Володькиного двора?
     - Я угнал, - спокойно ответил Вася.
     - Ты? - не поверил Петр.
     - Зашел однажды к  Володьке,  -  с  удовольствием принялся рассказывать
Вася.  -  А  его дома не было,  он в  это время страдал на дополнительных по
алгебре.  Я  послонялся по  двору,  гляжу,  мотоцикл стоит,  а  в  нем ключи
торчат...  Дай,  думаю,  прокачусь,  все  равно делать нечего.  Сел,  завел,
покатил за  город.  Шоссе  было  мокрое,  после  дождя,  меня  занесло...  А
навстречу самосвал полз...  В общем, я успел выскочить из мотоцикла. Немного
поцарапался, а от мотоцикла одна каша осталась...
     - Почему же Володька все взял на себя? - спросил Петр.
     - Потому что он мой друг, - просто ответил Вася.
     Петр подергал себя за нос.
     - А ты сам-то хоть понимаешь, что натворил?
     - Так ведь я взял только покататься, - пожал плечами Васька.
     - Эх ты,  горе-мотоциклист.  Ладно,  мы еще к этому вернемся. Во всяком
случае для  меня  ясно  одно:  Володя тебя тогда выручил,  теперь твой черед
помочь ему.
     - Вы правы,  -  думая о своем, проговорил Семенков. - Настал мой черед.
Завтра ждите от меня новостей, инспектор.
     - Что ты задумал? - обеспокоенно спросил Петр.
     - Ничего,  ровным счетом ничего,  - широко улыбнулся Вася. - Неужели вы
не можете подождать до завтра?
     - Хорошо, - согласился Петр. - До завтра.
     Они пожали друг другу руки и разошлись. Каждый в свою сторону.


        КУДА ТЫ БЕЖИШЬ?

     Солнце пекло невыносимо,  а  электровозу -  хоть бы хны!  Тянул и тянул
себе вагоны, спешил к горам, за которыми было море.
     На  раскаленной крыше последнего вагона ничком лежал мальчишка.  Лежал,
как на пляже, в одних плавках, подстелив рубаху и брюки.
     Солнце припекало так, что мальчишка приподнялся и сел. Это был Володька
Прокопенко. Из майки он соорудил себе некое подобие чалмы и прикрыл голову.
     "Жаришься тут,  как окунь на сковородке, - невесело подумал Володька. -
И даже хуже,  чем окунь.  Того хоть постепенно поджаривают, переворачивают с
боку на бок, а меня сразу с двух сторон".
     Вспомнились Гарька  и  Шурик,  одиннадцать отличных дней  у  моря.  Эх,
ребята, не знали вы, с кем свела вас судьба!
     Внезапно Володька услыхал сзади  шум  и  обернулся.  На  крышу проворно
вскарабкался мальчишка.  У  него  были ошалелые от  испуга глаза.  Мальчишка
бросился бежать по крыше.
     - Стой! - крикнул Володька.
     Тот не послушался.  Тогда Володька бросился на него,  свалил и прижал к
крыше. Мальчишка брыкался, пытаясь вырваться.
     - Ты куда,  лезешь, дурья башка! - орал Володька. - Дотронешься до этой
штуковины, и от тебя мокрого места не останется.
     Мальчишка обмяк, перестал сопротивляться.
     - Это же токосъемник,  - Володька отпустил мальчишку. - Ток по проводам
через него доходит до электродвигателя. Физику проходил?
     - Проходил, - ответил мальчишка, с опаской поглядывая на токосъемник. -
Переменный ток высокого напряжения...
     - Правильно, - подтвердил Володька.
     Мальчишка глупо улыбнулся,  радовался, что опасность миновала. Но никак
не мог унять дрожь во всем теле.
     - Сидел бы дома и за мамину юбку держался, - разозлился Володька.
     - Мне в Севастополь надо, - тихо сказал мальчишка.
     - Чего?
     - В мореходное училище, - застенчиво признался мальчишка.
     - Удрал из дому... - догадался Володька.
     Мальчишка растерянно кивнул, словно сам не верил, что убежал из дому.
     - Ты откуда? - спросил Володька.
     - Из Костромы, - ответил мальчишка.
     - Далеко, - уважительно произнес Володька.
     - Ага, - согласился мальчишка. - А ты откуда?
     - Из Гомеля.
     - Тоже далеко.
     Володька протянул руку:
     - Володя.
     - Алеша,  -  пожал руку новому приятелю мальчишка,  -  то  есть Алексей
Громов.
     - Ну, и как тебе жилось в твоей Костроме? - поинтересовался Володька.
     - Нормально,  -  насмешливо  произнес  Алеша.  -  Жил  в  трехкомнатной
квартире со всеми удобствами,  а  также с папой,  мамой,  бабушкой и старшей
сестрой Ольгой.
     - Отец бил тебя? - напрямую спросил Володька.
     - Что ты -  папка добрый,  -  улыбнулся Алеша и  вздохнул:  -  Только в
командировки часто ездит...
     - Чего же ты сбежал? - поразился Володька.
     - Воспитывают они меня все... Ну, какой из тебя мужчина - от горшка два
вершка,  труслив,  как заяц, обыкновенный гвоздь в стену забить не можешь, -
Алеша с обидой передразнил кого-то,  наверное, сестру или бабушку. - Вот я и
убежал. Чтобы доказать им, какой я мужчина.
     Володька улыбнулся.  Алеша -  мальчишка лет двенадцати - сейчас здорово
напоминал взъерошенного задиру-воробья.
     - Трус,  трус... - кипел Алеша от возмущения, - а где ты смелым будешь?
В школе? Когда макулатуру собираешь?
     Мальчишка вскочил на ноги.
     - Вот если б сейчас война была! Гранату в дверь - бабах! Гранату в окно
- стекла вдребезги!  Ворвался в дом.  Из автомата -  тр-р-р!  И -  на второй
этаж! Ура-а-а!
     Увлеченный порывом Алеши, поднялся и Володька.
     - Я  предпочитаю  пистолет,  -  небрежно  произнес  он.  -  Пистолет  -
надежнее...  Они тебя окружили,  винтовки на тебя наставили, с ножом к горлу
пристали: "Кто такой? Документы!" А ты спокойненько: "Документы? Чичас..." И
не спеша лезешь за пазуху...
     Володька показал,  как  его  рука лезет под воображаемую рубаху и  как,
добравшись до пояса, вдруг сжимается, словно выхватывает пистолет.
     - Бах! Бах! И все с копыт!
     Володька присел и "палил" вовсю из сжатого кулака. Потом распрямился.
     Это означало,  что все враги повержены.  Алеша с  восхищением глазел на
нового приятеля.
     Неожиданно  Володька  обернулся,   брови  гневно  сошлись  у   него  на
переносице.
     - Но к  белякам пришла подмога.  Тогда ты на коня и  -  ходу!  А они за
тобой в погоню. А ты - бах! - один слетел с коня, бах! - другой слетел, бах!
- третий!..
     Володька стрелял из-под руки, пригнувшись, словно скакал на лошади.
     - И ты пришпорил коня, твой и след простыл...
     - Ни за что им нас не догнать, - похвастался Алеша.
     Возбужденные ребята вновь уселись на крыше.
     - Как ты считаешь, меня в мореходку примут? - с надеждой спросил Алеша,
будто от Володьки зависела его судьба.
     - Примут,  -  уверенно произнес Володька.  -  Ты  только не  красней...
Держись хладнокровно!
     Приунывший на мгновение, Алеша вновь разговорился:
     - Вот у моряков жизнь так жизнь!  На море шторм в десять баллов,  волны
высотой  в  десятиэтажный дом!  Корабль бросает из  стороны в  сторону,  как
щепку.  А  ты  расставил ноги пошире,  стоишь,  будто врос в  палубу,  и  не
шелохнешься... И ничего на свете тебе не страшно.
     - Так уж ничего?  -  добродушно поддел приятеля Володька.  - Чего же ты
как угорелый летел на токосъемник?
     Алеша все же обиделся.
     - Меня милиционер засек. Я побежал и забрался на крышу.
     Володька и Алеша поглядели в сторону движения поезда.
     Показалась голова в  серой милицейской фуражке и  исчезла.  Милиционер,
вероятно, пытался залезть на крышу.
     - Вот он, - прошептал Алеша и поглядел на Володю так, словно спрашивал,
а что теперь делать.
     - Мне такое кино не нравится, - свистнул Володька. - Он нас сцапает...
     - И тогда мореходка погорела? - спросил Алеша.
     - Тогда все погорело.
     Милиционера было видно по пояс.  Он вытер платком потное лицо и крикнул
что-то ребятам, но из-за стука колес и ветра они не услышали.
     Володька молча вскочил,  не суетясь,  но и  не медля понапрасну,  надел
рубаху, натянул брюки.
     - Ты куда? - выдохнул Алеша.
     Он догадался, что задумал Володька, но не мог в это поверить.
     - Буду приземляться, - коротко ответил Володька, зашнуровывая кеды.
     - На ходу?
     - Он ждать не будет, пока поезд остановится, - головой Володька показал
на милиционера, который, высоко подняв зад, полз осторожно по крыше.
     - Прощай, Кострома! - Володька встал и протянул приятелю руку.
     - И я с тобой, - опомнился Алеша.
     - Ты хоть раз прыгал?
     - Ни разу, - честно признался Алеша.
     - Тогда сиди и  не  рыпайся,  -  Володька взъерошил приятелю волосы.  -
Счастливо оставаться!
     Володька стал спускаться вниз. Милиционер крикнул:
     - Парень, погоди, послушай, что скажу!..
     - Ну,  давай,  дядя,  только покороче,  видишь, мне некогда! - Володька
наполовину слез.
     - Чего ты бегаешь?  Все равно поймаем,  - у милиционера пот струился по
лицу, он задыхался.
     - А чего до сих пор не поймали? - хвастливо произнес Володька. - Капкан
бы поставили... Р-раз - мне хвост и прищемило...
     - Дурачок,  ты же человек,  хоть и  глупый.  Да и  у  милиции есть дела
поважнее...  Сколько я вашего брата перевидал...  И злость берет,  и жалею я
вас, дурней, - сами себе, своими руками жизнь портите. Ну куда ты прибьешься
- к жуликам?..
     - Ладно,  дядя, пожалей вот малого, - Володька кивком головы показал на
Алешу, - а мне пора...
     Володька спустился на подножку вагона. Ветер пузырил рубаху. Милиционер
крикнул:
     - Не смей! Назад! Кому говорят - назад!
     Свесившись,  Алеша с  волнением глядел на приятеля.  Володька подмигнул
Алеше,  отпустил поручень и  прыгнул.  Кубарем скатился по откосу и  исчез в
придорожных кустах.
     Алеша  не  сводил  глаз  с  кустов.   Володька  не  появлялся.  Подполз
милиционер. С него ручьем лил пот. Милиционер и Алеша глядели на удаляющиеся
кусты.
     - Неужели?.. - Алеша не договорил.
     - Типун тебе на язык, - свирепо зашипел милиционер.


