвернулся. Тут и Венька не выдержал - навалился на Федорова и припер его к стенке. Перебивая друг друга, приятели принялись продавать тайну. Все рассказали: и про черную "волгу", и про письма, и про деньги. - Врете все! - сказал Федоров. Мальчишки переглянулись - так и быть! - Пойдем, - сказал Цаплин. - Я одну квартиру запомнил, куда письма относил. Сам про разведчика спросишь. В квартире, куда они звонили все трое, им долго не открывали. Наконец вышла старуха с клюкой и перетянула Веньку этой клюкой по спине. - За что?! - заорал Венька. - Сам знаешь! - ответила довольная старуха и закрыла дверь на все засовы. Цаплин засмеялся и стал веселый-превеселый. Зато Венька стал мрачный-премрачный. У них всегда так было - все поровну, но по-разному. Потрясенный Саша смотрел на приятелей. Действительно, они доверили ему жуткую тайну. - Дождь начинается. Айда ко мне - надо подумать, как вашего разведчика поймать. А вдруг он прикидывается разведчиком, а сам - жулик! Мне отец один раз такое рассказывал... Но что рассказывал Федорову отец, Венька с Цаплиным так и не узнали, потому что Саша вдруг замолчал и до самого дома не проронил ни слова. Сашина мама встретила их приветливо, с нею был Иван Данилович. Мальчишки от стеснения не знали, куда деться: они никак не ожидали, что у Сашки отец дома. Красномак говорил, что отец бросил Федорова - вот болтун! Цаплин застрял у Сашиного стола - над столом висели два самолета. Он схватился за самолеты, стал их раскачивать и сорвал. - Чего мои двойки трогаешь?! - проговорился Саша. - Какие еще двойки? - удивилась мама. Саша опустил голову. - Дай дневник! Что-то давно ты мне его не показывал. Заглянув в дневник, мама ахнула. Саша с мольбой посмотрел на Ивана Даниловича. Иван Данилович подмигнул ему и взял у мамы дневник. - А двойки-то почти все исправлены, - сказал он, перелистывая страницы. - Двойки и у хороших людей встречались. Вот, например, у моего товарища полковника Черноуса. Он сначала на одни двойки учился. Да-да! До седьмого класса. А потом как пошел, как пошел... А зато какой теперь летчик! Цаплин и Венька переглянулись и расправили плечи: им осталось учиться на двойки еще три года, а там в летчики пойдут, в полковники! У Саши поднялось настроение: Иван Данилович все понимает!.. Расстроенная мама ушла провожать Ивана Даниловича: он уезжал на неделю в Москву. Оставшись одни, мальчишки принялись играть в летчиков и заигрались до того, что забыли и тайну, и уроки, и свой дом. В двенадцатом часу Венька и Цаплин ужаснулись тому, что поздно, и помчались домой. Саша остался один с несделанными уроками и поклялся себе, что завтра вместе с приятелями начнет новую жизнь... Дело дошло до драки - Теперь будем все вместе готовиться к контрольной! - сказал приятелям Федоров, как только кончились уроки и все стали расходиться по домам. - Да брось ты, Федоров! - отмахнулся Цаплин. - Напишем как-нибудь. Нам не привыкать! Но с Федоровым разговор был короткий. Он запер дверь на ножку стула и встал около двери. - Будете меня слушать, и все! Пока я дверь не открою, отсюда не уйдете. - Тайну надо раскрывать, а не заниматься пустяками! - заворчал Венька. - Сначала надо поумнеть. Если поумнеем, тайну быстро раскроем. Из-за математики знаешь как умнеют! Ну, слушайте. Поумнеть - это было заветное желание Веньки и Цаплина. - Только ты не очень, - сдался Венька, сел и приготовился слушать объяснения. - Да, не очень! - поддержал его Цаплин. - Нам надо быстрее поумнеть. Они старались слушать Федорова изо всех сил, но им все-таки помешали. За дверью раздался шепот, а потом двери затряслись под ударами чьих-то ног. Саша услышал Борькин голос. Борька после недельного перерыва сегодня первый раз пришел в школу. Все перемены Петя и Тряпичкина посвящали его в классные новости. Тряпичкина без Борьки пересела к Пете - ну, Борька-то ее быстро согнал! Зато она теперь взяла моду таскаться всюду за Петей и не давала им как следует поговорить. - А у Федорова с Венькой и Цаплиным дело какое-то завелось, - тарахтела Тряпичкина. - Они все время около магазина вертятся, как будто высматривают кого-то. А потом на пустырь бегут. У них там штаб! Эти новости встревожили Красномака. Там на пустыре еще в прошлом году он играл в войну с этим, как его? Федоровым. Хотя они и сделались врагами, но Борька так и не смог забыть старого друга. Слишком много событий в его жизни было связано с Сашей. Сегодня, как никогда, ему захотелось забыть эту страшную ссору, которая разметала их в разные стороны. После уроков он решил подойти к Саше и поговорить наедине. Он видел, что Федоров остался в классе с Цаплиным и Жбановым. Еле-еле ему удалось удрать от Пети и Тряпичкиной, которые решили его проводить до дому, как будто он забыл, где живет. Он повернул назад к школе и столкнулся нос к носу с Петей и Тряпичкиной, которые ходили туда-сюда и никак не могли расстаться. - Ты чего вернулся? - закричала Тряпичкина. - Да я, - промямлил Борька, краснея, - забыл там ручку. - Я с тобой! - обрадовался Петя. - И я с вами! Они остановились у двери класса. Тряпичкина зашептала: - Там кто-то закрылся! - Не могу больше! - услышали они. - Отпусти, Федоров! - Цаплин стонет, - сказала Тряпичкина. - Федоров его пытает! - Не могу-у-у-у! - ныл Цаплин, поглядывая на дверь. Венька пыхтел. Он решал задачу и как будто оглох - не шел другу на помощь. Задача поддавалась Веньке - здорово объяснял Федоров! - У меня - порядок! - потягиваясь, сообщил Венька. У Цаплина от зависти сморщилось лицо. Венька пожалел друга и сам стал вдалбливать ему задачу. Дверь опять затрещала - пытка слушать, когда кто-то за дверью! Венька пригрозил Цаплину: - Ты будешь меня слушать или нет?! Дверь задергалась. - Больше не могу, Венька, честное слово. Венька и Федоров стали его уговаривать шепотом, чтобы не слышали те, которые за дверью. Мальчишки уже догадались, что их подслушивает компания Красномака. - Я тебе не Любовь Ивановна, - наконец сказал Жбанов. - От меня и перепасть может! Цаплин кое-как собрался с мыслями. - Я сейчас, Венька, - сказал он и склонился над тетрадкой. - Кажется, мне повезло. Я решил. Решил! Цаплин сам решил задачу. Что тут с ними всеми сделалось! По очереди они стали друг друга качать и бросать на пол. С той стороны раздались ужасные крики. Цаплин очутился у двери. Пока он возился со стулом, те, кто подслушивали, убежали. Борька бежал рядом с Петей и Тряпичкиной. Настроение помириться с Федоровым у него прошло, и он говорил себе: "У него и без меня дружки нашлись. Закрывается с ними. Ну и пусть!" - Я тебе дам авторучку, - на бегу сказал Петя. - У меня лишняя есть. - У меня у самого лишняя есть, - ответил Борька всердцах и, не простившись, помчался домой. Назавтра была контрольная, и Венька, Цаплин и Федоров написали ее на четверки. Цаплина прямо распирало от гордости: в нем что-то сдвинулось и приоткрылось. - У меня четверка! - надоедал он всем. - У меня четверка! - сказал он учительнице, когда она уходила из класса. - Молодец, Игорь. С твоей стороны это подвиг. - Для вас, - сказал тихо Цаплин, вспоминая, что где-то здесь нужен был подвиг. - Спасибо, - засмеялась учительница, - побольше бы их для меня! - Обязательно, - пообещал Цаплин, как будто бы