        ОСЕЧКА ПЕТРА

     Вроде бы ничего не произошло, а Петр ощутил неясную тревогу. Он сидел в
детской комнате, перебирал дела, а думал все время о Семенкове.
     Петр пытался себя успокоить.  "Завтра ждите от меня новостей", - бросил
на  прощанье Семенков.  Завтра  наступило,  а  Вася  не  приходит и  никаких
новостей не приносит.  Ну и что с того?  Придет завтра или послезавтра. Петр
был уверен, что Вася поможет и ему, и Володьке.
     Когда в дверь постучали, Петр крикнул:
     - Входите!
     Он подбежал к двери, чтобы открыть.
     Но это был не Вася. Первым в комнату вошел коренастый плотный мужчина с
ярко-желтым портфелем в  руках,  а  следом за  ним высокая статная женщина с
заплаканными глазами.
     - Нас послал к вам начальник отдела,  -  объяснил причину своего визита
мужчина.  -  Дело в  том,  что  наш  сын вчера ночью не  вернулся домой,  не
появился он и сегодня утром.
     - Мы  обнаружили записку,  -  сказала  женщина и  протянула Петру  лист
бумаги.
     Усадив мужчину и  женщину,  Петр сел сам и  развернул записку.  Вот что
было написано там веселым размашистым почерком:
     "Родители!  Мне  необходимо исчезнуть на  пару  дней.  Надо кое  с  кем
выяснить отношения.  Не волнуйтесь, не поднимайте паники! До скорой встречи!
Вася".
     Уже догадываясь по знакомому насмешливому тону,  кто написал эти слова,
Петр поднял голову и спросил:
     - Простите, а как ваша фамилия?
     - Мы -  Семенковы,  -  ответила женщина.  -  Товарищ инспектор,  что вы
думаете о записке?
     Петр снова уткнулся в записку,  словно для того, чтобы разобраться в ее
смысле. А на самом деле ему надо было прийти в себя.
     "Вот  и  дождался новостей от  Семенкова,  -  невесело подумал Петр.  -
Спасибо,  Вася,  удружил.  Лучше ты  ничего не мог придумать,  как удрать из
дому?  Что это вы, будто сговорились? Сперва один убежал, теперь - другой. А
майор даже не предупредил,  что нагрянут родители Семенкова.  Вообще-то,  он
прав. Я сам заварил эту кашу, самому мне ее и расхлебывать".
     Петр оторвался от записки:
     - Может, ваш сын уехал в Чернигов к дяде?
     - У нас нет и не было родственников в Чернигове, - исчерпывающе ответил
папа.
     - Но ведь Вася был осенью в Чернигове,  -  напомнил Петр и посмотрел на
маму.
     И папа перевел взгляд на маму.
     - Вася мне сказал,  что ему надо на несколько дней съездить к другу,  -
невозмутимо начала мама и тут же смутилась. - Я и отпустила...
     - А как вы объяснили в школе, когда Вася пропустил целую неделю? - Петр
посмотрел в упор на маму.
     Та покосилась на папу, опустила голову и тихо ответила:
     - Достала справку от врача - катар верхних дыхательных путей...
     Папа выразительно крякнул, но промолчал.
     "Вот оно как в вашей семье делается",  - подумал Петр и снова обратился
к папе:
     - Есть ли у вашего сына друг по имени Андрей?
     Папа повернулся за помощью к маме.
     - Нет,  - не задумываясь, ответила мама. - Друга по имени Андрей у Васи
нет. Может, просто знакомый?
     - Понятно, - протянул Петр.
     - Что вам понятно?  - всхлипнула мама. - Товарищ инспектор, неужели вас
не  пугают эти слова:  "Надо кое с  кем выяснить отношения"?  С  кем?  Какие
отношения?
     - Честно говоря,  вам  должно быть это лучше известно,  чем мне,  -  не
выдержал Петр.
     Папа,  до  сей  поры  молча и  нетерпеливо похлопывающий по  портфелю с
блестящими застежками, решительно поддержал Петра:
     - Товарищ инспектор совершенно прав. Мы обязаны лучше знать, почему наш
сын уехал, куда уехал и зачем уехал.
     Папа поднялся и твердо сказал маме:
     - Пошли.
     - Но как же? - мама умоляюще поглядела на Петра. - Екатерина Антоновна,
мать  Володи  Прокопенко,   говорила  мне,   что  вы  такой  чуткий,   такой
внимательный.  Вы найдете Васю?  Только бы с ним ничего не случилось! Только
бы он был жив!
     - Мы сделаем все,  зависящее от нас, - сказал Петр. - А вы, пожалуйста,
когда Вася найдется...
     - Не беспокойтесь,  товарищ инспектор, - перебил Петра папа. - Теперь я
сам возьмусь за воспитание сына...
     Поддерживая под локоть всхлипывающую мать,  папа вывел ее  из  комнаты.
Едва за  родителями Семенкова захлопнулась дверь,  как  Петр тут  же  набрал
номер телефона майора.
     И  когда в трубке послышался хриплый голос Владимира Михайловича,  Петр
торопливо,  словно боясь,  что  майор  перебьет его,  рассказал о  том,  что
приходили родители Семенкова,  что Вася, наверное, в Чернигове и что надо бы
проверить,  кто такой Андрей.  В  двух словах Петр сообщил о своей встрече с
Семенковым у двухэтажного деревянного дома.
     - Я прошу,  -  сказал в самом конце Петр,  -  чтобы вы направили меня в
Чернигов, и я оттуда привезу Семенкова.
     Майор долго кашлял в трубку.
     - Вы считаете,  что я провалю операцию?  - срывающимся голосом произнес
Петр.
     - Нет,  я  так не  считаю,  -  майор наконец-то  откашлялся.  -  Просто
Семенков тебя знает и, увидев, что ты приехал, может натворить глупостей. Мы
сообщим о Семенкове нашим коллегам в Чернигов,  они все сделают как надо.  И
про  Андрея  сейчас выяснят хлопцы...  А  ты  молодец,  много  узнал...  Ну,
работай.
     Похвала майора не  утешила Петра.  Ему  казалось,  что начальник в  нем
сомневается и серьезного дела не доверит.  Будь Петр на месте майора,  он бы
так  поступил.  Ведь что получается?  Петр еще одного не  нашел,  как второй
убежал.  И не без его,  Петра, помощи. Зачем он говорил Васе, что теперь его
черед помочь Володьке?  Вот тот и кинулся "выяснять отношения".  Наверное, с
тем Андреем. Как бы Вася и вправду не натворил дел...
     Когда Петр вернулся домой,  мама сразу догадалась,  что  у  сына что-то
стряслось. Настолько расстроенная у него была физиономия.
     - Петруша, что случилось? Сядь, посиди.
     Но Петр не садился,  а кружил по комнате.  Наконец он остановился прямо
перед матерью:
     - Мам, ты оказалась права - не вышел из меня инспектор.
     - Погоди,  сперва сядь,  - настойчиво сказала мама. - Вот так. А теперь
расскажи толком, что случилось.
     И сын поведал матери обо всем, что произошло сегодня.
     - Теперь ты понимаешь, что именно я толкнул Семенкова на побег?
     - Понимаю, - ответила мама. - А вот родители Семенкова понимают, что их
беспечность привела к побегу?
     - Кажется, начинают понимать...
     - Вот видишь,  только начинают понимать,  -  воскликнула мать.  -  А ты
хочешь,  чтобы после двух встреч с  тобой Семенков стал другим человеком.  У
него вполне сложившийся характер. Ему сколько лет?
     - Шестнадцать, он девятый класс кончил...
     - Ну, вот, - развела руками мама. - И вообще, за месяц работы в милиции
ты стал худой как черт...
     - Я и был худой как черт, - улыбнулся Петр.
     - Ну не скажи,  -  возразила мать.  -  И потом, Петруша, нельзя так все
близко принимать к сердцу...
     - А как можно?
     - Если б я знала, - прошептала мать.
     - Мам,  ты помнишь,  -  сказал Петр,  -  как уволили Марью Тихоновну из
твоей лаборатории и как ты хлопотала, чтобы ее восстановили?
     - Ну! - пылко воскликнула мама. - Это же было совершенно несправедливое
дело... Как же я могла молчать?
     - Вот именно, - улыбнулся Петр. - Послушай, мам, а я и вправду как черт
голодный.
     - Ой, заговорил ты меня, - всплеснула мать руками.
     Вскоре Петр уплетал за обе щеки борщ, а мать не сводила глаз с сына.
     - Как поешь, ляг отдохни, - говорила мать.
     - Некогда отдыхать -  экзамены на носу,  -  с шутливым вздохом произнес
Петр.
     Помедлив немного, мать сказала:
     - Ты знаешь,  в этом году тебе не стоит поступать.  Конечно, жаль - год
пропадет.  Но слишком большая нагрузка вредна для здоровья. Честно говоря, я
не думала, что у тебя будет такая трудная работа...
     Петр пошел к  себе в  комнату,  лег на тахту.  Полистал свежий журнал и
отложил.
     Полежал с открытыми глазами.  Из соседней комнаты долетала приглушенная
музыка. Мама включила телевизор.
     Да, он, Петр, тоже не представлял, что будет так тяжело...


        ЗУБОСКАЛ ОТ АРХЕОЛОГИИ

     На  прибрежной гальке  подсыхали вылинявшая до  белизны майка,  пестрая
ковбойка с  распластанными рукавами,  под ней серые брюки и  в  самом низу -
сверкающие от чистоты кеды. Ни дать ни взять - человек.
     А рядом лежал, раскинув руки, Володька. Закрыв глаза, он дремал.
     Внезапно на мальчишку легли тени и послышался веселый голос:
     - Прошу у аудитории внимания!
     Володька  чуть  приоткрыл один  глаз.  Его  окружила  компания  веселых
девушек и юношей в плавках и шортах.  Студенты,  решил Володька. Кто же еще,
кроме студентов,  умеет так беззаботно жить на свете,  словно у  них впереди
целая вечность? Еще только школьники. Но эти ребята, пожалуй, староваты, для
школьников.
     Бородатый парень выступил вперед и воздел руки вверх.
     - Перед  нами  скелет  неизвестного юноши  из  захоронений пятого  тире
шестого веков до  нашей эры,  -  начал парень,  подражая кому-то,  кого  все
знали, потому что слова зубоскала покрыл дружный смех.
     Володька открыл оба глаза и тоже улыбнулся.
     - Путем тщательных исследований, основанных на собственном оригинальном
методе,  -  продолжал парень, - я пришел к неопровержимому выводу, что юноша
этот был  отменно ленив,  лекций не  посещал и  науке предпочитал лежание на
солнышке на  берегу Понта Эвксинского,  то  бишь  Черного моря.  Сообщаю сие
название для тех, кто не удосужился прийти на мою прошлую лекцию...
     Володька сел,  обхватив руками худые колени.  Зубоскал подергал себя за
бороду, будто не поверил тому, что видели его глаза, и патетично воскликнул,
показывая руками на мальчишку:
     - То, что произошло на ваших глазах, нельзя назвать иначе, как чудесным
оживлением скелета.  Вот до чего дошла, так сказать, докатилась наука в наше
время... Не без моей помощи, само собой.
     Володька улыбался,  открыв рот.  Студенты уже визжали от  хохота.  Лишь
одна долговязая девушка в широченной шляпе, которая почти закрывала ее лицо,
сохраняла серьезность.
     - Миша!  Ребята!  Пошли,  а то Аристарх Павлович рассердится, - позвала
долговязая девушка.
     Миша с ходу продекламировал:

                В гневе сидит Аристарх и в печали,
                Булку сухую жует, запивая кефиром.

     Предводительствуемая Мишей  компания побрела вдоль  пляжа к  невысокому
холму.  Володька вскочил  на  ноги  и  растерянно поглядел вслед  студентам.
Неожиданно Миша обернулся и помахал ему рукой. И тогда Володька крикнул:
     - А вы куда?
     Студенты остановились, обернулись. За всех ответила долговязая девушка:
     - Мы студенты, на практике. Ведем раскопки.
     - А-а, научная экспедиция, - понимающе протянул Володька.
     - Что, бывал в экспедициях? - Миша оглядел мальчишку с ног до головы.
     - Приходилось, - не вдаваясь в подробности, ответил Володька.
     - Хочешь с нами? - предложил Миша.
     Володька кивнул и с надеждой посмотрел на веселого парня. Тот подмигнул
мальчишке:
     - Собирай манатки!
     Володька быстро натянул еще влажную рубаху и  брюки и  потянулся следом
за  студентами,  стараясь держаться поближе к  Мише.  К  нему Володька сразу
почувствовал расположение.  Веселым людям он доверял,  можно сказать, на все
сто. Веселые люди, знал Володька, добрые люди.
     Студенты подошли к  двум высоким колоннам.  Это были словно бы ворота в
древний город.  Этот город таился до  поры до  времени под землей.  А  когда
сняли  верхний  слой  земли,  то  люди  увидели на  удивление прямые  улицы,
вымощенные камнем, чудом сохранившиеся стены домов...
     Там,  где некогда была городская площадь, пестрели палатки. Возле одной
из них на складном стульчике сидел Аристарх Павлович, злющий-презлющий.
     Увидев  его,  Володька прыснул.  Аристарх Павлович,  и  вправду,  жевал
булку,  запивая ее кефиром. Одет он был, как и студенты, в шорты и клетчатую
тенниску.  На  голове  красовалась войлочная шляпа.  Одно  отличало  его  от
студентов - у Аристарха Павловича не было бороды.
     Будто нашкодившие школьники,  студенты молча разбрелись по раскопкам, а
Миша подтолкнул Володьку к Аристарху Павловичу.
     - Аристарх Павлович,  обратите внимание,  сей  юноша  проявил страстный
интерес к  археологии.  К  тому же -  косая сажень в плечах.  Короче говоря,
приобщим страждущего к науке - таскать носилки с землей он вполне годен.
     Бросив оценивающий взгляд на Володьку, Аристарх Павлович буркнул:
     - Кожа да кости.
     - Вот и отлично,  откормится на наших харчах, - у Миши на все был готов
ответ.
     - Берите,  -  наконец сдался Аристарх Павлович.  -  Но  только под свою
личную ответственность.
     - Отвечаю бородой, - торжественно, словно давая клятву, произнес Миша и
хлопнул Володьку по спине. Мол, дело сделано.
     Аристарх Павлович строго глянул на Володьку.
     - Запомните, молодой человек, ни одного черепка руками не трогать...
     - Я понимаю, - открыл, наконец, рот Володька.
     - Видите,  какой сообразительный,  -  воскликнул Миша,  -  с  полуслова
понимает, так сказать, на лету схватывает...
     Аристарх  Павлович махнул  рукой.  Мол,  делайте,  что  хотите,  только
оставьте  меня  в  покое.  Наверное,  брызжущий весельем Миша  ему  порядком
надоел.
     Миша  повел  Володьку  к  своему  месту  работы.  Это  была  широкая  и
неглубокая яма, от которой шел узкий ход к еще одной яме.
     Там  сидела долговязая девушка в  широченной шляпе и  осторожно счищала
щеткой землю с какой-то штуковины, напоминавшей кувшин.
     Миша сел на краю ямы и свесил вниз ноги.
     - Ну, старик, ты в рубашке родился, - сказал он Володьке.
     - Аристарха уломать  трудно.  Мы  тут  будем  еще  с  неделю  копаться.
Заработаешь немного.
     - А что я должен делать? - озирался по сторонам Володька.
     - Я в тебе не ошибся,  ты и вправду жаждешь трудиться, - удивился Миша.
- Работа у тебя,  прямо скажу,  будет пыльная...  Я буду копать,  а потом мы
вдвоем станем относить землю. Авось что-нибудь выкопаем. Ясно?
     - Ясно, - скривился Володька.
     По  правде  говоря,  он  представлял свою  работу более  заманчивой.  А
таскать землю - не ахти какое увлекательное занятие.
     Миша заметил,  что мальчишка приуныл.  Тогда он поднялся во весь рост и
простер руки к морю.
     - А  теперь я  посвящу тебя  в  тайны самой удивительной из  наук,  имя
которой -  археология, - начал Миша торжественно, и Володька невольно поднял
голову.  - Вот здесь, на берегу Черного моря, давным-давно, сотни лет назад,
жили люди. Они пасли скот, строили жилища, отбивались от врагов, любили друг
друга,  рожали и растили детей,  ели,  пили,  умирали...  Века прошумели над
этими степями, занесли, засыпали землей прошлое. И вот пришли мы, археологи,
и раскопали -  ни много ни мало, - а жизнь людей. И теперь мы про тех людей,
что когда-то жили здесь, знаем все... Ну, почти все...
     Миша снова сел на краю ямы,  свесив ноги,  и бросил взгляд на Володьку.
Веселый студент, конечно, понимал, что он произнес не самую плохую речь.
     Но  никак  не  ожидал,  что  она  произведет такое сильное впечатление.
Мальчишка был просто-напросто ошеломлен.
     - А как вы это узнаете? - наконец спросил Володька.
     - Очень просто,  -  небрежно ответил Миша и  протянул руку к  черепкам,
которые лежали на доске. - Можно, я возьму, Лида?
     Лида,  та  самая  долговязая девушка,  не  подымая головы  от  кувшина,
ответила:
     - Возьми,  только осторожнее,  пожалуйста,  а то Аристарх Павлович меня
съест.
     - Можешь успокоиться,  тебя он  не  съест,  подавится,  -  по  привычке
съязвил Миша, взял черепок и повернулся к Володьке.
     - Мне достаточно одного черепка,  чтобы я мог рассказать,  в каком веке
жил  человек,  которому принадлежал кувшин,  был он  богат или беден,  каким
владел  ремеслом...  Словом,  могу  выдать  полную биографию нашего далекого
предка.
     - По  одному черепку?  -  удивился Володька,  беря  из  рук  Миши кусок
обожженной глины.
     Володька недоверчиво поглядел на черепок.  Да такие черепки он встречал
тысячами,  сколько раз их подфутболивал.  Вот уж не думал, что они так важны
для науки.
     - По одному черепку,  - подтвердил Миша. - Ну, конечно, необходим багаж
знаний...
     К Мише и Володьке давно приглядывался Аристарх Павлович.  Все работают,
а эти двое чешут языками.
     - Войцеховский, - окликнул Мишу Аристарх Павлович, - не кажется ли вам,
что ваш обеденный перерыв затянулся на несколько столетий?..
     Миша умел ценить хорошую шутку.  Он рассмеялся,  взял лопату с короткой
ручкой и стал осторожно копать.
     Вскоре Миша наполнил рыжей землей носилки.
     - Впрягайся, брат, - позвал он Володьку.
     Мальчишка не расслышал.  Он вертел в руках черепок,  разглядывая его со
всех сторон.
     - Ты чего?  -  удивился зубоскал,  увидев,  как блеснули слезы в глазах
мальчишки.
     - Ничего, - отвернулся Володька и положил черепок на доску.
     Миша и Володька подняли носилки и стали спускаться с холма.
     Сколько носилок земли перетаскали они за полдня, Володька не мог толком
вспомнить. А Миша к тому же ни на секунду не закрывал рта. Сперва Володька с
любопытством слушал его байки,  а  потом перестал.  Мальчишка думал только о
том,  как  бы  дотащить носилки,  которые  с  каждым  разом  становились все
тяжелее. Но Володька не жаловался. Лишь как-то бросил в сердцах:
     - Какие вы археологи, вы землекопы...
     - Верно, - согласился Миша и поглядел на солнце.
     Солнце  медленно спускалось по  небосводу в  море.  Наверное,  захотело
искупаться. Умаялось светило за целый день работы.
     Миша и Володька высыпали землю и вернулись к себе в яму.
     - Есть у  меня смутное предчувствие,  -  произнес Миша,  -  что сегодня
археологического открытия не произойдет. Поэтому пошли смоем трудовой пот.
     Они  искупались  и  успели  к  ужину,  который  приготовили  на  костре
дежурные.  Володька сидел рядом с Мишей,  уплетал за обе щеки, слушал, о чем
говорят студенты,  и  ему  было  хорошо!  Тем  более  что  грозный Аристарх,
которого мальчишка немного побаивался, укатил ночевать в город.
     Володьке вспомнились Гарька и  Шурик.  Со  славными ребятами он  прожил
одиннадцать прекрасных дней. Вспоминают ли они его, Володьку? Или забыли?
     И со студентами, Володька чувствовал, ему будет хорошо.
     Когда поужинали, Володька вызвался:
     - Я помою посуду.
     - А сумеешь? - засомневалась Лида.
     - Помою - посмотрите, - сдержанно ответил Володька.
     Никогда еще он так тщательно не драил песочком котелки, как сегодня. И,
может,  раз десять полоскал их в воде. Придирчивая Лида, осмотрев сверкавшие
котелки, осталась довольна.
     - Мастер на все руки,  -  гордо сказал Миша.  - Незаменимый человек для
нашей экспедиции...
     Миша взял гитару, подмигнул Володьке и запел:

                Ты помнишь мезозойскую культуру?
                Под скалой сидели мы с тобой.
                Ты мою изодранную шкуру
                Зашивала каменной иглой.

     Володька прыснул.  Ну  и  забавная песня!  Такой он  никогда не слыхал.
Студенты, сидевшие вокруг костра, подхватили:

                Я сидел немытый и небритый,
                Нечленораздельно бормотал,
                В этот день топор из кернолита
                Я на хобот мамонта сменял.

     Дирижировал хором длинный костлявый студент в круглых очках.  Его звали
Кирилл.
     А потом была еще одна песня. Еще веселее, чем прежняя.

                Шла собака через мост,
                Четыре ноги, пятый - хвост.

     Эту песню Володька быстро запомнил и припев тянул уже вместе со всеми.
     Настраивая гитару, Миша спросил:
     - Кирюша, что будет следующим номером нашей программы?
     Не успел Кирилл ответить, как Лида строго напомнила Володьке:
     - Мальчик, а тебе не пора домой?
     - Я человек самостоятельный, - отмахнулся Володька.
     - Ответ, достойный мужчины, - не удержался и похвалил Миша.
     - Но,  Миша, мальчика ждут родители, беспокоятся наверняка, - стояла на
своем Лида. - И вообще, мы не знаем, кто он, откуда...
     - Я знаю одно,  -  резко ответил Миша.  - Володька - отличный парень, и
больше ничего не хочу знать...
     Володька подхватился, обвел взглядом студентов.
     - Я пошел... Спасибо за ужин. До свидания.
     Наступило неловкое молчание.  Все глядели в  темноту,  где исчез в одно
мгновение Володька.
     Миша побренчал немного на гитаре и отложил ее в сторону.
     - Миша,  чего же ты не играешь? - спросила Лида. - Сыграй, а то грустно
стало.
     - Сама сыграй, - огрызнулся Миша.
     - А я не умею, - ответила Лида.
     - Тогда сиди и помалкивай...
     Миша вскочил и поспешно зашагал в ту сторону, куда направился Володька.
     - Какая его муха сегодня укусила? - удивилась Лида.
     - А ты не догадываешься? - спросил Кирилл, поправляя очки.
     - Кирилл, давай споем, - попросили студенты.
     Кирилл пересел на место Миши и взял гитару.
     Миша спустился с холма к пляжу. Глаза постепенно привыкли к темноте. Но
Володьки нигде не было видно.
     Миша остановился,  прислушался. Мягко, лениво набегали на берег волны и
беззвучно рассыпались.  Внезапно Мишино ухо уловило, как неподалеку сорвался
и покатился камень.
     Миша  кинулся  к  скале,  поросшей кустарником,  вскарабкался наверх  и
очутился у  входа в  пещеру.  При  его  приближении в  глубине пещеры кто-то
затих, затаился.
     - Володя, ты не бойся, это я! - прошептал Миша.
     - Я  не  боюсь,   -   ответил  Володька,  как  показалось  студенту,  с
облегчением.
     Миша сел у входа в пещеру.
     - А чего домой не идешь? - спросил он.
     - Неохота, - ответил Володька.
     - Понятно, - присвистнул Миша. - Батя выдрал тебя, и ты убежал из дому.
     Володька не отозвался.
     - Я  сразу догадался,  что у  тебя не все ладно,  -  промолвил Миша.  -
Ничего, поживешь с нами, заработаешь кучу денег, велосипед купишь... Слушай,
пошли к нам ночевать, в палатке места хватит...
     - Не хочу, - сказал Володька. - А утром я приду, не опоздаю.
     - Обиделся на Лидку,  -  догадался Миша.  -  Она зануда порядочная,  но
девчонка неплохая...
     На море застучала моторка.  На ночной лов пошли рыбаки. Володька и Миша
долго слушали, как затихает вдали стук мотора.
     - А у меня вот какая история вышла,  -  неожиданно признался Миша. - От
нас с мамкой отец удрал.  Мне тогда семь месяцев было, я его совсем не помню
и  после ни  разу не видел.  Маме он сказал,  что духовно ее перерос и  если
останется с  нами,  то погубит свою индивидуальность.  Вот так он выразился,
мой папа, папочка, папуля... Большой шутник он был, весь в меня...
     Миша замолк. Володька тоже не подавал голоса.
     - Ты не спишь? - спросил Миша.
     - Нет, - тихо ответил Володька.
     - А  вот  это совершенно зря,  -  расшумелся Миша.  -  Надо спать,  сил
богатырских набираться.  Завтра тебе придется поишачить.  Я,  знаешь,  какой
свирепый -  настоящий рабовладелец.  Я  с  тебя семь потов сгоню,  семь шкур
спущу.
     Володька рассмеялся.
     Миша попрощался и ушел.  В ночной тишине долго были слышны его шаги. Но
вот и они затихли.
     Мальчишка высунул голову из пещеры и  ахнул.  Такой уймы звезд Володька
еще никогда не видел. На небе было настоящее столпотворение.
     Володьке вдруг показалось,  что  он  один на  всей земле,  и  стало ему
нестерпимо больно, и он заплакал. Володька ревел, давился слезами, стонал от
обиды, и лишь одно мальчишку утешало, что никто его не видит, кроме звезд. А
звездам до Володьки не было никакого дела.


        РАЗГОВОР ПО ДУШАМ

     - Ну и яблок нынче! Такого года я давно не припомню!
     Майор стоял у  окна и глядел на липы,  высаженные вдоль улицы,  и можно
было только удивляться, где он видел те яблоки.
     - А жара какая!  -  майор повернулся к Петру,  молча сидевшему за своим
столом.  -  Нет,  такой жары сто лет не было!  Я не понимаю,  зачем ехать на
какой-то юг, у нас лучше всякого юга.
     Петр только кивнул. Он понимал, что не ради разговора о погоде и урожае
пришел в  детскую комнату начальник.  Майор и  раньше заходил к  Петру,  они
говорили о  делах.  Но никогда прежде майор не начинал так издалека.  Видно,
что-то случилось серьезное. Что?
     И вправду, майор грузно опустился на стул, лицо его обмякло.
     - Из   Чернигова   товарищи   сообщили,   что   Семенков   обнаружен  в
бессознательном состоянии,  -  хрипло произнес майор.  -  Поймали Андрея. На
первом же допросе показал, что в магазине они орудовали вдвоем с Семенковым,
а  Прокопенко не пришел.  Сперва Андрей хотел отложить дело,  а потом решил,
что все подозрения падут на удравшего Прокопенко...
     - Так оно и вышло, - вставил Петр. - Всех обдурил жулик...
     - Не  всех,  а  некоторых,  -  подчеркнул майор и  добавил:  -  Что  не
радуешься, моряк? Ты оказался прав, твой Володька в этом деле не замешан.
     - А что врачи говорят о Васе? - вопросом на вопрос ответил Петр.
     - А что врачи, - поморщился майор. - Надеются...
     - Это я виноват,  -  проговорил Петр. - Если б я знал, если б я понимал
раньше, чем это грозит Семенкову, я бы...
     - Ты  что,  взял Семенкова за  ручку и  привел его к  Андрею?  -  майор
сердито перебил Петра.  -  Нет,  Семенков сам  пошел на  дело...  Прокопенко
все-таки  сбежал  в  последнюю  минуту...   Так  что  его,  Семенкова,  вина
главная... А потом и наша вина, взрослых, родителей прежде всего...
     Все у  майора выходило гладко,  но  Петр понимал,  что не  простит себе
никогда, даже если с Семенковым все будет в порядке. Он занимался Володькой,
который был далеко,  и  проморгал Васю,  который находился рядом,  виделся с
ним, говорил...
     Семенков был ему,  Петру, нужен только для того, чтобы узнать кое-что о
Володьке.
     - Ты знаешь,  -  неожиданно заговорил майор.  -  Я уже давно в милиции.
Когда молодым был,  ух как люто ненавидел всех этих жуликов и грабителей. До
зубовного скрежета. А сейчас - поверишь ли? - жалею их...
     Заметив в глазах Петра недоумение, майор нахмурился:
     - Особенно пацанов жалею.  Куда, думаю, вы лезете, жизнь себе губите ни
за что ни про что. Видно, старею. Пора на пенсию...
     Сегодня майор  и  вправду выглядел постаревшим.  Морщинистое лицо  было
нездорового желтого цвета.
     - Знаешь, о каком времени я мечтаю? - снова заговорил майор. - Когда не
будет ни одного жулика и  хулигана.  По улицам будут ходить только честные и
культурные люди.
     - Милиционеры тогда станут безработными, - усмехнулся Петр.
     - Не волнуйся,  работа у милиции найдется,  -  успокоил Петра майор.  -
Уличное движение,  например.  Если такими темпами будет расти движение, я не
знаю, к чему мы приедем или, наверное, придем...
     Майор  тяжело  поднялся со  стула,  сунул  Петру  широкую  короткопалую
ладонь:
     - Ну, будь здоров, работай.
     Едва  стихли  в  подъезде тяжелые  шаги  майора,  как  в  комнату снова
постучали.  Петру вовсе не хотелось кого-то выслушивать,  с кем-то говорить,
но дверь все-таки он открыл.
     На пороге стояла девушка с распущенными каштановыми волосами, в светлых
брюках.  Петру показалось,  что он раньше видел девушку,  но где и когда, не
мог вспомнить.
     - Здравствуйте,  товарищ инспектор,  -  девушка смело вошла в комнату и
уселась на диване. - Так вот как вы живете... Неплохо...
     - Извините, - откашлялся Петр. - Вы не ошиблись адресом?
     Девушка радостно, по-детски рассмеялась.
     - А  вы меня не узнали?  А еще говорят,  что у милиционеров потрясающая
зрительная  память.  Стоит  один  раз  кого-нибудь  увидеть,  на  всю  жизнь
запоминают... Я - учительница, Инесса Сергеевна...
     - Бывшая учительница,  -  поддел Петр,  досадуя на  себя,  что не узнал
Володькину классную.
     - Учителя бывшими не бывают, - задиристо произнесла Инесса Сергеевна.
     "А ведь она права, - подумал Петр, - но чего ее сюда принесло?"
     - Что слышно о Володе? - спросила учительница.
     - А  вам какое дело?  -  зло ответил Петр.  -  Прокопенко -  отрезанный
ломоть... Поставлен вопрос о его пребывании в школе...
     - Поставлен, но не решен. И вообще, если вы не хотите отвечать, я пойду
к начальнику отдела.
     Учительница вскочила на ноги и, тряхнув волосами, направилась к двери.
     - Погодите!  -  остановил Петр  Инессу  Сергеевну и,  дождавшись,  пока
учительница сядет, сердито воскликнул:
     - Как вы могли поверить,  что Володька участвовал в  ограблении?  Вы же
каждый день его видели.  Сегодня окончательно установлено, что Прокопенко не
имеет никакого отношения к делу на Подлесной.
     - Что вы  говорите?  -  встрепенулась учительница.  -  Это очень важно,
очень... А как я могла поверить?
     Инесса Сергеевна задумалась и вдруг обезоруживающе улыбнулась:
     - Я же еще совсем зеленая учительница.  Первый год в школе.  И, знаете,
как важно себя поставить сразу,  чтобы ученики почувствовали,  кто ты  есть.
Тут главное первый урок.  И надо же, на первом уроке стычка с Прокопенко. Он
вертел в  руках зеркальце и пускал солнечные зайчики...  И один зайчик попал
мне в лицо. Я подумала, что он надо мной издевается, разозлилась и выставила
его из класса.  С того дня у нас с Прокопенко никаких контактов. Что бы я ни
предпринимала,  он лишь молчал или отвечал односложно "да",  "нет". И росла,
теперь я понимаю, ненависть друг к другу.
     С удивлением Петр слушал учительницу, так откровенно говорившую о себе.
     - Теперь бы  я,  -  продолжала Инесса Сергеевна,  -  или вызвала бы его
отвечать, или перевела бы все в шутку. Может, у него все это случайно вышло?
Теперь бы я...
     "Теперь бы я,  - кипел от возмущения Петр, - теперь бы мы... А о чем мы
думали раньше? Столько пламенных слов произнесли, а человека проморгали".
     - Вы  знаете,  как-то  зимой  я  проводила урок  физкультуры,  -  снова
улыбнулась Инесса Сергеевна.  -  Заболел учитель физкультуры. В общем, пошли
мы в парк,  на лыжах кататься.  И тут обнаружилось,  что Наташа Никольская -
помните,  она сидела на первой парте,  черноглазая,  симпатичная? - забыла в
классе варежки...
     "А, это она прошептала, - вспомнил Петр, - что было очень весело".
     - И что вы думаете,  -  продолжала Инесса Сергеевна. - Прокопенко отдал
ей свои перчатки... А ведь стоял январь, мороз был жуткий... Я тогда решила,
что  Наташа нравится ему  и  он  выделяет ее  среди  других девочек.  Ничего
подобного.  Она была для него,  как все.  Выходит, что Прокопенко - добрый и
внимательный мальчик...
     - Боже,  какая трогательная история!  Отпетый хулиган и  воришка отдает
свои перчатки девочке,  чтобы та не отморозила нежные белые пальчики.  Так и
хочется поплакать в платочек. - Петр картинно вскинул руки.
     В  моряка сегодня словно бес  вселился.  Любое слово учительницы ужасно
злило его.
     Инесса  Сергеевна вскочила,  хотела  что-то  сказать,  но  не  смогла и
выбежала из комнаты. Петр покрутил головой.
     - Ну и скотина ты,  брат, - обругал он сам себя. - Нахамил девушке. Она
тебе душу открыла, а ты...
     Петр  опрометью выскочил на  улицу.  Инесса  Сергеевна не  успела  уйти
далеко. Петр легко разглядел ее каштановые волосы, разлетавшиеся при ходьбе.
     Петр вновь поблагодарил природу, которая дала ему такие длинные ноги. В
несколько прыжков он догнал Инессу Сергеевну и осторожно тронул ее за руку.
     Девушка остановилась,  резко повернулась к Петру и посмотрела на него в
упор.
     - Простите меня,  -  Петр опустил голову.  - Я вел себя по-хамски. Но у
меня сегодня тяжелый день... Впрочем, это не оправдание...
     - А что случилось?
     Инесса Сергеевна так просто и  хорошо спросила,  в глазах ее было такое
неподдельное сочувствие и искреннее желание знать, что у Петра стряслось.
     И Петр,  не таясь,  рассказал девушке обо всем. И о Васе Семенкове, и о
деле на Подлесной,  и,  больше всего, о том, сколько успел наломать дров он,
Петр, всего лишь за месяц работы инспектором.
     - Как  видите,  я  ужасно зеленый милиционер,  -  уныло  произнес Петр,
приготовившись к граду насмешек, которых он ждал от девушки.
     Но Инесса Сергеевна и не собиралась смеяться над моряком.
     - Я считаю, - произнесла девушка, - что у вас есть явные педагогические
способности.
     - Да  ну,  какие способности,  -  махнул рукой Петр,  хотя в  душе явно
обрадовался похвале и  даже возгордился.  -  А  вот  чего мне  и  вправду не
хватает - так это знаний. После десятилетки на флот, а потом - в милицию.
     - Надо учиться, - просто сказала Инесса Сергеевна.
     - Надо, - притворно вздохнув, согласился Петр.
     Оба рассмеялись и неторопливо пошли по улице.
     Жара уже спала, и улица была полна народу.
     - А  вы  сообщили родителям Прокопенко о  том,  что  их  сын  не  имеет
никакого отношения к ограблению? - спросила Инесса Сергеевна.
     - Пока нет.
     - Почему?
     - Потому что  хочу  прийти к  ним  в  один  прекрасный день и  сказать:
"Здравствуйте, ваш сын нашелся!"
     - День для  них  будет и  вправду прекрасным,  -  задумчиво проговорила
Инесса Сергеевна. - Тогда я зайду сегодня к родителям Володи. Ладно?
     - Хорошо, - кивнул Петр.
     - Мы  через пару дней в  поход идем всем классом,  на  целую неделю,  -
сказала Инесса Сергеевна.  -  Я  надеялась,  что Володя будет с  нами...  До
свидания, строгий инспектор!
     - До  свидания,  -  Петр  бережно  пожал  руку  девушки.  -  Приходите,
пожалуйста.
     - После похода приду обязательно, - пообещала она.
     Вот   ведь  как   бывает.   Два   человека  поговорили  по-человечески,
почувствовали друг к другу симпатию. И сразу один воспрянул духом. Еще утром
ему казалось, что все пропало. А теперь у него появилась надежда.
     Великое дело - надежда! Вот и врачи говорят, что у Васи есть надежда. И
у Володьки есть надежда. У всех есть надежда...