ему открылся смысл, для чего надо учиться. Компания Красномака увидела Любовь Ивановну с Цаплиным. Они долго разговаривали, а потом учительница засмеялась. "И чего? Чего он к ней лезет, это же не его личная учительница, а общая!" - подумал Борька. - У меня четверка! - признался врагам радостный Цаплин. - Списал, - съехидничал Красномак. - На это ты мастак! Цаплин сник. Все побежали в раздевалку на урок физкультуры. В раздевалке Федоров стал спиной к двери: - Повтори, Красномак, при всех, что про Цаплина сказал! - Что слышал! Стало тихо-тихо. Только переметнулись свои к своим. - Эх, - крехнул Борька и навалился на Федорова. Венька схватил Стародубцева, и завязалась тут такая всеобщая драка, какой не помнил четвертый "в"... В капкане Освободившись от писем, дядя Яша почувствовал себя героем. Он провел этих нечестных хитрецов - пусть они теперь попляшут, никто не будет покупать у них товар! Но в гараже ему стало не по себе. Хорошо - он отвадил покупателей, но что ему самому делать с этими сапожками и шубами? Получается так, что он поймал сам себя в капкан. Сегодня заявится Малыш или, того хуже, Кривой Чур, и наступит момент расплаты... Хоть и страшно, а все-таки придется идти в милицию... - О чем задумался, старина? - спросил его Кривой Чур, неизвестно откуда вынырнувший. Дядя Яша оторопел, на пустыре было голо и серо - нигде не спрячешься, никого не позовешь на помощь. - Думаю, куда вещи девать, покупатели их не покупают. - Искоса дядя Яша взглянул на Кривого. Чур поймал его взгляд и хихикнул: - Еще бы им покупать! - Чур ткнул дяде Яше кулаком в живот. Живот был большой и упругий, как резиновая камера. Чур полез в карман, вынул несколько писем и вслух прочел одно из них. Дядя Яша покачал головой и утерся ладонью - его прошибла слеза: хорошие все-таки письма. - Ревешь? Правильно делаешь! - А что, бить будете? - встрепенулся дядя Яша. - А ты как думал, простим? Мы к тебе по-хорошему, доверили такое дело, а ты что вытворяешь?! Хорошо, что есть у меня верные клиенты, которые мне твои письма показали... Зачем ты писал их? Вспомни, ведь сам согласился нам помогать! - Я согласился? - возмущенно воскликнул дядя Яша. Чур погрозил ему. - У нас магнитофон был. Твой разговорчик мы на пленочку для милиции записали. Дядя Яша обмяк, как мешок. - Даю тебе еще три дня, они могут стать последними в твоей жизни. Не вздумай брыкаться - ты у нас на прицеле! Дядя Яша чихнул, вокруг него образовался небольшой вихрь. Вихрь подхватил Кривого и домчал до перекрестка. Постанывая от страха, дядя Яша тащился по дороге. Он думал о своем одиночестве - ведь некому рассказать, некому! Пять невидимых и молчанка После уроков состоялось классное собрание на тему "Драка в раздевалке". Любовь Ивановна присела на последнюю парту: - Начинай, Сорокин! Сорокин начал вяло - все силы в раздевалке остались. Он говорил, что драка - позор для отряда. Всегда можно договориться - не обязательно кулаками! - А сам чего? - закричал Цаплин. - Всю макушку мне оттяпал! - Цаплин погладил рукой свою острую макушку. Все засмеялись, особенно девчонки: их эта драка не касалась, и смеху у них скопилось много. - Сорвалось! - признался Сорокин и потупился. - Подумаешь, подраться нельзя, что ли? - спросил Борька и блеснул глазами. - А я их приемчиками самбо! - Не хвастайся! - одернул его Сорокин. - Ты, Красномак, поджигатель! Ты драку затеял! - Я?! Да врешь ты все! Это Федоров! Он начал! Из пионеров его! Он Стародубцева излупил ни за что. В классе сделалось тихо. Красномаку стало не по себе: при чем тут "из пионеров"? Все дрались. Он заткнул уши и сидел теперь, как немой, хотя от него требовали объяснений. Любовь Ивановна встала с федоровской парты: - Петя, хотелось бы тебя услышать! - Мне говорить? - удивился Петя. Он никак не ожидал, что ему говорить придется. - Я не знаю, я - новенький. Он хотел этим ограничиться, но внезапно его прорвало: - Да лучше нашего класса и не найти! Все у нас замечательно. И ребята, и пионерская работа, и дружба. Ребята у нас даже за руку здороваются! И никто не задается! - А Федоров? - перебил его кто-то. - И Федоров тоже, - сказал он, утихая. - А насчет драки - это же не специально, а так получилось. При чем тут исключение из пионеров? Все дрались и все виноваты. Мне наш класс нравится! - И Тряпичкина? - поднял голову Борька. - И Тряпичкина, - совсем тихо сказал Петя, не понимая, какое отношение Тряпичкина имеет к драке. - Ребята! - включился Сорокин. - С дракой надо кончать. Кто против драки?! Все проголосовали против драки, кроме Федорова. - Федоров - особенный! - заметил Миша. - Заткнись! - сказал Федоров. Тут удивилась Любовь Ивановна. - Саша, неужели тебе больше нечего сказать товарищам? - обратилась она к Федорову. Федоров тяжело поднялся и встал над партой, словно неизвестной породы дерево, непонятно как сюда занесенное. Он сгорал от стыда. - Чего говорить - и так все ясно! - буркнул он. Теперь ему действительно стало ясно, что он в классе - самый плохой. - Садись, - сказала Любовь Ивановна. - Драка в раздевалке - безобразие! Мне стыдно, что мои ученики выясняют отношения кулаками. Ссора Федорова и Красномака внесла разлад в жизнь класса. Ни я, ни вы не можем заставить их снова стать друзьями, но мы можем потребовать от них, чтобы они уважали нас. Вы, Федоров и Красномак, не одни - в классе таких сорок человек, и своей ссорой вы мучаете их всех. Помните об этом и постарайтесь быть добрее друг к другу! - И мне быть добрее? - нарочно прорычал Венька медведем. Класс грохнул от смеха. - И тебе, Жбанов. Старайтесь дружить и помогать друг другу! - Ты пиши, Петрова, пиши! - сказал Сорокин Нине, которая была секретарем. - Это записывать не надо, - возразила Любовь Ивановна. - Этим жить надо! - Ну не пиши, а живи! - сказал Сорокин. Домой все шли понурые. Неинтересно стало в классе. В прошлом году все делали вместе, и бумагу, и лом собирали с песнями. А в этом - не запеть прошлогодних песен! Тряпичкина подождала, пока Петя оденется. - Зачем при всех-то говорить, что я тебе нравлюсь? - Я правду сказал. Мне все в нашем классе нравятся. - Но я же девочка. Девочка, девочка! - не слушая его, трещала Тряпичкина. Длинная челка упала ей на лицо, и она захлебнулась ею. - Почему я тебе нравлюсь, ну скажи? - спросила она, откинув челку назад. - Ты - красивая! - сказал Петя, не задумываясь. - Это кто - красивый? - подошел к ним Борька. - Я, - неуверенно сказала Тряпичкина. - Ты? - не поверил Борька. - Сплошная страшила! Ты его не слушай - он врет! Петя рассердился: - Я за свои слова отвечаю! Борька остановился посреди улицы и закричал: - Ха-ха! Красивая! Тогда и я - красавец! Утиль Тряпло! Тряпичкина не выдержала насмешек и побежала. Платок у нее съехал на макушку, а волосы поднял холодный ветер. Петя хотел побежать за ней. - Куда ты? - дернул его Борька. - Она простудится! - Ну и пусть, - сказал Борька. - Подумаешь! Петя понял, что с Красномаком ему не справиться и остается одно. - А я, Борька, к Новому году женюсь на ней! - сказал он отчужденно. - Ты спятил! - закричал Борька. - Не делай этого! Не смей! - затряс он Петю, отбросив портфель в сторону. Портфель упал в лужу, но Борька не обратил на это внимания. - Я слово дал, - сказал Петя. - На слово - плюнь! - Нельзя. Я привык слово держать. - Я ее отлуплю! Она у меня и думать забудет! Это у них вся порода такая - Тряпичкиных! Все им замуж надо! Вот ее сестра Витьку Розова окрутила. Плакался он тут, на школьной площадке, сам слышал! Всю, говорит, душу вынула и растоптала! Петя испугался, как про душу услышал. Он отдаленно помнил, что душа ему нужна была для какого-то важного дела. - Понимаешь, ей главное - фамилию сменить! "Дай, - говорит, - мне твою фамилию". - Вот ненормальная! А у меня почему не попросила? Моя фамилия лучше! Красномак! Что, мне фамилии жалко?! Давай я ей мою фамилию дам - и пусть катится! А зачем ей красивая фамилия? - Чтобы не дразнили Тряпичницей и Утилем. - Чем жениться, давай я лучше дразнить ее не буду. Хоть и трудно будет отвыкнуть - сколько лет привыкал! Постараюсь для тебя, Петрушка! - Постарайся уж, пожалуйста! Невесть откуда подошел Федоров. - Ты, Стародубцев, извини - я неправ тогда был, на лестнице, неправ! - быстро сказал он. - И вчера тоже. Больше мы к вам не полезем. Но и вы нас не трогайте. Вы для нас будете все равно как невидимки, а мы - для вас! - В молчанку, значит?! - спросил оторопелый Борька. - В молчанку! - подтвердил Саша, - метнулся за угол школы и пропал. - Вот артист! - засмеялся Борька. - Здорово на него собрание подействовало. - И добавил с грустью: - На него вообще все так здорово действует! Борька вытащил портфель из лужи, и разошлись они, молчаливые, по домам. "Надо ускорить наши темпы..." - Надо ускорить наши темпы! - сказал на совете отряда Миша Сорокин. - Сколько твое звено, Стародубцев, сдало бумаги и лома? - Лома - пятьдесят один килограмм, а бумаги - нисколько. - Петя покраснел. - Мы наверстаем! - Наверстаем! - передразнил Миша. - Через три дня - мой отчет на совете дружины! - Поверь, сегодня возьмемся, честное слово! - Ладно, - подобрел Миша. - А ты чего, Петрова? На уроке трещишь, а как дело спрашивают - слова не услышишь без погонялки! - У меня дела налаживаются, - сообщила Нина. - Федоров и компания обещали заняться ломом! - Ну ладно! Значит, ускорим! По домам! - сказал Сорокин. Петя вышел на школьный двор вместе с Ниной. Шел снег. - Петрова! Ты куда? - окликнул ее Миша. - И правда! Мне - в другую сторону. Петя! До свиданья! Петя вздохнул и посмотрел вслед Нине. Он смотрел так долго, что у него слиплись ресницы. Он протер глаза от большого тяжелого снега и увидел Тряпичкину. За ней еле виднелся Ванька-ключник. - Развздыхался. А сам говорил, что я красивая! - У тебя красота - своя, а у Нины - своя. - Не нравлюсь, значит? - Почему? - удивился Петя и отнял у Тряпичкиной ее тяжеленный портфель. А ей смешным показалось, что Петя - такой худой и слабый - ее портфель понес. Но хорошо это было - пусть лучше ее портфель несет, чем Нинкин! - Знаешь, я Любовь Ивановне рассказала про нашу женитьбу, а она сказала - глупости! Петя оледенел. Ввязала сюда Любовь Ивановну! Теперь в классе засмеют, проходу не будет! А он, дурак, слово сдержать хотел! - Петя, куда ты? - закричала Анжела. Она догадалась, что Петя обиделся. Ей показалось, что он навсегда уйдет под мокрым снегом. И от хорошей дружбы вода останется, вот и все! - Это еще какая женитьба? - грозно спросил Ванька-ключник и отогнул коричневое ухо шапки, чтобы лучше слышать. Им овладело мрачное, не испытанное до сих пор чувство. Не знал, как оно называется. Анжела на него внимания не обратила: - Петя, не уходи! Ванька ощутил в себе богатырские силы. Он обогнал Петю, резко повернулся и, как баран, ударил ему головой в живот. Петя повалился, корчась от боли. - Что ты наделал? Анжела бросилась к Пете и стала его поднимать. Петя становился на ноги и снова падал. Новое пальто было в грязи, черная мокрая дорога лежала на брюках. Ванька стоял тут же испуганный. В голове у него, как будто будильник, звенели отцовские слова: "Будь моя воля, я б его убил! Два месяца как свадьба, а Веру бросил!" Так отец говорил всякий раз, когда Вера плакала. До Витьки Розова Ванька добраться не мог - тот в Ригу укатил, но до Петьки Стародубцева!.. - Это не для тебя, а для матери с батей! - сказал Ванька и вытер мокрое лицо. - Я твоих всех женихов бить буду, за вас - дураков! - Балбес, балбес, двоечник! Ничего ты не понимаешь! Петя ни при чем, я сама виновата! - Вот и Верка так говорит, что сама виновата, и ревет все время! Скажу отцу, что ты... об чем думаешь - он тебе быстро волосы повыдерет! Рубль давай, а то хуже будет! Ванька подставил грязную ладошку, и туда упала холодная тяжелая монета, сэкономленная на завтраках. - Вставай, ишь разлегся! - на ходу крикнул Ванька. - А еще жених называется! Петя кое-как встал. Боль в животе немного приутихла, но дышать было трудно. Обхватив живот руками, Петя тащился по улице. Анжела несла два портфеля. Вот уже и дом его показался. Мама стояла у парадной. Она искала сына среди прохожих. - Мама! Мама к нему повернулась и ахнула. - Что с тобой? Ты весь грязный! - Упал. Поскользнулся. Хорошо еще - Анжела помогла портфель донести. Мама выхватила у Анжелы портфель. - Какая крупная девочка! Неужели из четвертого класса?! - Я в пятом должна учиться - сидела в первом два года! Поправляйся, Петя! - Не забудь про темпы, Анжела! Мама схватила Петю и повела домой. Она твердила Пете, что уж если с девочками дружить - только с хорошими. - Они все хорошие! - сказал Петя. - И при чем тут дружить - пройтись, что ли, нельзя! Анжела стояла внизу расстроенная. Вдруг Ванька Пете живот высадил! Что тогда? И Петю жалко, и Ваньку! Когда дверь за Петей захлопнулась, ждать стало нечего. Она вспомнила рубль, который сгоряча отдала Ваньке, и совсем расстроилась. - И вправду, надо ускорить наши темпы, - сказала она себе и понеслась, как полная луна над городом, искать грабителя. У постели больного Борька снова болел: сестренки принесли из детского сада свинку. - Свинью, значит, домой притащили? - спросил он их строго. - Свинку, свинку. Вадик Губошлепов заболел. - Да вы поймите - у меня дела в школе. Я не могу! - сказал Борька. - Я ведь самый там главный! - Раз главный, то чего к тебе друзья не придут? Вот Саша совсем что-то нас забыл! - сказала бабушка. - Я с ним раздружился. С ним неинтересно, не то что с Петрушкой! - По корысти, значит, дружба была, а не по сердцу? Бабушка ответа не дождалась. Борька задумался, почему раньше ему интересно было дружить с Сашей, а теперь - с Петей? Наверное, потому, что раньше Саша главный был, а с Петрушкой наоборот - главным он сделался. А главным быть - это самое важное! А Саша и Петрушка - совсем разные. Саша - как кусок стекла - все сквозь него видно, и режешься. А Петька? Да вроде капустного листка! А сам он кто? Да вроде пожарника. Отец еще рассказывал... "Жил на свете пожарник. И все время ему пожар чудился. Все страны исходил - а пожаров нигде не видно. Тогда пошел он к врачу и говорит: "Доктор, спать не могу, есть не могу - все мне пожар чудится!" Врач осмотрел его, выслушал, обстучал, а потом и говорит: "Откройте рот!" Открыл рот пожарник, а там у него языки пламени. "Так у вас, дорогой, пожар внутри!" Так и у тебя, Борис, внутри какое-то беспокойство!" "Конечно, беспокойство, - думал Борька. - Учеба - раз! Соревнование по отметкам - два! А вдруг