        ПРИБЛУДНЫЙ ЭКСКУРСАНТ

     - Доблестные защитники Севастополя одну  за  другой  отбивали  яростные
атаки гитлеровцев. Малахов курган держался из последних сил...
     Разрубая воздух рукой,  седой  худощавый экскурсовод вел  рассказ.  Его
слушали с волнением, и он сам загорался от собственных слов, хотя произносил
их далеко не в первый раз.
     Слушали мужчины,  знавшие,  что  такое война,  не  понаслышке.  Слушали
женщины и плакали, вновь переживая то, что, казалось, уже забыто.
     Слушал капитан второго ранга  в  черном парадном мундире.  Он  держал в
руке фуражку,  и легкий ветерок,  долетавший с моря, ерошил его густые русые
волосы.
     Слушал и Володька Прокопенко. Он пробился поближе к экскурсоводу, чтобы
как  можно  больше увидеть и  не  пропустить ни  слова.  Ни  на  одном уроке
Володька так жадно не слушал.
     И внезапно Володьке почудилось, что он взлетел на невидимом вертолете и
увидел сверху бой...
     Под  ним  проплывал прекрасный город с  белыми домами,  синими бухтами,
зелеными садами,  а Володька слышал взрывы снарядов, скороговорку пулеметов,
слышал, как с ноющим звуком заходили в пике самолеты...
     Экскурсия направилась дальше.  А  Володька  с  капитаном второго  ранга
задержались у пушки, покореженной взрывом.
     - Сорокапятка,  -  сказал капитан не то себе, не то Володьке. - В войну
она нам честно послужила...
     - По танкам била прямой наводкой, - вскинул голову Володька.
     - Досталось ей крепко, - вздохнул капитан, обходя вокруг пушки.
     - Они  ее  подбили,  когда все  наши были убиты,  -  убежденно произнес
Володька.
     - Или когда снаряды все вышли, - сказал капитан.
     - А так бы они ее ни за что не победили, - воскликнул Володька.
     Не отрывая взгляда от пушки, капитан молча кивнул.
     - Товарищи,  -  послышался  голос  экскурсовода,  -  прошу  садиться  в
автобус. Продолжим наш маршрут.
     Экскурсия медленно потянулась к автобусу.
     Володька ринулся к  машине,  обогнал всех,  первым  влетел в  автобус и
плюхнулся на свободное сиденье.
     - Мальчик, это мое место!
     Перед  Володькой стояла дородная женщина,  подрумянившаяся на  крымском
солнце.  Володька и не думал спорить. Он покорно поднялся, уступая место. Но
женщине этого было мало.
     - И  вообще,  ты  не  из  нашей экскурсии,  -  женщина смерила взглядом
мальчишку. - Я тебя раньше не видела... Какой-то приблудный...
     К  Володьке повернулись экскурсанты.  Не любил Володька,  когда на него
глазеют.  Неприятное это ощущение.  Ну  что ж,  придется убираться восвояси.
Ведь он и  вправду приблудный.  Шел мимо,  увидел экскурсию,  присоединился.
Жаль теперь уходить,  экскурсовод здорово рассказывает.  Наверное, сам здесь
воевал,  все помнит...  А что,  если его попросить,  чтобы взял в экскурсию?
Такой человек не прогонит.
     - Это  я  приблудный,  -  заступился за  Володьку сидевший через проход
капитан,  который так и не надел фуражки, наверное, из-за жары. - А он самый
доподлинный экскурсант.
     Капитан силком заставил сесть упиравшегося мальчишку.
     - Товарищи, все в сборе? - подал голос экскурсовод от кабины водителя.
     - Все, - громко ответил за всех капитан и с видом заговорщика подмигнул
Володьке.
     - Тогда поехали, - кивнул экскурсовод водителю.
     Автобус тронулся, и Володька прилип к окну.
     Чего  только не  повидал в  тот  день мальчишка.  А  потом откололся от
экскурсии и стал бродить по улицам в одиночку.
     В  необыкновенный город попал Володька.  В  другом городе -  один,  два
памятника,  и все.  А тут что ни дом,  то памятник. Потому что за каждый дом
тут шел смертельный бой. О чем и оповещают прохожих мемориальные доски.
     Володька без устали топал по  улицам,  останавливался и  читал,  шевеля
губами, надписи на мемориальных досках.
     Остановился мальчишка и  у  нового дома,  хотя на  нем не  было никакой
мемориальной доски.
     Володька не отрывал взгляда от витрины спортивного магазина. Там стояла
ярко-желтая палатка. Возле нее на колышках висел котелок.
     Костер был картонный. Над котелком склонились картонные туристы.
     Володька фыркнул.  Ну  и  дурашливый вид у  этих туристов.  Не то что у
бородатого Миши и его друзей.
     На  другой же  день после встречи со  студентами Володька переселился в
палаточный лагерь.  И в одно прекрасное утро проснулся,  как сказал Миша, во
втором веке до нашей эры.  Володька не знал, как спали люди до нашей эры, он
же  дрых  без  задних ног.  Целыми днями таскал с  Мишей носилки.  Помогал и
другим  студентам.  Однажды сам  Аристарх одобрительно похлопал мальчишку по
плечу.
     Но как ни интересно было днем, Володька с нетерпением ждал вечера. Ждал
того  часа,  когда студенты рассаживались вокруг костра и  начинались песни,
одна уморительнее другой,  забавные истории, слушая которые, Володька визжал
от хохота.
     А вчера студенты уехали в Ленинград.  Звали с собой Володьку.  Но он не
поехал,  хотя в Ленинграде ни разу не был.  Не поехал,  сам не знает почему.
Нет,  знает. Не хотел, чтобы его жалели. Не маленький, не пропадет. Потому и
денег не взял, хотя Миша совал настойчиво. Взял лишь свои, те, что заработал
на раскопках.
     Взял еще адрес и телефон Миши.  Обещал написать или позвонить, если что
случится.
     Но вчера,  когда он остался один на пустынном берегу, Володька отчаянно
пожалел,  что не поехал с Мишей.  Но он даже самому себе не признавался, что
жалеет.
     И  тогда Володька отправился в  Севастополь.  Ведь сюда он давно мечтал
попасть, и только встреча со студентами-археологами отвлекла мальчишку.
     Володька повернулся спиной к витрине.  Хватит воспоминаний!  Надо жить!
Кстати, не мешало бы поесть.
     Он подошел к киоску,  купил булку и бутылку кефира.  Забрел на бульвар,
сел на скамейку, жадно куснул и торопливо запил из бутылки.
     Прямо перед ним город спускался террасами к бухте.  Внизу расплавленным
асфальтом чернела улица. По ней мчались, сверкая на солнце, машины.
     По  тротуару медленно шла  девочка.  Черные  волосы  свободно падали на
плечи.  Белое платье облегало смуглое длинное тело. Володька перестал жевать
и с открытым ртом смотрел на девочку.
     Девочка почувствовала Володькин взгляд,  остановилась, подняла голову и
увидела мальчишку.  Они глядели друг на друга, разделенные обрывом и улицей,
по которой мчались машины.
     - Свободно?
     Володька обернулся.  Перед ним стоял капитан второго ранга,  тот самый,
что уступил ему место в автобусе.
     - А-а, приблудный экскурсант? - обрадовался капитан, узнав мальчишку. -
Куда ты пропал? Я искал тебя...
     Он сел на скамейку, снял фуражку и пригладил русые волосы.
     - Подкрепляешься? Молодцом!
     Володька бросил взгляд на улицу -  девочка исчезла.  Он даже привстал и
завертел головой,  но  девочка словно сквозь землю провалилась.  Неужели она
привиделась мальчишке?
     - Ты чего? - заинтересовался капитан. - Ищешь кого?
     - Город осматриваю, - ответил Володька и принялся за еду.
     - А  я  и  забыл,  что не обедал,  -  признался капитан.  -  Как с утра
заправился, так и хожу.
     Володька покосился на  моряка и  почувствовал,  что  совсем не  про еду
хочет  с   ним  говорить  капитан.   И  вправду,   моряку  страшно  хотелось
выговориться,   излить  кому-нибудь  душу.   И   лучшего  собеседника,   чем
немногословный мальчишка, ему было не найти.
     - Удивительно,  но факт,  -  капитан развел руками.  -  Моряк, с 18 лет
больше в море живу,  чем на суше, а в Севастополе первый раз... Конечно, и в
кино его видел,  и книжки про него читал,  но все - не то... Тут даже воздух
особый... Верно?
     Володька кивнул,  поставил порожнюю бутылку в  урну  и  с  любопытством
уставился на капитана.
     - Сколько морей и  океанов перевидал,  -  продолжал капитан.  -  Тихий,
Ледовитый,  Северное море, Балтика. А до Севастополя никак не мог добраться.
А  теперь вот  дали командировку,  так я  все дела за  три дня провернул,  а
четвертый - весь на осмотр. Какой город! Нет улицы, не обагренной кровью его
защитников.
     Володька вспомнил, как капитан все время ходил, держа в руках фуражку.
     Капитану стало неловко,  что он все время говорит,  а мальчишке не дает
рта раскрыть.
     - А ты откуда, живешь где? - спросил капитан.
     - В Белоруссии, - коротко ответил Володька.
     - Бывал у вас,  - воскликнул капитан. - Только проездом, к сожалению...
Геройская земля. А в городе каком?
     - В Гомеле, - оглянувшись, ответил Володька.
     - А в Севастополь к родственникам приехал? - не отставал капитан.
     - Ага, к дяде и тете, - выдавил из себя Володька.
     - Так в Гомеле мой старшина живет,  Петр Устинович, - шумно обрадовался
капитан. - Не знаком?
     - Нет, - покачал головой Володька.
     - Ты много потерял,  -  сказал капитан.  -  Петя душа-парень!  А  какой
механик!   Двигатель  чувствует,   что   твой   доктор   сердце  больного...
Демобилизовался он весной, так до сих пор все его вспоминают...
     Капитан поднялся и крепко, по-мужски пожал руку Володьке.
     - Рад  был с  тобою познакомиться,  -  и,  не  выпуская руку мальчишки,
поинтересовался: - А как тебя зовут?
     Ох до чего же Володька не любил отвечать на подобные вопросы, даже если
их задавал такой симпатичный дядька, как капитан второго ранга.
     - Володя,  -  представился мальчишка и беззвучно щелкнул каблуками.  Но
разве кеды могут щелкнуть как следует!
     - А  меня -  Василий Федорович,  -  капитан еще раз крепко тряхнул руку
мальчишки.  -  Ну, будь здоров! Мне пора - старый приятель ждет к обеду... А
вечером я отбываю...
     - Вечером? - вырвалось у Володьки.
     - Вечером, - подтвердил Василий Федорович.
     Ну,  это уже просто нечестно.  Только он выложил капитану все про себя,
как тот уезжает. А ведь он, Володька, еще ни о чем не расспросил капитана.
     - Можно,  я вас провожу к приятелю?  -  встрепенулся Володька. - Дядя и
тетя к сыну своему в лагерь уехали, и мне некуда спешить...
     Капитану и  самому не хотелось так скоро расставаться с  приглянувшимся
ему мальчишкой.
     - Отлично, пошли вместе, - ответил Василий Федорович.