Петрова по лому обогнала и по бумаге? У нее в звене сам Федоров!" Зазвонил звонок. - Вы свинкой-то болели? - спросила бабушка, прежде чем впустить гостей. - Я болела! - И я болел! - сказал Петя, снял шапку и уставился на Борькину бабушку. А та ему: - Что, лицо у меня грязное? Некогда мне в зеркало глядеться! Петя смутился. - Лицо у вас чистое и хорошее. Борькина бабушка засмеялась: - Вот спасибо на добром слове. Будто век ждала. Ты, конечно, Петя, а ты кем будешь? - Анжела Тряпичкина. Бабушка заахала: - Наш-то однажды всю ночь про тебя говорил и про всякую утиль и лом. - Бабушка, с кем это ты? - капризно закричал Борька из комнаты. Он лежал на кровати. Шея у него была вздутая. Голова, между прочим, гудела. Врач приказал спокойно лежать, чтобы осложнений не было. Организм был ослаблен ветрянкой. - Как ослаблен? - удивился Борька. - А шея какая здоровущая! Разве у ослабленных такая шея бывает? Оказалось, бывает. - Товарищи к тебе пришли! Борька осторожно повернул голову: к нему направлялись Петя и Тряпичкина. Борьке стало стыдно, что они увидят его таким поросенком, и он недовольно спросил: - Ну чего явились? Поболеть нельзя человеку! - и нырнул с головой под одеяло. Откровенно говоря, Петя пришел к Борьке посоветоваться насчет записки, которую получил на уроке от Веньки Жбанова: "Если не трус, приходи сегодня к Слепому Льву за металлоломом". Но Борькин прием его расстроил, и он тихо сказал: - Навестить пришли, узнать. Наступило долгое молчание. - Чего молчите? Говорите про школу! - донесся глухой голос. - В школе, - Петя откашлялся, - все по-старому. Привет тебе от Сорокина, Сизова и Нины... - Боречка! - раздалось вдруг с маленьких кроваток. И над кроватками выросли две головы. Это были две настоящие розовые свинки. - Здравствуйте! - поздоровался Петя и привстал. - Ой, Петя! - обрадовались две свинки. Тут и Борька вылез из-под одеяла. Он как будто оттаял, когда услышал голоса сестер. - Не везет мне, Петрушка, не везет мне, Тряпичкина! Наболелся я за все годы! - Видим, видим - ты прямо как ненормальный! Мы у тебя полчаса, а ты только сейчас заговорил как человек, - с обидой сказала Анжела. - Да я и есть ненормальный! Хрю-хрю! Эй, свинки, станцуем "три поросенка"! И три свинки Красномаки принялись прыгать и визжать. Гости смеялись до упаду. Пришла бабушка и разогнала и хозяев и гостей... На улице Петя сказал решительно: - Я пошел к Слепому Льву! - К Слепому? Один? Да там знаешь как страшно! Но если ты пойдешь, то и я! - Вдвоем там делать нечего! - Как нечего? - всполошилась Анжела. - А одному там есть чего? - У меня там встреча! - А как же металлолом? Надо ускорить наши темпы. - Там и ускорю! Петя повернулся и пошел к пустырю. "Куда ты? - кричало все внутри. - Пропадешь!" Но он шел и не останавливался. - Я с тобой! - не выдержала Тряпичкина. Она догнала его и пошла рядом. Анжела взяла Петю за руку. Он крепко сжал ей руку. Теперь они шли, как настоящие товарищи, на одно общее дело. На город опускался вечер, расцвеченный светофорами и огоньками такси. В отблесках земного освещения небо резко темнело. У Слепого Льва оно становилось совсем темным. Серая мгла лежала на бывшем пустыре. У Слепого Льва - Струсил, не придет! - сказал Венька, начиная замерзать. Ребята стояли на куче заржавелых прутьев, труб и всякого хлама. Гаражи - игрушечные домишки без окон - были разбросаны повсюду. Им не терпелось объединиться в одно огромное железное стадо. - И на что тебе Стародубцев сдался? - спросил Саша, поглядывая на Веньку и не узнавая его. Венькино лицо отяжелело и стало похожим на замок, какие во множестве висели на гаражах. - Руки чешутся узнать, откуда ему известно про пароль? - Я тебе говорю, он ничего не знает! Венька тяжело замолчал. Его сильно смутило - чего это Федорову вздумалось заступаться за Стародубцева? Саша торопился. Было поздно. А еще надо в магазин бежать - мама просила подготовить встречу для дочки Ивана Даниловича. - Мне некогда! Давайте скорее лом искать, - сказал он. - Где-то я тут видел обод от колеса. Пойду поищу. Я - мигом! Если что - топайте, я догоню! - ответил Венька и побежал за гаражи. Федоров с Цаплиным с грохотом потащили к школе ржавые трубы. "Где-то был обод. А сколько он потянет? Двести, триста, тысячу?" Венька представил, что против его фамилии стоит единица с нулями. Нулей много-много. И все они обозначают... Он очень любил, чтобы обозначало. Неожиданно Венька услышал чужие жуткие голоса. Веньку страхом полоснуло. Он отбежал за гараж и там спрятался. Ему еще страшнее стало. Вдруг до него донеслось: - Никого нет, Петя, бежим! Ты уже доказал, что не трус! И я - не трус!.. Венька узнал идущих, и страх как рукой сняло. Темнота больше не казалась зловещей. Он слился с ней и невидимым предстал перед Стародубцевым и Тряпичкиной. "Что бы такое сделать? - пронеслось у него в голове. - Припугнуть их надо как следует! Может, тогда и про пароль узнаю!" Согнувшись Венька стал пробираться между домиками. Сверху падало мокрое небо. - Хга-а-а-а-а! - заорал он. Не помня себя, Анжела бросилась бежать. А Петя стоял как вкопанный. Ноги, наполненные страхом - самым тяжелым веществом, не отрывались от земли. Пете казалось, что этот крик шел из железных домиков. Кричало наполненное железом пространство. Ужас! - Жизнь или кошелек! - напрыгнул на него кто-то сзади. Петя сделал над собой усилие и заставил себя обернуться. Перед ним стоял Жбанов. - Жбанов! - радостно закричал Петя. - Здравствуй! Ему стало легко. Издалека послышался неясный шум. Венька схватил Петю за шиворот и поволок на пустырь. - Куда? - Увидишь! - зарычал Венька и ударил Петю. Петя не защищался, потому что был рад и... - За что? - плаксиво спросил Петя. Венька ударил еще. Он молчал, охваченный непонятной яростью. Петя почувствовал, что надо отбиваться, что если не отбиваться, то придет конец. Он изловчился и сам ударил Веньку. Тот, не ожидая удара, не устоял на скользкой земле. Падая, он подцепил противника. Совсем близко они услышали шум подъехавшей машины. Хозяин гаража ввел машину внутрь. Петя решил бежать, но Венька не отпускал его. Началась борьба. На их возгласы выбежал хозяин гаража и навел на них фонарик. Свет ударил Петю по глазам, он отвернулся - какое противное ощущение! Свет прошелся по Веньке - Венька выпустил Петину ногу и с ужасом уставился вверх. А над ним, как заслонка от света и воздуха, стоял... - Ай люли, ай люли! Вот так неожиданности! - закричал человек. Венька стал подниматься. Он выпрямлялся очень медленно, его глаза были прикованы к лицу хозяина гаража. Губы у Веньки дрожали, дрожало все лицо, и никто бы не сравнил сейчас его лицо с замком... - Мы плачем? - удивился дядя Яша. - Почему? Венька плакал от страха, который снова вернулся к нему. Кругом было темно, сыро и ни одной души поблизости. Стародубцев - разве это душа?! Это не свой! А Цаплин с Федоровым далеко и не услышат его крика и не прибегут на помощь. Крик так и рвался из Веньки, потому что перед ним стоял тот самый дядя Яша - тайна их и загадка. Наверное, он узнал от старухи, что они второй раз приходили к ней, и теперь решил с ним, с Венькой, рассчитаться. Ведь Федоров говорил, что дядя Яша не разведчик, а... Федоров знает, у него отец... Петя стоял в стороне. В голосе этого громилы он услышал что-то знакомое: он уже где-то слышал это "ай люли, ай люли!" Память вдруг подбросила ему ответ, и Петя окончательно узнал того самого огородника - своего постороннего человека, который летом, в августе месяце, напугал их с мамой. "Он откуда-то знает Веньку, - пронеслось у Пети в голове, и страшная догадка как будто ослепила его. - Встреча подстроена. Поэтому Венька и записку прислал. Венька договорился с этим человеком, чтобы заманить его, Петю, на пустырь и здесь... убить в темноте и безлюдье. Но за что? Что он им обоим сделал?" Раздумывать дальше не было ни сил, ни времени. Петя метнулся за гараж. Бежать он не мог, да и не знал - куда. Железные домики загородили ему дорогу, темнота и холод обступили его со всех сторон. Из гаража потянуло душным автомобильным теплом. Гараж показался Пете надежным убежищем, он юркнул туда и спрятался за автомобилем - в темном углу, в ворохе каких-то тряпок. "Здесь не найдут, не догадаются. А когда им надоест меня искать и они уйдут, я вылезу. Как тепло..." Венька стоял не шелохнувшись. Краешком глаза он заметил, как Стародубцев метнулся в гараж дяди Яши и пропал в его глубине. "Зачем, что ему там надо?.. Вот бы закрыть его там, отличника несчастного!.." - как будто что-то толкнуло его. Потом дядя Яша надвинулся на Веньку, как медведь на задних лапах, и схватил его. Венька закрыл глаза и приготовился к удару, но дядя Яша обнял его и от избытка радости чмокнул в нос. Венька сразу успокоился. Теперь им полностью завладела мысль о Стародубцеве. - Веня, дорогой, здравствуй! Что ты здесь делаешь? - Лом собираю с одним типом, - Венька понизил голос, чтобы Стародубцев случайно не услышал, - он увидел вас и убежал. - Неужели я такой страшный? Венька замялся. - Вы непонятный. Письма какие-то, разведка... Из-за вас мне попало! - Попало? - испугался дядя Яша. - Где, когда, от кого? В голове у Веньки крутилась одна мысль - скорей закрыть Стародубцева. - Они у вас машину хотят украсть, - соврал он, - закрывайте скорее гараж! Дядя Яша встрепенулся и налег на дверь. Дверь со скрипом закрылась, дядя Яша навесил на скобы огромный замок, а ключ бросил в глубокий, как яма, карман. Потом он повернулся к Веньке. - Значит, они и до тебя добрались? - Кто это "они"? - теперь снова испугался Венька. - Бандиты! К Веньке мгновенно вернулись все его страхи. "Конечно, цуркал, а то кто же еще!" - подумал он и опрометью кинулся с пустыря. Вот так неожиданности! Дядя Яша побежал за Венькой, но не догнал его. - Сумасойтение! Сумашайтение! - бормотал он, с трудом переставляя толстые ноги. Ноги идти не хотели - ноги привыкли на машине кататься. Дядя Яша совсем выдохся и остановился. Навстречу ему шла ярко-красная машина "жигули". "Новенький. Такого пожарного цвета у нас здесь еще не было. О-хо-хо! - вздохнул он и поплелся дальше. - Где мои восемьдесят лет?!" Им владела досада. Почему Венька убежал? Даже не поговорили как следует. А он хотел все рассказать Веньке - тот бы ему помог. Мальчишки, они все могут. Венька и Цаплин могли бы стать его друзьями. Уж он бы накормил их овощами-фруктами и покатал на машине! С такими друзьями даже бандиты не страшны! А сейчас он, дядя Яша, опять один, в саду у него люди Кривого Чура устроили дом отдыха, наверное, все яблоки съели без помехи... Три для отсрочки истекли, а ничего не сделано, и сегодня будет расплата... Медленно брел дядя Яша навстречу своей судьбе. Пошел мокрый снег и начал окутывать его в белое. Но снег держался на нем недолго и таял. "Тепло, теплый снег, теплый я человек!.." Тем временем Федоров с Цаплиным ждали Веньку у школы. - Я лично больше не жду, - сказал Саша, - мне в магазин надо. - Он боялся, что магазин закроется и он не успеет купить торт и конфеты - испортит маме ответственный момент - встречу с Иваном Даниловичем и дочкой! - И я больше не жду! - сказал Цаплин и подбросил полтинник. - Сегодня у матери день рождения. Вот разделили с Венькой наш рубль, теперь матери подарок куплю. В этот момент кто-то закричал: - Федора-ав, эй, Федора-ав! Оба обернулись и увидели Ваньку Тряпичкина в сопровождении маленьких мальчишек. - Чего кричишь? Иди ближе! Зареванный Ванька-ключник подошел на десять шагов. - Ну, мне некогда, - важно сказал Цаплин, - всего! - Он рванулся в сторону Тряпичкина, залепил ему щелбан и умчался. - Что надо? - Анжела велела тебе передать, - начал Ванька, растирая лоб. - Ух, Цаплин! Велела передать, что Стародубцев остался у Слепого Льва. Их кто-то напугал. Анжелка убежала, а Петька там. У Анжелки потрясение - глаз все время моргает, - всхлипнул Ванька. - А мне-то какое дело? - удивился Саша. - Передай поручение Красномаку. - Ваня, нас домой зовут, - напомнили мальчишки. - Она к тебе послала, - шмыгнул носом Ванька, - а почему - не знаю и спросить не смогу. К ней никого не впускают. Я тебе говорю - потрясение. - Не сможет спросить, - подтвердили хором Кеня, Василек и Андрюха. - Потрясение. - Пусть Красномак идет к Слепому Льву. Стародубцев - его друг, - резко ответил Саша и зашагал к магазину. Федоров уходил, а Ванька с друзьями смотрели ему вслед. Недолго они так смотрели - их нашли матери и погнали домой. До Саши снова донесся Ванькин крик: - Фе-о-о-о-доров! Саша остановился и повернул в обратную сторону. "Жбанов грозился из Стародубцева котлету сделать! Он слов на ветер не бросает. И чего этот Стародубцев все-таки притащился на пустырь? Храбрецом выставляется..." Его снова захлестнуло раздражение против Стародубцева, но он пошел на пустырь, потому что знал беспощадность Жбанова. Он старался не думать о маме. Как она просила его не забыть про магазин! Он даже нагрубил ей. А теперь... Он бежал в другую сторону. С ним вместе бежала еле видная луна, с ним бежал ветер, и мокрый снег бежал ему навстречу. Показался пустырь. Саша знал его хорошо. Здесь вдвоем с Борькой они провели много времени. Они бы и дальше здесь играли, если б не Стародубцев... - Венька, Стародубцев! - закричал Саша и перепрыгнул ров, отделявший дорогу от гаражей. Он подождал ответа, но никто ему не ответил. Ему стало страшно. Он крикнул еще раз, и никто ему опять не ответил. Тогда он вдруг обрадовался и подумал: "Никого нет, ушли! Вот глупый! Разве что-нибудь могло случиться? Ведь мы - товарищи, из одного класса! Один шаг всего сделать - и вражде конец... Это я такой оказался! Эгоист, единственный сын! Надо, чтоб Иван Даниловича дочка на меня повлияла. Тогда я другим буду! Пускай... у меня новый отец будет! Я такой, наверное, как мой отец..." Между гаражами что-то метнулось. Саше сделалось жутко. Он вспомнил Борькины рассказы про покойников, которые убегали с кладбища на пустырь. Чтобы избавиться от страха, Саша прокричал много раз подряд: - Венька, Стародубцев! Он не слышал своего голоса, но услышал рядом с собой шаги в темноте и где-то далеко-далеко - жалобный звук. Неожиданно около Саши стало светло, круг света пал на него. Напротив стоял человек и водил по воздуху фонариком. Человек был в черном плаще, усаженном мохнатым снегом, который держался на нем белым щитом. - Вы не видели здесь двух мальчиков? - спросил Саша прохожего. - Мальчиков? - переспросил тот. - Только одного видел - толстого