        ОБЕД У ПРИЯТЕЛЯ

     Капитан  отворил  дверь  и   подтолкнул  Володьку  в   тесную  прихожую
однокомнатной квартиры.
     - Саша, принимай гостей! - громко позвал Василий Федорович.
     Ему никто не ответил.
     - Ничего не понимаю,  - протянул капитан, выгружая купленную в магазине
снедь на столик в прихожей, и тут же заметил у телефона записку.
     Василий Федорович развернул сложенный вдвое листок бумаги, от удивления
даже присвистнул:
     - Фью!  Сашка  задерживается  на  работе...  Собрание.  "Кашеварь  сам,
припасы на  кухне..."  Это он  мне предлагает.  А  я-то думал,  грешный,  мы
придем, а стол ломится от яств.
     Володька глянул на огорченную физиономию капитана и спросил:
     - Где кухня?
     - Вот, - капитан показал на стеклянную дверь.
     - Сейчас стол будет ломиться от яств, - закасывая рукава, весело сказал
Володька.
     Он  подхватил  продукты,  купленные капитаном,  и  направился в  кухню.
Василий Федорович потянулся следом.
     - Ты что надумал?
     Володька вооружился ножом и начал потрошить рыбу.
     - Ну  и  мастак  ты,   -  восхитился  капитан,  понаблюдав  за  ловкими
движениями мальчишки. - Где научился?
     - Жизнь научила, - усмехнулся Володька.
     Он зажег газ, поставил сковородку на огонь, плеснул растительного масла
и положил кусок рыбы, обваляв его сперва в муке.
     Капитан снял китель,  отнес на  вешалку и  вернулся в  кухню,  на  ходу
закасывая рукава белоснежной рубахи.  Аппетитно шипя, на сковородке жарилась
рыба.
     Увидев, что капитан взял нож, собираясь ему помочь, Володька сказал:
     - Я один справлюсь, Василий Федорович. А вы отдохните...
     Капитан сел на табуретку, откинулся к стене, вытянул ноги.
     - А я и вправду устал,  -  промолвил Василий Федорович.  - Мой парадный
костюм явно не для крымской жары... Да-а, какой город, какой город!
     Покончив  с  рыбой,  Володька взялся  за  помидоры с  огурцами.  Он  их
сполоснул под краном и стал нарезать на дощечке.
     - Василий Федорович,  -  спросил Володька,  -  а  вы  на  каком корабле
плаваете?
     - Ну,  брат,  это  военная тайна,  -  напустил на  себя  загадочный вид
капитан.
     - Я умею держать язык за зубами, - твердо сказал Володька.
     - Верю, - серьезно ответил капитан. - Я служу на эсминце.
     - Эскадренный миноносец, - восхищенно протянул мальчишка.
     - Так  точно,  -  подтвердил Василий Федорович и  шутливо предложил:  -
Володя, а давай ко мне на камбуз коком?
     - Хоть сейчас,  -  Володька положил нож,  кинулся к капитану. - Василий
Федорович,  возьмите меня на  эсминец коком,  юнгой,  кем  хотите...  Я  все
могу...   Не   подведу,   не   испугаюсь.   Ваши   приказы  буду   выполнять
беспрекословно.
     Ошеломленный словами мальчишки, капитан не знал, что ответить.
     - Нет,  об эсминце и речи быть не может,  -  наконец проговорил Василий
Федорович. - Вырастешь, с удовольствием возьму. А вот Нахимовское...
     - Согласен в Нахимовское, - подхватил Володька.
     - Постой, - вскочил капитан. - А родители что скажут?
     - Я убежал из дому, - выпалил Володька. - И домой не вернусь.
     - Вот  оно  что,   -   озадаченно  протянул  Василий  Федорович.   -  Я
догадывался, что у тебя не все в порядке, но чтобы так...
     Володька с  надеждой глядел на  капитана.  Ждал,  что  тот  ответит.  А
Василий Федорович не знал,  как быть.  Не приходилось ему в  жизни разрешать
такие дела.  Нет,  эсминцем командовать гораздо легче,  чем определить,  как
быть с мальчишкой. Ошибешься и всю жизнь парню испортишь.
     - Такие дела, брат, с бухты-барахты не делаются, - нашел выход капитан.
- Мне сегодня надо уезжать.  Служба,  брат.  А  ты пока поживешь у Сашки,  у
Александра Степановича...  Парень он  хороший.  А  там что-нибудь придумаем.
Добро?
     Володька радостно кивнул и снова захлопотал у стола.
     Стукнула входная  дверь.  Капитан  поднялся и  пошел  навстречу хмурому
усталому человеку.
     - Вот и Александр Степанович,  -  приветствовал капитан приятеля. - А у
нас все готово... Собственно, мы пахали, а дело делал один Володя...
     Приятель покосился на неплотно прикрытую дверь.  В кухне Володька вовсю
стучал ножом и  пел ужасно фальшиво,  но  зато громко:  "А  ну-ка  песню нам
пропой, веселый ветер, веселый ветер, веселый ветер..."
     Александр Степанович поморщился и спросил:
     - Кто такой?
     - Отличный парень,  моряком хочет стать, - улыбнулся капитан. - Сегодня
познакомились.
     Приятель фыркнул:
     - Ну,  Вася,  безнадежный ты романтик.  Стянет что-нибудь твой отличный
парень и смоется.
     В кухне стукнул нож, смолкло пение.
     - Что ты ерунду мелешь?  -  прошептал капитан,  с опаской поглядывая на
дверь.
     В   коридор   вышел   Володька,   настороженный,   готовый  ко   всяким
неожиданностям. Исподлобья мальчишка глянул на Александра Степановича.
     - Ты знаешь,  Саша,  -  сказал капитан.  -  Я  попрошу тебя приютить на
некоторое время Володю. Совсем ненадолго. А потом я за ним приеду.
     - Ты кто? Откуда? - Александр Степанович глядел в упор на мальчишку.
     Володька молчал.
     - Пусть остается у меня, я не против, - повернулся приятель к капитану.
- Но пусть сперва скажет,  кто он,  откуда,  чего сюда приехал.  Могу я  это
знать?
     - Из дому убежал,  -  наконец проговорил Володька. - В Нахимовское хочу
поступить...
     - Врешь, - рассмеялся Александр Степанович. - Скажи правду.
     - Я говорю правду, - повысил голос Володька.
     - А ты не кричи,  - одернул мальчишку Александр Степанович. - Так ты не
хочешь правду говорить?
     - Саша,  -  вмешался капитан.  - Ну чего ты к человеку пристал? Давайте
сядем за стол и все обговорим...
     Набычившись, Володька двинулся по коридору к двери.
     - Володя, постой, - крикнул капитан. - Тебе же некуда идти...
     - Не ваша забота,  -  огрызнулся Володька.  -  Оставите ночевать,  а  я
денежки прикарманю, и тю-тю.
     Александр Степанович стал у двери, преграждая путь. Но Володька, сделав
обманное движение,  все  же  сумел проскочить мимо  него,  распахнул дверь и
скатился по лестнице вниз.
     - Володя, подожди, - крикнул капитан и кинулся следом за мальчишкой.
     Когда Василий Федорович выскочил на  улицу,  Володьки и  след  простыл.
Капитан бросился в одну сторону, в другую - мальчишки нигде не было.
     Василий Федорович вернулся в  дом и  медленно поднялся по  лестнице.  У
распахнутой двери его ждал, потирая плечо, приятель.
     - Вот звереныш! Да ты не волнуйся, ничего он не стащил...
     - Нескладно  как  получилось,   -   бормотал  в  растерянности  Василий
Федорович. - Пропадет парень.
     - Ха-ха!  -  засмеялся  Александр  Степанович,  подталкивая капитана  в
квартиру и  запирая за  ним дверь.  -  Такой не пропадет.  Такой кого угодно
вокруг пальца обведет. А-а, было о чем говорить!
     Они вошли на кухню. Приятель выставил бутылку коньяка.
     - Садись, выпьем, - хозяйничал Александр Степанович. - Тебе же скоро на
поезд. Мы как следует и не поговорили.
     Василий Федорович обвел  взглядом стол,  на  котором лежала поджаренная
Володькой рыба,  нарезанные им помидоры с огурцами, и, хоть с утра ничего не
ел, почувствовал, что не сможет взять в рот ни куска.
     - Нет, мне пора, - спохватился капитан.
     - Ты чего? - удивился приятель.
     Василий Федорович молча направился в комнату, вытащил чемодан, открыл и
стал  торопливо складывать в  него  вещи.  На  пороге появился приятель.  Он
некоторое время  глядел на  поспешные сборы  капитана,  а  потом  с  горечью
произнес:
     - Столько лет не виделись...
     Капитан  затянул  на  чемодане  "молнию"  и,  не  подымая  глаз,  глухо
проговорил:
     - Спасибо за гостеприимство.
     - Прощай, - бросил приятель.
     С  чемоданом  в  руке  Василий  Федорович вышел  на  улицу,  огляделся.
Володьки нигде  не  было.  "Неужели он  не  мог  догадаться,  -  рассердился
капитан, - что после этого я не останусь ни минуты в том доме?"
     Капитан дотащил чемодан до  перекрестка,  поймал  такси,  велел  шоферу
везти его на вокзал и, когда тот включил третью скорость, попросил:
     - Помедленнее, пожалуйста...
     Шофер хмыкнул.  Мол, что за чудачества. Обычно пассажиры гонят его, как
на пожар.  Но,  глянув на капитана,  шофер молча сбросил газ.  Моряков шофер
уважал.
     А капитан еще почище придумал:
     - Давайте поездим по городу... Еще есть время.
     Шофер улыбнулся.
     - Вы приезжий? С удовольствием...
     Конечно,  Василию Федоровичу напоследок хотелось еще  раз  взглянуть на
замечательный город,  который он  успел полюбить,  как  чувствовал,  на  всю
жизнь.  Но была у капитана и другая цель.  Он надеялся, что увидит в уличной
толпе Володьку.
     Потому  Василий Федорович вполуха слушал рассказ шофера,  оказавшегося,
как  все  севастопольцы,  горячим  патриотом  своего  белокаменного  города.
Капитан оглядывал каждого прохожего, который шел по улице.
     - Стой!  -  крикнул капитан,  увидев,  как  в  толпе мелькнула знакомая
клетчатая рубаха.
     Такси резко затормозило.  Капитан выскочил на  тротуар,  в  два  прыжка
догнал мальчишку в клетчатой рубахе. Но это был совсем другой парень.
     - Извини, - пробормотал капитан.
     Он  сел  в  такси  и  снова  велел ехать на  вокзал.  До  отхода поезда
оставалось полчаса.
     По перрону Василий Федорович ходил взад-вперед, то и дело поглядывая по
сторонам,  а  не  появится ли  Володька.  Капитан был уверен,  что на вокзал
мальчишка непременно придет, и тогда они вдвоем поедут на Балтику и, вообще,
придумают, что делать дальше.
     Поезд медленно тронулся.  Держась за поручень,  капитан шел рядом и все
оглядывался. И наконец вспрыгнул на подножку вагона.
     А  Володька стоял в  здании вокзала и,  прижавшись к  холодному стеклу,
глядел, как набирает ход поезд и увозит Василия Федоровича.
     Неожиданно мальчишка кинулся к выходу. Он расталкивал людей и кричал:
     - Пропустите! Я на поезд опаздываю.
     Когда Володька выскочил на перрон, поезд уже ушел.