такого - когда ехал сюда. Он бежал по дороге. "Это Жбанов! А где Стародубцев?! А вдруг Ванька нарочно наврал? А зачем?" - Не можете дать мне фонарик? Ненадолго. Прохожий поднял фонарик и прицелился Саше в лицо. Саша зажмурился, стал тереть глаза и защищаться от света. - Саша! - позвал его отец - первый встречный-поперечный на темной холодной дороге. Оба были потрясены встречей. - Что ты здесь делаешь? - спросил Саша. - Я... у меня здесь гараж! Машину купил. - Какую?! - "Жигули". - Что ж, ничего, хорошая машина, - похвалил Саша отца. - Дай фонарик! Всего на вечер! - Бери, бери! Не жалко, - сказал отец. Роли у них будто переменились: кто был отцом - сыном стал. - Спасибо! - сказал Саша и направился в темноту. Теперь он ничего не боялся. Ему было все равно, потому что не могло быть ничего страшнее, чем такая встреча. - Да стой же ты! - с отчаянием воскликнул отец, высокий и прямой, даже в эту бурную пору. Никто никогда его в отчаянии не видел, только Саша увидел. Но Саша и сам был в отчаянии. - Как вы там живете? - спросил отец. Дождь стегал их, и ветер менял направление на их лицах. - Живем - хлеб жуем! - Как мама? - Кто? Ах, Елена Андреевна? Она - хорошо! Ей что - она замуж выходит! - Как? - Так! - Саша! Как ты со мной разговариваешь?! - А разве плохо? Могу по-другому: извините, пожалуйста, спасибо, до свиданья! Саша не знал, что с ним случилось, но ему легче становилось от своей грубости. - Что с тобой? - Отец подошел к нему и крепко обнял его, холодного. Саша знал, что надо сопротивляться. Но так широка была отцовская грудь - на ней он умещался с распростертыми руками - что он приник к ней и заплакал. Шел дождь, и слезы мешались с дождем. Оба стояли молча. Саша наполнился отцовской силой, а отец - его болью. - Надо Стародубцева искать! - наконец сказал Саша и отстранился. Отец все понять не мог - как в такую погоду искать кого-то. Он положил Саше руку на плечо и повел с пустыря. Саша порывался рассказывать, но отец сделался беспонятным. - Нет, ты иди! - сказал Саша. - А я останусь. Понимаешь, Стародубцев здесь! Я это чувствую! - Да нет его здесь. Пойдем. Как я рад тебя видеть! Саша осторожно высвободился из рук отца. - Стародубцев! - закричал он во весь голос. Откуда-то послышался отклик. - Слышишь? Отец прислушался. Действительно, кто-то откликнулся. Они побежали на слабый звук. Долго искать не пришлось, потому что Петя забарабанил по железной стенке. Друг Души - Он здесь - в этом гараже! - крикнул Саша и остановился. Его охватила радость. - Эй, прекрати стучать! Стук прекратился, зато плач усилился. - Стародубцев, успокойся. Ты как туда забрался? Я - Федоров! Подошел отец. Он остановился и закурил на ветру. - Саша, да неужели это ты?! - послышалось из железного домика. - Ты откуда узнал про меня? - Лучше скажи, как туда попал и как тебя выпустить? - Саша, это от страха. Ну я и натерпелся! Я идти сюда не хотел, а потом думаю - надо! А Венька из-за гаражей как выпрыгнет! Поволок меня и давай драться. Да так злобно! Вдруг машина подъехала. Я бежать хотел, а Венька меня - за ногу. Хозяин вышел и фонариком стеганул. Узнал Веньку, а Венька - его. И так мне страшно сделалось, ну, думаю, убьют. Дальше не помню. Очнулся - сижу в конуре, темнотища! Двери - закрыты. Сел на какую-то кучу тряпок и, представляешь... - Что делать будем? - спросил отец, осматривая замок. - Не открыть и не сбить. - Ты с кем, Саша? - С одним знакомым. У него здесь гараж. Саша не хотел отца обидеть. Просто стыдно ему было с отцом встречаться. С отцом каждый день быть надо, а не встречаться. - Придется хозяина искать. Мальчик, не заметил номера и марку машины? - Заметил, что черная "волга", а номера не видел. - Черная "волга", да, Петя? - закричал Саша и вдруг замер. - Да! - радостно ответил Петя из своей темницы и подпрыгнул. - Федоров назвал его по имени! - Можно и без номера: черная "волга" - редкость. Поедем, Саша. Ты промок, а Петя посидит пока. Мы скоро. Посидишь, Петя? Ответ пришел не сразу. Сначала раздался глубокий вздох, потом наступила тишина, а потом Петя заплакал: - Посижу, конечно, посижу! Саша в это время представил, как он поедет на машине. Отец за рулем будет, а он - рядом. И летят они по проспекту, а там - ни одной машины, одни зеленые светофоры, как недоспелые яблоки, висят, а им с отцом легко и весело вдвоем! Они гонятся за черной "волгой"... А Стародубцев один останется?! Нет, нельзя одному оставаться - одному страшно! Надо с собой бороться... В чем Петя-то перед ним виноват? И Венька на него окрысился! И Цаплин. Во всем виноват Борька! - Вы один поезжайте! Я здесь подожду! Отец услышал это "вы" и вздрогнул. Он пошел к своему гаражу, вывел машину и закричал: - Саша, поедем! Не передумал?! Саша тысячу раз передумал, но сказал: - Не передумал! - Иди хоть в гараж. Там теплее и дождя нет. Я - сейчас! Было очень грустно смотреть вслед отцовской машине. Теплый дом на колесах уехал - надо хоть в чуть-чуть свой гараж пойти. - Саша! Ты уехал? - Нет! - А тебе не страшно? - Холодно только и противно. На мне все промокло. - Саша, а мне здесь тепло. Я во все оделся. - Во что оделся? - Да в тряпки. Здесь какие-то шубы. Их так много, и сапоги. Я и в сапоги оделся. Их тоже много - на каблуках! - Да ведь это же гараж того самого дяди Яши! - воскликнул Саша, потрясенный простой догадкой. - А ты откуда его знаешь? - удивился Петя. - Это тайна не моя. Если бы моя была, я бы рассказал. Ну ничего. Он не уйдет. - Я его тоже знаю, - сказал Петя. - Я в него камнем попал нечаянно на даче. Понимаешь, настроение было жуть какое. У тебя, наверное, такого не бывало. Тут у меня как раз сказка в голове сложилась, и я ему рассказал... - А он что? - А он напугал нас с мамой, прямо чудак какой-то... - Он не чудак, - зашептал Саша, - он, наверное, бандит! Поклянись, что не проговоришься. Петя поклялся прерывающимся голосом. И Саша все рассказал. - Послушай, а ведь дядя Яша может напугать твоего знакомого! - У меня знакомый непростой. - Саша вздохнул и чихнул. - Его не напугаешь. Ни у кого из вас нет такого знакомого. - Почему? - Он, понимаешь, как сыщик. Он следователем работает. Это - мой отец! - с отчаянием признался Саша и заплакал. Сашино признание потрясло Петю, и он, как умел, принялся отвлекать Сашу. И даже сказку ему рассказал. Свою сказку. В это время следователь Федоров мчался по адресу, который он узнал в правлении кооператива, где жил дядя Яша. Дядя Яша услышал звонок. Он еще не успел даже раздеться. - Ну, все! - сказал он. - Прощай любимый сад, прощай любимый огород. За мной пришли от Кривого Чура! Он не стал прятаться, открыл дверь, распахнул свое старое пальто и сказал: - Бей меня, режь меня! Не боюсь я тебя! Федоров-старший отпрянул назад. - Мне нужен товарищ Утюгов, - сказал он и начал объяснять, зачем ему нужен этот товарищ. - Я - товарищ Утюгов, - гордо сказал дядя Яша. - Очень приятно познакомиться! Я на своей машине. Вам нетрудно со мной проехаться? Дядя Яша горько рассмеялся. Подослали к нему убийцу и тот его смеет спрашивать о трудностях! А нагородил-то с три короба и мальчишку какого-то приплел! - Мне нетрудно, - серьезно сказал дядя Яша, - моя жизнь прошла в очень серьезных трудностях. Я боролся за высокий урожай в своем садоводстве. Теперь можно и умереть. Я достиг своей цели! Федоров-старший улыбнулся. Какой-то чудак ему попался, но ему сейчас не до чудаков - там у него сын под дождем мокнет. Они вышли. Дядя Яша увидел красные "жигули". Ах, вот, кто его сцапал. Значит, этот тип следил за ним еще на пустыре! Федоров-старший гнал машину по улице, он завернул на темную пустынную дорогу и поехал по ней. - Куда вы? - вскрикнул дядя Яша. - Я не хочу на пустырь! - Я же вам говорю - там мальчик! Он случайно очутился в вашем гараже. Мы должны его выпустить. Но дядя Яша не верил. - Не хочу, не хочу! - твердил он и сделал попытку выпрыгнуть из машины. Федоров-старший еле удержал его. - Да что вы в самом деле ведете себя как маленький! Вот мы и приехали! Саша, где ты? Саша вышел из гаража, а Петя начал барабанить в стену. Дядя Яша не мог прийти в себя от удивления: неужели вправду он будет еще жить? - Я же вам говорил. Открывайте скорее! - Открывайте! - закричал из-за двери Петя. - Ну зачем этот мальчишка туда влез? - засуетился дядя Яша, отыскивая ключ в глубоком - до колена - кармане. - И как он умудрился, ишь волшебник! А у меня там крупные беспорядки. Глаза надо закрыть на эти беспорядки. Дядя Яша юлил возле двери и, видно, не собирался доставать ключ. - Товарищ Утюгов, открывайте скорей! Выпустите мальчика, и я вас развезу по местам. Дядя Яша так и подпрыгнул: - По каким местам? Вот еще - по местам! Да я не такой, а вы кто такой, чтобы меня по местам развозить?! Федорову-старшему надоел разговорчивый старик. Чтобы заставить старика живее шевелиться, он вынул из кармана удостоверение и сказал: "Читайте!" А сам посветил фонариком. Дядя Яша прочитал и обмер. Сразу же он нашел ключ и стал тыкать им в замок, а сам приговаривал: - Ой, ой, ай, ай! Не попасть в замок, а попасть в тюрьму! Доигрался. Кто мне теперь поверит? Следователь отобрал у нерасторопного старика ключ и сам открыл гараж. Оттуда выскочило и побежало что-то огромное и меховое. - Куда? - завопил дядя Яша. Он бросился за шубами, поймал их и стал срывать одну за другой, как будто это были капустные листья. Дошел до последнего листка - а там Петя! - Капустный листок! - воскликнул дядя Яша. - Это же ты! - Здравствуйте, - сказал, поеживаясь, Петя и опустил глаза в землю. - Стародубцев, айда в машину! - крикнул Саша. Мальчишки спрятались в машине. Дядя Яша, причитая, отнес разбросанные Петей вещи в гараж. Там его ждал Федоров. - Так-так, - сказал следователь. - Даже очень интересно. Теперь мне понятно ваше поведение. - Да, да! - кивнул дядя Яша. - И мне понятно! - Ему стало легко, потому что самое страшное осталось где-то позади. Но следователь не стал вдаваться в подробности. - Попрошу вас поехать со мной, - сказал он холодно. - Садитесь. Дядя Яша сел и накренил машину на бок, Федоров-старший закрыл оба гаража и вернулся в машину. Дядя Яша все время охал, а мальчишки шептались на заднем сиденье. - Ах, капустный листок, капустный листок! Теперь и вправду стану я потусторонним человеком. Ведь упрячут на долгие годы! - Разберемся! - ответил следователь. - Свое получите! Дядя Яша засопел. - Меня легко обидеть: я - сирота. Крупная сирота. Мать давно умерла, в прошлом веке, а отец погиб. Не было на меня муржского влияния. - Мужского, - поправил Петя. - Вот я и говорю - муржского, - охотно согласился дядя Яша. - Расскажете защитнику! - Папа, остановись. Пете выходить надо! Петя вышел и помахал на прощанье рукой. Ему все-таки не верилось, что дядя Яша плохой. Он махал рукой долго, пока на него не налетел отец и не утащил домой. Дядя Яша вздохнул: - Ай, несчастье! Забыл узнать конец сказки. Нашел ли капустный листок Друга Души... - Папа, а кто такой Друг Души? Федоров-старший пожал плечами, а потом сказал: - Наверное, самый близкий тебе человек, который тебя понимает. Они подъехали к Сашиному дому. Саша вылез из машины - и передернулся от холода. Его бил озноб. Навстречу бежала мама. Она ему ничего не сказала, а только прижала его к себе крепко-крепко, и он услышал, как рвется в ее груди сердце. Подошли Иван Данилович с Леной. - Здравствуйте! - сказал Федоров, высовываясь из машины. - Извините, что так поздно, но у нас вышло небольшое приключение. До свиданья! Машина плавно тронулась в путь. Саша хотел броситься к машине, но мама его не пустила. - Папа, не уезжай! - закричал он. - Я знаю, кто ты для меня! Самый... Федоров-старший услышал слова сына, и у него сжалось сердце. Чтобы себя не выдать, он торопливо закурил. - А я не курю! - сказал дядя Яша и посмотрел в ветровое стекло. Перед ним лежал его любимый город. - Хорошо, что вы меня зацапали. Кря-крю! - Что это вы?! - А чтобы вам было веселее, строгий начальник. Я все понял. У вас положение куда хуже моего. С тем они и приехали в милицию. Своя ночь Веньки Жбанова На следующий день в школу не пришли ни Тряпичкина, ни Федоров, ни Петя Стародубцев. В школу также не явился Жбанов. Цаплин с трудом дожидался конца уроков. "Почему, почему они не пришли все вместе? Что случилось?" - спрашивал он себя и не мог ответить. А раз не мог ответить, то бегал по этажам от этого вопроса. Когда бегаешь - любопытство затихает, как-то забываешься. Любовь Ивановна тоже удивилась отсутствию всех четырех, но удивление - удивлением, а дело - делом. - Цаплин, покажи домашнее задание. Цаплин встал, тощий, нескладный - глаза неизвестно где гуляли и мысли тоже. - Не успел. - Все успели, один ты не успел! - Все не Цаплины, один я - Цаплин. - Особенный! Садись - два! Цаплин, как дерево - не сразу свалился, постоял какое-то время и уже приготовился рухнуть, но глаза его успели все-таки за окно забежать, и увидел Цаплин внизу знакомую фигурку Веньки. Никак не ожидал Цаплин друга на школьном дворе увидеть. - Венька! - закричал он обрадованно. Любовь Ивановна строго на Цаплина посмотрела - чтобы не забывался. Подошла и увидела во дворе Жбанова. Жбанов гнал по двору тяжелое автомобильное колесо. Куча металлолома под вывеской "4-В" значительно возросла. - Молоток, - сказал Миша Сорокин, заглядывая в окно, - усилил наши темпы! - Это что за выражение, Сорокин? Любовь Ивановна увидела, как весь класс поскакал к окнам. - Всем сесть! Сорокин, почему Жбанов занимается общественной работой во время занятий? - Не знаю! - Это что за ответ, Сорокин?! - Любовь Ивановна, Жбанов - не общественный. Очень трудно ему сделать что-нибудь для класса. Я не знаю, почему он столько натаскал. Даже Цаплин не знает, наверное! - Сам не знаю! - подтвердил Цаплин и покарабял напоследок по стеклу. Венька не мог его услышать. Но в этот момент он как раз поднял голову и увидел в классном окне множество знакомых лиц. - Ох! - вздохнул Венька и помахал им. Не знали они там, наверху, про него. Они и догадаться не могли, какую он ночь пережил, потому что ни у кого из них еще не было своей ночи. А у него была. Ночью все мальчишки крепко спят. Венька тоже всегда крепко спал. И когда он вечером вернулся от Слепого Льва, он и не предполагал, что ему выпадет бессонная ночь. ...