        ДОБРАЯ ВЕСТЬ

     Петр шагал по улице размашисто и весело. Он представлял, как обрадуются
родители Володьки,  когда узнают о письме. Сколько они пережили за то время.
И сейчас, конечно, Володьку еще не нашли, но хоть известно, где его искать.
     Петр  нащупал в  кармане пиджака конверт.  Бывают в  жизни удивительные
совпадения. Василий Федорович, его флотский командир, встретился с Володькой
в  Севастополе.  И  вот  прислал Петру тревожное письмо -  отличный парень в
опасности, отличному парню надо помочь.
     А Петру весело. Может, от того, что он и капитан, оба верят в Володьку?
А может, от того, что и вправду теперь найти мальчишку ничего не стоит. Надо
только поехать в Севастополь - и все.
     Петр остановился у дома кирпичной кладки. Легко взбежал на третий этаж.
У квартиры Э 12 потоптался немного, поискал звонок. Не нашел и постучал.
     За дверью шумело застолье,  и вежливый стук Петра никто не услышал.  Он
постучал сильнее - ни ответа ни привета.
     Тогда Петр  толкнул дверь.  Она  оказалась незапертой,  и  Петр вошел в
узкий коридор и направился в комнату.
     - Здравствуйте,  к вам можно?  -  громко спросил Петр.  -  Извините,  я
стучал... Дверь была открыта...
     На  голос  Петра  из  боковой  комнаты выглянула заплаканная Володькина
мать, охнула и скрылась за дверью.
     В  большой комнате за  столом,  на котором стояли бутылки водки -  одна
опорожненная,  другая начатая,  -  сидели двое мужчин. В одном из них Петр с
трудом узнал отца  Володьки.  Прокопенко-старший словно вырос,  движения его
стали властными и уверенными.  А главное,  изменилось лицо - из растерянного
оно превратилось в мрачное, даже злое.
     Друг отца - добродушный круглолицый парень - пьяно улыбнулся Петру.
     - Садись, друг, третьим будешь...
     Петр присел к столу,  других стульев поблизости не оказалось.  Он хотел
дождаться,  когда  выйдет  мать  Володьки,  чтобы  ей  рассказать  о  письме
капитана.
     - Спокойно,  Федя, - отец положил жилистую руку на пухлую руку друга. -
Он из милиции...
     Федя хохотнул,  решив,  что друг привирает, и взял бутылку, намереваясь
налить Петру. Тот накрыл ладонью граненый стаканчик.
     - Извините, я не пью...
     - Ты что, с нами брезгуешь? - взвился отец.
     Он выхватил у Феди бутылку, тяжело задышал:
     - Ты мне ответь, моего мерзавца поймали?
     Петр выдержал взгляд отца:
     - Вашего сына мы пока не нашли...
     - Слыхал, Федя? "Пока не нашли", - ухмыльнулся отец.
     - Но, - начал было Петр, и его тут же властно перебил отец:
     - Никаких "но"! Ты зарплату получаешь и немалую. Так вкалывай как след.
Как мы с Федей вкалываем.  А то хулиганья развелось,  жуликов,  бандитов!  И
пацанов распустили.  Что хочу, то и делаю - вот как они живут. Слишком много
мы  стали  им  позволять.   Чего  не  пожелают,  мы  им  сразу  преподносим.
Пожалуйста, кушайте на здоровье. Вот они и сели на шею, обнаглели, перестали
уважать старших. Да если б я своему батьке хоть слово поперек сказал, так он
прибил бы меня с ходу... И правильно сделал бы! Так, Федя?
     - Прибил бы, - подтвердил Федя. - Как пить дать прибил.
     Петр и не пытался спорить с отцом Володьки, понял, что бесполезно, но с
любопытством слушал его.  Правда,  Петра не покидало ощущение, что перед ним
не  отец Володьки,  растерянный,  согнутый бедой,  а  совсем другой человек,
какого он не знал.
     На секунду замолкший Прокопенко-старший продолжал:
     - А этим пацанам все по боку. Отца оскорбить - раз плюнуть. Остаться на
второй год -  проще пареной репы.  Ничего не стоит убежать из дому, ограбить
магазин, убить человека... Ни стыда у них, ни совести нет...
     - Доказано же,  что Володя не имеет никакого отношения к ограблению,  -
возмутился Петр.
     - Но  с  грабителями водился,  -  отец жестко поглядел на  Петра.  -  И
милиции  нечего  с  ними  цацкаться.  Нашкодили,  получайте,  голубчики,  по
заслугам...
     - Постыдился бы, Иван, гостя так встречать...
     Петр поднялся. В комнату вошла мать Володьки в нарядном платье.
     - Я бульбочки почистила, поставила... Вмиг сварится.
     Екатерина Антоновна приветливо улыбнулась Петру,  но  глаза ее  глядели
тревожно.  Она сердцем чувствовала,  что Петр принес новость,  но какую - не
знала. Из-за спины матери испуганно выглядывали близнецы - брат и сестра.
     - Я к вам с доброй вестью, - начал Петр.
     - Володю нашли? - прошептала мать.
     - Нет еще,  -  ответил Петр.  -  Но его видели недавно в Севастополе...
Видел мой флотский командир. Он письмо мне прислал.
     Петр вытащил из кармана конверт.
     - Капитан пишет,  что  они  подружились с  Володей,  что  он  бы  его с
удовольствием взял на корабль,  настолько ваш сын самостоятельный и разумный
парень, да вот только годков ему не хватает.
     Отец и Федя молча глядели на Петра.
     - Так что скоро вы увидите своего сына, - сказал Петр.
     - Спасибо за добрую весть, - растрогалась мать.
     - До свидания, - кивнул всем Петр и направился к выходу.
     - Куда же  вы?  -  всплеснула руками Екатерина Антоновна.  -  Бульбочка
вот-вот сварится...
     - Спасибо,  как-нибудь  в  другой  раз,  -  сказал Петр,  направляясь к
выходу.
     - Понимаю, служба, - вздохнула мать и пошла следом за Петром.
     На лестничной площадке она остановила инспектора.
     - Вы уж простите моего дурня, ради бога. Не составляйте протокола.
     - И часто он... так? - спросил Петр, показывая на дверь.
     Мать кивнула и торопливо добавила:
     - А  когда не пьет,  хороший человек.  О  семье думает.  Зарплату домой
приносит, почти всю.
     - А когда пьет? - спросил Петр.
     - Когда пьет - страшно, - мать закусила губу. - Меня бьет, детей...
     - И Володю?
     - Его тоже.  Володя за меня заступается,  -  тихо улыбнулась мать. - Но
куда ему против отца? Сколько раз я отводила Володю к сестре ночевать...
     - Катерина! - послышался из-за двери голос отца.
     - Иду! - отозвалась мать.
     - Может, мне с ним поговорить? - предложил Петр.
     Мать покачала головой.
     - Не надо... С этим я уж сама справлюсь... А вы хороший человек. Вот уж
матери  вашей  счастье.  И  отцом  хорошим будете,  если  сейчас  за  чужого
мальчишку болеете, как за своего.
     Она поглядела на Петра с надеждой и ушла.
     Петр потоптался у  закрытой двери и  стал медленно спускаться вниз.  Он
понимал,  что изменить жизнь Володькиной семьи ему трудно,  но именно оттого
на душе у Петра было скверно.
     Катерина Антоновна надеется на  Петра.  Она ничего не сказала,  но Петр
это почувствовал.
     И  тут Петр вспомнил свою мать.  С той поры как старший брат Саша уехал
на  стройку в  Сибирь,  Петр остался у  матери и  кормильцем,  и  опорой,  и
надеждой. А много ли мать видит сына? С утра до вечера сын на работе.
     Петр заспешил домой. По дороге купил в гастрономе торт.
     Когда  Петр   появился  на   пороге,   мать   покосилась  на   коробку,
крест-накрест перевязанную бечевкой, спросила:
     - А что за праздник сегодня?
     - А  просто  так  разве  нельзя купить торт?  -  весело сказал Петр.  -
Обязательно ждать праздника?
     - Нет,  не обязательно,  -  ответила мать, и по тону ее Петр понял, что
безо всякой причины торты тоже не покупаются. - Пойдем, чай поставлю.
     - Погоди, - остановил ее Петр. - Я сам. Ты посиди.
     Поставив чайник на плиту, Петр вернулся к матери.
     - Был я у родителей Володьки, - сказал Петр.
     - Письмо Василия Федоровича показал? - спросила мать.
     - Показал,  -  кивнул Петр. - Вошел, а там отец с дружком пьянствуют, а
мать с малышами прячется в другой комнате, боится...
     - Конечно,  без отца жить тяжело,  -  вздохнула мать.  -  Но и  с таким
пьянчугой не слаще...
     Когда их оставил отец,  Петру не было и года. Мать ему была всю жизнь и
мамой, и папой...
     - Мам,  ты не расстраивайся, на следующий год я обязательно поступлю, -
сказал Петр. - Ты мне веришь?
     - Верю, - улыбнулась мать.
     - Но теперь уже в педагогический, - добавил Петр.
     - Наверное, так будет правильней, - подумав, согласилась мать.
     На кухне захлопал крышкой чайник - подав голос, что пора пить чай.
     Петр с матерью пошли на кухню. Мать нарезала торт, попробовала кусочек.
     - Свежий,  очень вкусно, - похвалила она и неожиданно сказала: - Только
ты будь осторожнее, Петя. Ножом еще ударят...
     - Это кто же  меня ударит?  -  беспечно воскликнул Петр.  -  Мальчишки?
Силенок не хватит...
     - Не мальчишки,  так взрослые,  - стояла на своем мать. - Я тебя прошу,
Петя...
     - Хорошо, мама...
     Петр молча пил чай из блюдечка. А мать не сводила с него глаз, и были в
ее взгляде и гордость за сына, и тревога, и радость, и печаль...
     Кажется,  легче легкого прочесть, о чем говорят глаза матери, настолько
ясно и открыто в них отражается все,  о чем она думает и что чувствует. А на
самом деле нет ничего в мире сложнее материнского взгляда.