Венька ворочался. Он лежал и думал: а что там Петька делает? Как же это ему в голову пришло Петьку в гараже запереть! И никто про Петьку не знает - даже дядя Яша. И родители не знают. Только один Венька знает. Но ведь не от его туда посадил. Так что ничего не будет. Главное, чтобы никто не знал, что Венька знает. Пускай сидит. Темно там. И здесь темно - в комнате. Но там - другое темно. Другое! Венька вскочил и лихорадочно стал одеваться - даже пальто надел. Он понимал только одно - скорее к Стародубцеву бежать надо, пока... Венька полез за ключом. - Ты чего? - не проснувшись, спросила мать. - Живот, - простонал Венька, думая, что мать ключ ему выдаст, а сама спать завалится. - Ух ты, горе мое! - испугалась мать, села на кровать и включила лампу. - А пальто зачем? Венька застонал от досады и яркого света. - Знобит! - У тебя лихоманка. Я сейчас сыночка раздену да сальцем натру. - Я здоров, здоров! - отбивался Венька. Но мать была сильная, и руки у нее были сильные, что клещи - из них никогда ничего не выскальзывало. Мать скрутила Веньку и взялась за дело, приговаривая: - Меня не проведешь, не обманешь! Ты только в комнату вошел - я на тебе лица не увидела! Натертый салом Венька истекал потом. - Ну как, полегчало? - спрашивала мать. - Полегчало, полегчало, - бубнил Венька. Они то засыпали, то просыпались. Под утро оба вымотались совсем. - Ты лежи! Через два часа наведаюсь! В школу не ходи - закрою тебя. - А вдруг у меня припадок какой или кровь из носу! Что, мне так и помирать?! - Венюшка, да плюнь ты через левое плечо! - Оставь ключ! Как только мать за дверь, Венька стал одеваться. Через несколько минут он бежал по улице. Утро стояло синее. Венька подбежал к гаражу и загрохал ногами по железной двери: - Петь, а Петь! Стародубцев! В ответ ему послышалось железное молчание. - Петенька! - застонал он. - Отзовись, пожалуйста! Я не буду! Я больше никогда не буду! - Что не будешь, мальчик? - выглянул из соседнего гаража мужчина с длинными висячими усами. - Ничего не буду! Ничего! - Ничего - нельзя! Но Венька не слышал, он бежал обратно. Внутри у него сидел каменный страх и холод. В этот тяжелый момент он вспомнил про Федорова. Надо к Федорову - он поможет. Венька поднялся по лестнице. Долго он не решался позвонить. Кнопку нажмешь, а в ответ что получишь? Наконец он все-таки позвонил. Открыла ему мать Саши. - Мне Сашу надо, - заспешил всегда неторопливый Венька. - Саша заболел. - Очень надо! - Венька поднял лицо. Сашина мать посмотрела на него и сказала: - Только недолго, а то у него высокая температура. Саша лежал весь красный. - Сашка, здравствуй! Саша как будто не узнал Веньку. Он отполз к стенке и сказал оттуда: - Ты чего? - Ничего. Стародубцев заперт в гараже дяди Яши. Как бы его оттуда вытащить? Саша раскутался и уставился на Веньку. - Да он со вчера уже дома! - Как? - Никак! - Нет, ты мне скажи, пожалуйста, а то я мучаюсь! - Мучайся больше - тебе полезно. Но как же ты все-таки мог, Венька? - Я из-за тебя - ты сам с ним знаться не хотел! Забыл? - Ну я - это другое. Я бы, как ты, не сделал! - А я бы, как ты, не сделал. Думаешь, ты лучше? - Я не думаю, - тихо сказал Саша и повалился на подушку. - Ты иди, Венька, а то меня тошнит. Венька вышел, не успел он рассказать про дядю Яшу. Он горел, как свеча. Что-то в нем загорелось, что могло гореть. Он побежал к Слепому Льву, а потом - с грузом - к школе. Раз сто он бегал туда и обратно. В последний раз он катил тяжелое колесо. Роли переменились Через две недели с болезнями было покончено. Пришли в школу Федоров и Венька, Стародубцев и Красномак. Одной Тряпичкиной не было. Борька вошел в класс. Первое, что ему бросилось в глаза, - его пустая парта. Он обежал класс глазами - и увидел Петрушку рядом с Федоровым. Его как шарахнуло. Петя помахал ему рукой: - Боря, давай к нам! - Сено к лошади, - сказал Борька и бросился на парту. Но одному ему было скучно. Тогда он закричал: - Эй, почему не здоровается никто! Все мальчишки сгрудились возле Борьки. А он забрался на парту и принялся им рассказывать про болезни. Даже про болезни у него интересно получалось. Борька веселился вовсю. В класс вошла Любовь Ивановна. - Это я пришел, Любовь Ивановна! - закричал Борька и спрыгнул. - Очень хорошо, Боря. Рада тебя видеть. Рассаживайтесь. Борька посмотрел на Петрушку. Стародубцев не ушел от Федорова. Тогда Борька крикнул в их сторону: - Я тебе говорю - иди на место! Петя покорно собрал вещи и пошел к нему. По классу пронесся смешок. Цаплин съехидничал: - Овечка пошла на свое местечко! Петя покраснел, повернулся и пошел обратно - к Федорову. У Борьки язык отнялся - так весь урок и просидел молча. Какое-то нехорошее чувство душило его. Хотелось плакать, но он кусал губы и не плакал. "А Петька-то каким оказался... С Федоровым замирился... Ну, все! Плевать. Обойдусь без него... С Алешкой буду, с Мишкой..." Прозвенел звонок, школа наполнилась шумом. Борька первым вылетел из класса и понесся по коридору. Навстречу ему шла бледная Тряпичкина. Увидев ее, он резко остановился и загородил ей дорогу. - Почему опоздала? - У врача была. Пусти. - Не пущу! - Борька растопырил руки. Она молча отвела его руки в сторону и спокойно прошла мимо него. Борька застыл в удивлении. - Теперь сразу видать, что Тряпичкина больше не псих! - сказал он ей вслед. Анжела остановилась, посмотрела на него долгим взглядом и тихо ответила: - Я теперь другая. И на дразнение плюю. - А Петька твой с Федоровым уселся, - сказал он. Тряпичкина покраснела. - С Федоровым? Помирились, значит? А ты как же? - Плевать! Да у меня друзей полная школа... А мне еще и лучше... - Он говорил, а у самого дрожал голос и срывался на петушиный крик. Анжела ему не поверила. - Боря, - сказала она, - да ты не расстраивайся... - Это я-то расстраиваюсь?! - заорал Борька и замахнулся, чтобы дать как следует Тряпичкиной, - пусть не суется куда не надо. Но удара не получилось - Петя схватил его за руку и сказал: - Борька, здравствуй! А мы с Сашей побежали тебя искать. - Саша стоял рядом с Петей и смотрел Борьке прямо в глаза. Борька рассвирепел. - А чего меня искать? Вон ходи со своим дружком, - Борька зло кивнул в Сашину сторону. - Ну зачем ты, Боря! Ты еще не знаешь, что произошло без тебя. Верно, Анжела? Сообщение о том, что без него происходили важные события, совсем доконало Борьку. - А я знать не желаю! Произошло - ну и катитесь от меня. Эх, ты! Как маленький - нельзя одного оставить: сразу к Федорову переметнулся. - Борька схватил Петю за грудь. - Выбирай - за кого? За меня или за него?! Петя не успел ответить, потому что Федоров узнал в Борьке себя и засмеялся. - Да при чем тут "за него или за меня". Давайте вместе, правда, Петя? Петя кивнул, у Борьки похолодело внутри, он вспомнил что-то знакомое и закричал: - Раз так, я - сам с собой, небом и землей! - Чтобы не увидели его слез, он бросился вниз по лестнице в раздевалку. "До свиданья - до свиданья!" В четвертом "в" наступило неожиданное затишье: никто не мог определить, с кем он и против кого. Особенно трудно было разобраться Веньке и Цаплину. И вдруг пришло известие, что Федоров уезжает в другой город - к Белому морю. ...Саша последний раз сидел у своего письменного стола. Над головой не висело ни одного самолета. Давно враги перестали бомбить родной город Ленинград, знакомую улицу и знакомый дом, где жил длинный язык... - Саша, собирайся! - вывела его из задумчивости мама. - Может,