        РЫЦАРЬ С ПШЕНИЧНЫМИ ВОЛОСАМИ

     Руки в брюки, нахохлившись, Володька брел малолюдными в воскресное утро
дворами микрорайона. Когда мальчишка огибал длиннющий дом, издали похожий на
крейсер,  навстречу Володьке стремительно вышла  смуглая  девочка в  розовом
платье. Черные, блестящие волосы свободно падали ей на плечи.
     Володька пригляделся.  Эту девочку он встречал раньше. Да, он видел ее,
когда сидел на  бульваре и  жевал булку.  Потом еще  к  нему подошел Василий
Федорович, и Володька потерял девочку из виду.
     Девочка  радостно распахнула глаза  и  остановилась.  Она  тоже  узнала
Володьку. Но мальчишке было неприятно, что девочка напомнила ему о капитане,
и он грубо бросил:
     - Чего зенки вылупила? Шлепай своей дорогой.
     Не ждавшая таких слов, девочка растерянно заморгала, а Володька потопал
дальше.
     До его слуха внезапно долетело:
     - Лэжыт сыненькое круглэнькое под кроватью и пищит. Что такое?
     Володька  обернулся  и  увидел,   как  смуглую  девочку  окружили  трое
мальчишек,  по виду его ровесники. Тот, который, коверкая слова, дразнился -
рыжая челка закрывала его лоб, - схватил девочку за волосы.
     - Ну,  будешь  отвечать на  вопросы?  -  издевался мальчишка,  пригибая
девочку к земле.
     Девочка молчала. Володька снова пошел своей дорогой. Какое ему дело! Но
не успел Володька сделать несколько шагов, как услышал тихие слова девочки:
     - Отпустите, мне больно...
     - Ответишь, тогда отпустим, - ухмылялись мальчишки.
     Володька круто повернулся.  Вынул руки  из  карманов,  тыльной стороной
ладони провел по внезапно пересохшим губам и пошел на мальчишек.
     - А ну, отвали от девчонки! - негромко потребовал Володька.
     Мальчишка с  рыжей челкой окинул с  головы до  ног оценивающим взглядом
Володьку и хмыкнул:
     - А ты кто ей - хахаль?
     Мальчишки и  не  думали трусить.  Что ж,  другого Володька и  не  ждал.
Придется драться. Отчаянное настроение овладело Володькой.
     Он ударил под ложечку тому, с рыжей челкой. Мальчишка ойкнул, скорчился
и отпустил волосы девочки.
     На  Володьку накинулись двое.  Он  только успел влепить одному по носу,
как  второй нанес ему удар по  зубам.  Володька ощутил на  губах солоноватый
вкус крови.
     Внезапно мальчишка с  рыжей челкой налетел на Володьку сбоку и сбил его
с ног.
     Но  тут  на  мальчишку с  рыжей челкой бросилась девочка и  вцепилась в
него.
     Из ближнего подъезда вышел старик.  Он нес под мышками черных маленьких
собачек. Увидев дерущихся, старик тонким голосом крикнул:
     - Хулиганы!
     Собачки спрыгнули на землю и отважно затявкали,  не отдаляясь,  правда,
от ног хозяина.
     Мальчишки на секунду замешкались.  Воспользовавшись заминкой,  Володька
вырвался, вскочил на ноги, схватил за руку девочку, и они побежали. В туфлях
на высоких каблуках девочке бежать было трудно.
     Вдруг она вскрикнула и присела.  Ах,  черт,  подвернула ногу.  Володька
остановился. Мальчишки настигали их. Девочка умоляюще глядела на Володьку.
     Володька повернулся навстречу мальчишкам.  Но  девочка  сбросила туфли,
взяла их в руки и,  превозмогая боль,  побежала босиком. Володька кинулся за
ней.
     Вскоре они очутились на людной улице и  смешались с  толпой.  Мальчишки
отстали, погрозив на прощанье:
     - Мы еще встретимся...
     Володька с девочкой добрели до набережной и остановились перевести дух.
     Девочка поглядела на вспухшую губу Володьки и участливо спросила:
     - Больно?
     - Ничего,   переживем,   -   небрежно  ответил  Володька,   хотя   губа
немилосердно ныла.
     Девочка сняла с  шеи висевшую на цепочке круглую штуковину,  похожую на
медаль,  и приложила к Володькиной губе. Володька попробовал отвертеться, но
девочка была непреклонна:
     - Это из чистого серебра, подержи, и все пройдет.
     Володька покорно  прикрыл губы  серебряной штуковиной.  Она  и  вправду
приятно холодила и успокаивала.
     Девочка не сводила с мальчишки восторженных темных глаз, в которых, как
казалось Володьке, сверкал таинственный огонь.
     - Ты смелый, храбрый, сильный. Ты защитил женщину. Ты рыцарь.
     Этого Володька уже  не  мог  вытерпеть.  Он  оторвал от  губ серебряную
штуковину и протянул ее девочке:
     - Покедова.
     Девочка испуганно схватила мальчишку за руку:
     - Ты уходишь?  Но я  ведь останусь одна.  А вдруг они притаились вон за
тем углом?
     Володька сильно сомневался, что пацаны пристанут на людной улице к этой
чудиле,  но  та  глядела на него так,  словно никто другой в  мире не мог ее
защитить, и Володька махнул рукой.
     - Ладно, отведу домой. Ты где живешь?
     - На проспекте Нахимова, - обрадовалась девочка.
     Сунув руки в  карманы брюк,  Володька широко зашагал по набережной.  За
ним,  прихрамывая,  запрыгала девочка.  Володька покосился на  нее  и  пошел
медленнее.
     - А ты где живешь? - подала голос девочка.
     - В Гомеле, - буркнул Володька.
     - Гомель, Гомель, - начала вспоминать девочка. - Это в Белоруссии?
     - Угу, - кивнул Володька.
     - У тебя пшеничные волосы и голубые глаза,  - сказала девочка. - Теперь
я знаю, что самые храбрые люди на свете - это белорусы.
     Володька усмехнулся - ну и чудила!
     - А здесь у родных гостишь? - продолжала расспрашивать девочка.
     - Ага, у дяди с тетей, - привычно соврал Володька.
     - А Гомель - красивый город? - снова спросила девочка.
     - Спрашиваешь!  - фыркнул Володька. - Если хочешь знать, Гомель - самый
красивый город в Советском Союзе. Не веришь?
     Володька остановился. Ему показалось, что девочка сомневается.
     - Я,  знаешь, сколько городов видел? - Володька стал загибать пальцы. -
В Белоруссии во всех городах был - в Минске, Бресте, Витебске, Могилеве. И в
Риге был,  и в Киеве,  в Москве, Чернигове... И все равно - лучше Гомеля нет
города...
     - А Ереван? - вдруг спросила девочка.
     - В Ереване я еще не был, - признался Володька.
     - А я жила в Ереване,  - мечтательно проговорила девочка. - Куда вокруг
ни посмотришь, всюду горы. А Ереван между ними, в долине.
     Девочка  взгрустнула,  вспомнив  родной  город.  Чтобы  ее  подбодрить,
Володька сказал:
     - Вот если бы в  одном городе -  в  Гомеле или в Ереване -  собрать все
самое красивое, что есть в других городах... Ну и город был бы!
     - Ты хорошо придумал, - согласилась девочка.
     Она ступила шаг и вскрикнула:
     - Не могу больше... Нога болит.
     - Может, у тебя вывих? - предположил Володька. - А ну, залезай...
     Володька подсадил девочку на парапет набережной,  а сам стал на колени.
Осторожно снял туфлю. Оглядел ступню.
     - Ничего страшного, - определил Володька. - Обыкновенный вывих.
     Он взял ногу девочки и решительно повернул.
     Девочка вскрикнула и затихла.  Не отнимая рук от ступни,  Володька тихо
сказал:
     - Больше болеть не будет...
     - Уже легче, - также тихо ответила девочка.
     - Чего же ты раньше не сказала, что болит?
     - Боялась, что ты меня бросишь...
     - Теперь можешь бегать, сколько захочешь...
     - Спасибо, ты мне второй раз помог...
     Девочка мягко  высвободила ногу.  Володька вспрыгнул на  парапет и  сел
рядом. Они болтали ногами и глядели на море, сверкавшее под лучами солнца.
     - Меня зовут Ануш Погосян,  - девочка протянула Володьке узкую, твердую
ладошку. - По-русски - Аня, Аннушка...
     - Владимир Прокопенко,  -  Володька крепко пожал руку девочки.  - А еще
можно звать - Вовка, Володька.
     - Ой, мне пора, - Ануш посмотрела на часики. - Володя, ты был в морском
аквариуме, где рыбок показывают?
     - Нет, - ответил Володька. - А каких рыб?
     - Настоящих,  морских, - объяснила Ануш. - Аквариум - это самое любимое
место у  меня в  Севастополе.  Мы туда с  папой ходим каждое воскресенье.  А
сегодня и мама с нами пойдет... Ты пойдешь? А?
     Володьке не  хотелось расставаться с  девочкой,  и  он согласился.  Они
спрыгнули с парапета.  Опершись на руку Володьки,  Ануш надела туфли,  и они
зашагали по улице. Теперь Володька и Ануш шли рядом.
     - А твой папа - капитан? - спросил Володька.
     - Нет, инженер.
     - Обыкновенный инженер? - удивился Володька.
     - Нет, старший инженер, - ответила Ануш.
     - Я  думал,  что  все  жители  Севастополя -  моряки,  -  Володька  был
несколько разочарован, но тут же не преминул похвастаться. - А вот мой дядя,
у которого я гощу, кавторанг - капитан второго ранга.
     Они  нырнули  в  подворотню и  очутились в  тенистом дворе  старого,  с
высокими окнами дома. Ануш потянула Володьку за руку:
     - Пошли, посмотришь, где я живу.
     - Я здесь подожду, - упирался Володька.
     - Я - сейчас, - крикнула девочка, вбегая в подъезд.
     Володька постоял,  послушал,  как  звонко цокают каблучки ее  туфель по
лестнице,  и повернул со двора. Он еще раньше решил, что, как только доведет
Ануш до дома, сразу смоется. Девчонка Ануш симпатичная, но неизвестно, что у
нее за родители.
     - Володя, ты куда?
     Володька обернулся.  Его догоняла Ануш.  А  следом за ней шли мужчина и
женщина и приветливо махали руками.  Наверное,  мама и папа девочки. Впервые
Володька обрадовался, что не успел удрать.
     Ануш взяла Володьку за руку и повела навстречу отцу и матери.
     - Познакомьтесь,  пожалуйста,  - торжественно произнесла девочка, - это
Володя Прокопенко, а это - мои мама и папа.
     Высокий черноволосый папа в очках крепко пожал Володьке руку:
     - Так вот он, герой, спаситель моей дочери, очень рад познакомиться.
     - Здравствуйте,  Владимир, - с улыбкой подала руку мама. - Мы вам очень
признательны.
     Володька  краснел.   Володька  не   знал,   куда  деваться  от   потока
благодарностей, который нежданно-негаданно обрушился на него.
     Но,  чего скрывать,  не часто в  жизни Володьке говорили хорошие слова,
вот он и засмущался, потому что, как оказалось, это не совсем уже неприятное
дело.
     - Я вижу,  -  заметил папа,  -  что наш герой,  как и подобает отважным
людям, скромный человек... И еще я вижу, что ему перепало от хулиганов...
     Володька поспешно прикрыл ладонью губы. А папа повернулся к дочери:
     - Так куда мы направляемся?
     - К рыбкам, - не терпящим возражений тоном произнесла Ануш.
     - Приказ командира - закон для подчиненного, - папа потешно вытянулся в
струнку, изобразив на лице полнейшее послушание.
     Ануш  залилась смехом.  Володька улыбнулся.  У  этой  чудилы и  отец  -
веселый мужик.
     - А может,  Владимира дома дядя и тетя ждут?  -  сказала мама,  которой
Ануш уже успела передать все, что она знала о мальчишке.
     Володька заколебался.  Врать таким симпатичным людям он  не  мог,  но и
уходить ему расхотелось. Как же выкрутиться?
     - Дядя в командировку уехал, - брякнул Володька. - В Ленинград.
     - А тетя? - поинтересовалась мама.
     Правильно, подумал Володька, раз есть дядя, должна быть и тетя. Но куда
же ее девать? А, пусть поедет вместе с дядей.
     - А тетя тоже в Ленинград уехала. Захотела по музеям походить.
     - Так ты совсем один остался? - допытывалась мама.
     Ох уж эти мамы!  Пока все не выспросят,  не успокоятся. Но, впрочем, на
этот вопрос Володька может ответить с полной откровенностью:
     - Один.
     - А что, вполне самостоятельный мужчина, - одобрил папа.
     - Не говори так,  -  мама обняла Володьку за плечи.  -  Представь, Ануш
одна осталась. Я с ума бы сошла, наверное.
     У  Володьки защекотало в  носу.  Ну  как  он  мог  подумать,  что  мама
нехорошая? Папа и дочка - славные люди, а мама - нет? Так не бывает.
     - К рыбкам, - сказала Ануш, и все пошли.
     Дети - впереди, взрослые - чуть позади.


        ПИСЬМО ДЛЯ АНУШ

     Рыба -  круглая, как тарелка, но только с хвостом и мордой - подплыла к
стеклянной перегородке и уставилась на Володьку.
     - Камбала, - шепнула на ухо мальчишке Ануш.
     Володька усмехнулся, вспомнив свою недавнюю подводную охоту. И все-таки
он  никак  не  мог  привыкнуть к  диковинным морским рыбам.  Все  время  они
казались ему ненастоящими, словно он их в кино видит или по телевизору.
     Морской аквариум находился под землей.  Жара осталась наверху,  а здесь
царила прохлада.
     Завороженные увиденным, люди ходили тихо и разговаривали шепотом, как в
музее.  Повсюду на  стенах были  словно окна,  через которые люди  наблюдали
жизнь рыб.
     За  окнами  плавали неслышные рыбы,  недоверчиво косились на  Володьку.
Когда он подходил ближе, рыба - осторожный скат или глупая камбала - вильнув
хвостом, мгновенно исчезала.
     Володька  притаился  у  окошка,  ждал,  когда  появится  скат.  Но  тот
появлялся только тогда,  когда мальчишка отходил подальше. Словно не доверял
стеклянной перегородке и догадывался, что имеет дело с опасным рыболовом.
     - Тебе хочется поплавать вместе с рыбками? - шепнула Ануш.
     - Хочется, - кивнул Володька. - С подводным ружьем.
     Глаза Ануш полыхнули нешуточным гневом. Подражая отцу девочки, Володька
вытянулся по стойке "смирно". Ануш залилась радостным смехом.
     К  ним  обернулись и  недовольно зашикали.  Мама  Ануш  прижала палец к
губам.
     Володька  и  Ануш  весело  подмигнули друг  дружке,  надули  щеки,  еле
сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
     Девочка  все  же  не  вытерпела,  выбежала  из  аквариума  на  улицу  и
рассмеялась.  Следом за  ней выскочил Володька.  Он  смотрел на Ануш и  тоже
смеялся.
     Бывают такие минуты,  когда вроде ничего не произошло и  смеяться вроде
не из-за чего, а тебе удивительно весело.
     Вскоре из аквариума вышли и мама с папой.
     - Ануш, ты ведешь себя, как маленькая, - пожурила мама дочку.
     Папа замахал потешно руками, изображая, как он отчаянно замерз.
     - Я в этом морском царстве-государстве окоченел.  Ах,  как чудесно, что
на свете есть солнышко.  Как представлю,  что очутился на морском дне и меня
опутывают зеленые липкие водоросли, становится - бр-р-р! - не по себе.
     Володька почувствовал, что не ради него папа Ануш веселый, а просто тот
всегда такой, и позавидовал девочке.
     - Так,  а теперь самое время обедать, - предложил папа. - От лицезрения
морских чудовищ у меня разыгрался чудовищный аппетит.
     - Владимир, надеюсь, обедает у нас? - радушно пригласила мама Ануш.
     - Нет,  -  неожиданно для самого себя отказался Володька, но, увидев на
лицах Ануш и ее родителей недоумение,  поспешно объяснил: - Спасибо большое,
но я не могу. Меня ждут к обеду - дядя и тетя.
     - Они же уехали, - хором сказали Ануш и ее родители.
     - Это родные уехали,  -  вовсю выкручивался Володька.  -  А  двоюродные
остались. Я им обещал, что к обеду обязательно буду.
     Ануш и ее родители очень огорчились.  Они поверили Володьке.  У них и в
мыслях не  было,  что  мальчишка их  обманывает.  Собственно,  для  чего?  И
Володьке стало ужасно неловко и хотелось одного - побыстрее уйти.
     - Но,  -  остановил его папа, - в следующее воскресенье - ты наш гость.
Обещаешь?
     - Обещаю, - Володька облизнул губы.
     Папа быстро черкнул шариковой ручкой в записной книжке, вырвал листок и
протянул его мальчишке.
     - Здесь адрес и телефон. Мы тебя ждем.
     Володька  кивнул  и  сунул  листок  в  карман  брюк.   Он  старался  не
встречаться глазами с Ануш, но чувствовал, что девочка ужасно обиделась. Она
не  могла понять,  отчего Володя так неожиданно уходит.  И  от обиды даже не
спросила его об этом.
     - До свидания! - попрощался Володька и пошел.
     Володька и  сам не знал,  отчего он отказался от приглашения.  В  конце
концов,  почему бы не пообедать,  раз зовут хорошие люди?  Ко всему прочему,
деньги у  него на исходе.  И тут мальчишка вспомнил Василия Федоровича и его
приятеля и все, что произошло в той квартире. Конечно, Ануш и ее мама и папа
замечательные люди,  но Володька боялся идти к ним в дом и ничего с собой не
мог поделать.
     Мальчишка старался уйти как можно дальше от  дома Ануш,  чтобы снова не
встретиться с девочкой и ее родителями. Врать им он больше не мог.
     Путь  Володьки пролегал мимо  кафе  "Якорь",  расположенного в  глубине
сквера.  Сквозь  стеклянную стену  было  отлично  видно,  как  в  кафе  люди
аппетитно уплетали первое,  второе и  третье.  Нет,  все-таки жаль,  что  он
отказался от радушного приглашения.
     У  мальчишки засосало под ложечкой.  Да,  пора обедать.  Но  только это
шикарное кафе не для Володьки. Надо поискать что-нибудь попроще.
     Володька повернулся и чуть ли не нос к носу столкнулся с Ануш.
     - Ты чего? - удивился Володька.
     - Пошли в кафе, - вместо ответа предложила девочка и, чтобы Володька не
мог отказаться, добавила: - Я ужасно голодная.
     - Пошли,  - решился Володька. Он успел заметить, что девочка одна и что
ее родителей поблизости не видно.
     Володька взял  Ануш за  руку и  толкнул стеклянную дверь.  В  кафе было
полно  народу,  но  они  отыскали столик на  двоих,  и  вскоре перед ними  в
тарелках дымилась ароматная солянка.
     Володька не знал о том,  что Ануш,  пока он бродил по городу, все время
шла  за  ним.  Ануш  была  уверена,  что  Володя просто-напросто постеснялся
обедать с  ними и  потому отказался,  а  на самом деле ему совершенно некуда
идти.  Ведь дядя с  тетей уехали в Ленинград,  а двоюродных родственников он
выдумал.  Ануш не  могла оставить одного Володю после того,  как  он  храбро
защищал ее.  И  еще  девочка договорилась с  папой и  мамой,  что  к  вечеру
приведет мальчишку домой. Ведь очень может быть, что ему негде ночевать.
     Всего этого Володька не знал,  а потому уплетал за обе щеки.  Он думал,
что снова случайно встретился с Ануш. Вернее, он был так рад встрече с Ануш,
что ни о чем не хотел думать.
     - Володя,  а  ты  был  в  Беловежской пуще?  -  спросила Ануш,  набирая
ложечкой мороженое, посыпанное шоколадной крошкой.
     - Был, - кивнул Володька.
     - А зубров видел?
     - Видел,  -  ответил Володька и,  заметив,  что  девочка ждет  от  него
рассказа,  охотно начал: - Мы забрались в глубь пущи и увидели вольное стадо
зубров.  Ну, они ходили, где хотели, и никаких загородок не было вокруг... А
еще в  пуще рыси водятся,  они бросаются с  деревьев на  человека,  прямо на
шею...
     - Ой, - непритворно взвизгнула Ануш.
     - Мы тоже боялись рысей, - улыбнулся Володька. - Их и егери боятся.
     - Я не верю,  -  покачала головой девочка.  -  Ты не боялся,  ты не мог
бояться.
     - Немножко трусил, - признался Володька.
     - Немножко - не считается, - засмеялась Ануш.
     Между столиками быстро шла официантка, оставляя на каждом из них счет.
     Ануш  решительным движением подвинула к  себе  счет,  бросила  на  него
беглый взгляд и открыла сумочку.
     - В  Севастополе платят моряки,  -  Володька протестующим жестом поднял
руку, в которой были зажаты деньги.
     Ануш  защелкнула сумочку.  Девочка  ничего  не  сказала,  но  глаза  ее
смеялись.
     Володька сразу догадался,  о чем подумала Ануш. Мол, какой же ты моряк.
Вообще, удивительно, как легко он понимал эту девочку.
     - Не моряк, так буду моряком! - твердо произнес Володька и отвернулся.
     Не  любил Володька,  когда над ним смеются.  Пускай даже такая девочка,
как Ануш.
     - Ты не сердись,  -  Ануш положила свою руку на Володькину.  - А сейчас
куда пойдем?
     Володька не ответил.  Через три столика от них, сразу за проходом сидел
Петр и ел сосиски.  Володька хотел было отвернуться, да не успел - инспектор
его заметил.
     Петр замер.  Сосиска торчала у  него в  зубах,  словно сигара.  Вот так
встреча!  Уже три дня Петр в Севастополе,  уже три дня ищет Володьку,  а тот
сидит себе преспокойно в кафе с девочкой и уплетает мороженое.
     Где  он  видел  этого  парня,  думал Володька.  А,  это  же  тот  самый
демобилизованный моряк,  который посадил его  в  Гомеле на  поезд.  Володька
тогда ему  растолковывал,  как  ловить на  проводку.  А  что  моряк делает в
Севастополе?  Наверное,  в  отпуск приехал.  Но почему с ним рядом лейтенант
милиции?  Вот лейтенант что-то  спросил у  моряка.  Тот,  проглотив сосиску,
ответил. Тут что-то нечисто. В общем, надо драпать.
     - Так куда мы пойдем? - нетерпеливо переспросила Ануш.
     - Сейчас что-нибудь придумаем, - ответил Володька.
     Он улыбнулся Петру.  Мол,  очень рад встретить земляка,  привет,  и все
такое.
     Петр,  в свою очередь, ответил улыбкой и жестом показал, мол, давай иди
к нам, присаживайся.
     Тут к  ним снова подошла официантка,  и  переговоры на  некоторое время
прервались. Володька осторожно поглядывал по сторонам.
     Если он кинется к  выходу,  лейтенант и  моряк сразу скумекают,  что он
хочет дать деру, и смогут его перехватить. Да, тут они его поймают.
     Взгляд  Володьки  остановился на  двери,  прикрытой  портьерой.  Оттуда
официантки выносили  тяжелые  подносы,  нагруженные тарелками  и  бутылками.
Понятно,  это  выход  в  кухню.  Еще  когда  Володька бродил возле кафе,  он
заметил,  что  к  кухне  подъехала машина  и  люди  в  белых  халатах  стали
разгружать ее.  Значит,  дверь из кухни открыта.  Очень хорошо.  И  сразу за
кухней - парк. Просто прекрасно. Да, а как же Ануш?
     Вот она глядит на него с улыбкой, славная девчонка.
     - Ты хочешь еще мороженого? - предложил Володька.
     - Хочу, - застенчиво призналась Ануш. - Но официантка ушла.
     - Я сейчас ее найду.
     Володька решительно поднялся,  помахал Петру рукой,  мол, сейчас приду,
бросил прощальный взгляд на Ануш, направился к кухне и исчез за портьерой.
     Ануш сидела за столиком и представляла, как они пойдут сейчас с Володей
бродить по городу.  Девочка вдруг подумала,  как хорошо,  что на нее сегодня
напали мальчишки. Ведь не случись этого, она бы не встретила Володю.
     Внезапно из кухни послышался грохот,  испуганные женские возгласы. Ануш
увидела,  как  из-за  столика через проход вскочили милиционер и  долговязый
парень и со всех ног кинулись к кухне.
     Что  там  произошло?  Посетители кафе оживленно обменивались догадками.
Вдруг  Ануш  вспомнила:  ведь  на  кухню  пошел Володя.  Неужели с  ним  что
случилось?
     Колыхнулась портьера,  и в зал стремительно вошел долговязый парень. Он
поискал кого-то глазами, а потом направился прямо к Ануш.
     - Позвольте? - спросил Петр и, не дождавшись ответа, сел.
     - Что там случилось? - Ануш показала на кухню.
     - Вы знакомы с Володей? - спросил Петр.
     - Да,  он мой друг, - гордо ответила Ануш и настойчиво повторила: - Что
там случилось? Где Володя? Что с ним?
     - Володя снова убежал, - коротко сказал Петр.
     - Снова? - удивилась Ануш. - Но почему?
     - Почему? Это длинная история, - Петр испытующе глянул на девочку.
     - Я хочу все знать, - упрямо сказала Ануш.
     Петру пришлась по душе настойчивость незнакомой девочки.
     К столику подплыла официантка и поставила две вазочки с мороженым.
     - Тогда пойдемте отсюда, - согласился Петр. - Да, а мороженое?
     - Я  не  хочу  мороженого,  -  Ануш  открыла сумочку,  достала рубль  и
протянула официантке.
     - Уже, барышня, заплочено, - улыбнулась официантка. - Кавалер заплатил.
     Ануш гневно глянула на официантку, и та молча ушла.
     Петр и Ануш покинули кафе.
     Они  шли  по  улицам,  и  Петр рассказывал девочке все,  что он  знал о
Володьке Прокопенко.  Ануш слушала, ловя каждое слово. Но когда Петр сказал,
что Володьку подозревают в ограблении, девочка не выдержала и воскликнула:
     - Если б  вы видели,  как Володя защищал меня от хулиганов!  Он дрался,
как настоящий рыцарь!  А  вы  говорите,  что он  воришка.  Володя не мог так
просто уехать,  -  убежденно произнесла Ануш.  - Он обязательно позвонит мне
или напишет.
     Уверенность  девочки  заразила  Петра.   Впрочем,   заразить  его  было
нетрудно.
     Еще в  тот день,  когда он  получил письмо от Василия Федоровича,  Петр
твердо решил,  что он поедет в Севастополь и,  конечно,  найдет Володьку. Не
может не найти.
     Оставалось уговорить майора. Но тот не поддавался.
     - Интересно,   каким  таким  способом  ты  собираешься  его  найти?   -
недоверчиво хмыкал майор. - Дома дел полно, нечего на море прохлаждаться...
     - Я чувствую, что найду, - убеждал Петр майора с утра до вечера.
     И наконец майор сдался и отпустил Петра на неделю.
     И  вот  Петр в  Севастополе.  Предчувствия его не  обманули.  Он  нашел
Володьку, но тут же его потерял.
     Как теперь Петр посмотрит в глаза майору?
     Слова Ануш зародили в душе Петра надежду. Каждое утро вдвоем с девочкой
они отправлялись бродить по городу,  а  дома оставалась дежурить мама Ануш -
на случай, если Володька придет или позвонит.
     Они  обошли,  казалось,  все улицы,  облазили все бухты в  окрестностях
города.  Володьки нигде не было.  Не звонил он и  домой Ануш и  не появлялся
там.
     Петр понял, что на этот раз ему мальчишки не найти. К тому же кончалась
неделя, на которую отпустил его майор.
     Надо было возвращаться. И Петр стал собираться домой.
     - Уезжаете, - с обидой в голосе произнесла Ануш.
     - Столько дней искали и все без толку,  -  виновато объяснил Петр.  - В
милиции мне сказали, что Володи нет в городе. Они бы давно его нашли.
     - А я все равно буду искать, - стояла на своем Ануш.
     Договорились,  что, если девочка хоть что-нибудь узнает о Володьке, она
тут же сообщит Петру.  Обменялись адресами и  распрощались.  Ануш -  с явной
обидой на  Петра.  А  Петр  -  с  непонятным ему  самому чувством вины перед
девочкой и гордости за нее.
     Уезжая,  Петр думал про Володьку:  "Послал бы хоть,  черт, Ануш письмо.
Так ждет девочка вести, а он укатил, и ни слуху от него ни духу".
     Ануш оказалась права.  На  другой день после отъезда Петра от  Володьки
пришло  письмо.  Штемпель на  конверте оказался смазанным,  и  было  неясно,
откуда письмо послали.
     Вот что было в письме:

     "Здравствуй, Ануш, и здравствуйте, мама и папа Ануш!
     К сожалению,  я не могу воспользоваться Вашим любезным приглашением, то
есть прийти к Вам и пообедать. Меня срочно вызвали в научную экспедицию.
     Я навсегда сохраню в своем сердце память о нашей встрече.
     Ануш!  Если к  тебе эти гады будут приставать,  передай им,  что я  еще
вернусь и поговорю с ними как следует.
     До свидания!
                                                       Всегда Ваш
                                                       Прокопенко Владимир".


        ОН НЕ ПРОПАДЕТ

     - К вам можно?
     Петр оторвался от бумажки, радостно вскочил из-за стола.
     В  комнату вошла Инесса Сергеевна,  а  следом за  ней  пухлая девочка с
большим  белым  бантом  в  каштановых волосах  и  долговязый мальчишка,  чьи
пронырливые глазки тут же принялись разглядывать все вокруг.
     Вероятно,  он ожидал увидеть нечто необыкновенное, а оказавшись в самой
обычной двухкомнатной квартире, искренне был разочарован.
     - Как и обещала,  сразу после похода,  - протягивая Петру руку, сказала
Инесса Сергеевна.
     - Я рад, - ответил Петр.
     Рассадив гостей, он с любопытством поглядел на них. Мол, с чем пришли?
     - Наш класс решил,  - тряхнув волосами, сказала Инесса Сергеевна, - что
Володя Прокопенко будет учиться в 7 "Б". Верно, ребята?
     - Абсолютно, - подтвердил долговязый. - Где же еще Прокопенко учиться?
     Петр вспомнил,  что фамилия мальчишки Казючиц и  что тогда в  классе он
темпераментнее  всех  защищал  Володьку.  И  девочку  Петр  узнал  -  Наташа
Никольская. Это ей на уроке физкультуры Володька отдал свои перчатки.
     - Мы поможем Володе по тем предметам,  по которым он отстает, - сказала
Наташа. - Я, например, буду писать с ним диктанты.
     - А ты? - Петр повернулся к Казючицу.
     - Я? - переспросил мальчишка. - Я буду его морально вдохновлять.
     Петр рассмеялся.
     - Мы совершенно серьезно, - учительнице показалось, что Петр не поверил
им. - С директором школы договорились. Справится Володя с работами на лето и
перейдет в 7 класс.
     Сейчас они,  конечно, замечательно придумали, размышлял Петр. Но если б
чуть раньше хватились,  то, может, и никакого побега бы не было. Очень может
быть. А вслух Петр сказал:
     - Все это хорошо, но Володю еще найти надо...
     - А что о нем слышно? - спросила Инесса Сергеевна.
     - Пять дней назад я видел его в Севастополе, - вздохнул Петр.
     - Видели? - удивилась классная. - И что?
     - Снова удрал,  -  разозлился на себя Петр.  -  Я  не успел ему и слова
сказать, как его след простыл.
     - Ну и Прокопенко! - покрутил головой Казючиц.
     Мальчишка не  скрывал своего восхищения.  Разве  может поймать Володьку
этот ненастоящий милиционер?  У  него и  формы нет,  наверное,  и  пистолета
приличного не выдали. Видно, еще учится на милиционера.
     - А где Володя теперь? - спросила Наташа.
     - Не знаю. - Петр развел руками. - С тех пор о нем ничего не слышно.
     В комнате наступила тишина.  Все думали о Володьке. Где он обитает? Под
какой крышей ночует? А может, под открытым небом? Жив ли вообще?
     Представив,  как  трудно  сейчас  приходится Володе,  Наташа  зашмыгала
носом.
     - Он не верит никому,  - задумчиво проговорил Петр, - страшно озлоблен,
а жить так среди людей нельзя - можно натворить бед.
     - Удивительно, но в походе мы чуть ли не каждый день вспоминали Володю,
- сказала Инесса Сергеевна.  - Вот если б он был с нами, мы бы и рыбы больше
наловили, и грибов насобирали самых лучших...
     - Да, без Прокопенко не то, - подал голос Казючиц.
     - Вы понимаете,  -  Петр повернулся к  Инессе Сергеевне,  -  чем дольше
Володька бегает,  тем больше шансов, что он прибьется к настоящим ворам... А
тогда спасти его будет трудно...
     - Неужели ничего нельзя сделать? - от волнения голос у Наташи зазвенел.
     - Мы делаем все возможное, - ответил Петр.
     - Нет,  Прокопенко не  пропадет,  -  протянул  Казючиц.  -  Вы  его  не
знаете... Не такой он парень, чтобы пропасть...


        МОРДАСТЫЙ

     На  переплетениях дальних станционных путей было  тихо,  покойно.  Сюда
едва долетали голоса тепловозов. Здесь отдыхали товарняки.
     Между  вагонами на  удивление легко  и  бесшумно шнырял мордастый дюжий
парень.  Внезапно скоба  на  двери  одного из  вагонов дернулась и  поползла
вверх.  Кто-то  изнутри пытался открыть дверь,  приспособив для  этого кусок
проволоки.
     Мордастый,  оказавшийся поблизости,  поспешно нырнул под  вагон.  Потом
осторожно выглянул.
     Заскрипела  отодвигаемая  дверь,   и   на   песок  выпрыгнул  Володька.
Нетвердыми шагами он подошел к колонке.  Нажал на ручку и долго,  жадно пил,
обливаясь.  Наконец отвел душу, вытер рукавом рубахи рот и медленно побрел к
станции.
     Мордастый выбрался из-под вагона.
     Показался маневровый.  Набирая скорость,  он  резво  катил  со  стороны
станции. Опустив голову, Володька брел по путям навстречу паровозу.
     Испуганный машинист высунулся из кабины и непрерывно сигналил.
     Мальчишка,  казалось, ничего не видит и не слышит. Но, когда маневровый
был в  каком-нибудь десятке шагов от него,  Володька в два прыжка перескочил
через рельсы и отбежал в сторону. Машинист что-то орал и грозил ему кулаком.
     Улыбаясь,