е дошел до того, чтобы брать взятки и служить подручным у воришек. -- Ты славный малый! -- воскликнул крестьянин и хлопнул его по плечу. -- Такие взгляды делают тебе честь. И, чтобы выразить мою признательность, отпускаю тебя немедля домой. И он снял с Пиноккио ошейник. 23. ПИНОККИО ОПЛАКИВАЕТ СМЕРТЬ КРАСИВОЙ ДЕВОЧКИ С ЛАЗУРНЫМИ ВОЛОСАМИ. ЗАТЕМ ОН ЛЕТИТ НА ГОЛУБЕ К МОРЮ И БРОСАЕТСЯ ВНИЗ ГОЛОВОЙ В ВОДУ, ЧТОБЫ СПАСТИ СВОЕГО ОТЦА ДЖЕППЕТТО Освободившись от жестокой и унизительной тяжести ошейника, Пиноккио помчался по полям, не останавливаясь ни на минуту, пока не достиг большой дороги, ведущей к домику Феи. Когда же он оказался на большой дороге, он взглянул на равнину, простиравшуюся перед ним. Отсюда можно было ясно увидеть тот лес, где он, на свою беду, повстречал Лису и Кота. Он узнал возвышавшуюся над деревьями верхушку Большого Дуба, на котором он был повешен, но, сколько ни смотрел, не мог обнаружить домика Красивой Девочки с лазурными волосами. Тут его пронзило тягостное предчувствие. Он побежал со всех ног и спустя несколько минут очутился на лугу, где некогда стоял домик, -- ибо теперь домика больше не было. Вместо него он нашел небольшую мраморную доску, на которой были вырезаны нижеследующие скорбные слова: ЗДЕСЬ ПОХОРОНЕНА ДЕВОЧКА С ЛАЗУРНЫМИ ВОЛОСАМИ, УМЕРШАЯ В СТРАДАНИЯХ, ПОТОМУ ЧТО ОНА БЫЛА ПОКИНУТА СВОИМ МАЛЕНЬКИМ БРАТОМ ПИНОККИО. Можете себе представить, что почувствовал Пиноккио, когда он с грехом пополам прочел по складам эти слова. Он упал ничком на землю, тысячу раз поцеловал надгробие и разразился душераздирающими рыданиями. Он плакал всю ночь напролет и, когда рассвело, все еще плакал, хотя слезы у него совсем иссякли. И его стоны были так горьки и проникновенны, что эхо со всех холмов повторяло их. Плача, он восклицал: -- О моя милая маленькая Фея, почему ты умерла? Почему я, такой плохой, не умер вместо тебя, такой хорошей?.. И где теперь мой отец? О моя милая маленькая Фея, скажи мне, где мне его искать? Я останусь с ним навсегда и никогда, никогда его не покину, не оставлю одного... О моя милая маленькая Фея, скажи мне, пожалуйста, что это неправда, что ты умерла! Если ты меня вправду любишь, если ты любишь своего братца, тогда вернись, оживи! Разве тебе не жалко видеть меня таким одиноким и всеми покинутым?.. Вот придут грабители и еще раз повесят меня на ветке, и тогда я буду мертвый навсегда. Что мне делать одному на свете? Кто мне даст поесть теперь, когда я потерял тебя и моего отца? Где мне переночевать? Кто мне сошьет новую куртку? Ах, в тысячу раз было бы лучше, если бы я тоже умер! Да, я хочу умереть!.. А-а-а!.. И он в отчаянии попытался рвать на себе волосы, но, так как волосы у него были из дерева, он никак не мог запустить в них пальцы. В это время над ним пролетал большой Голубь. Он замер с распростертыми крыльями в воздухе и крикнул: -- Скажи-ка, дружок, что ты там делаешь внизу? -- Ты разве не видишь? Я плачу! -- ответил Пиноккио, подняв голову и вытирая глаза рукавом куртки. -- Скажи-ка, -- не унимался Голубь, -- нет ли среди твоих приятелей некоего Деревянного Человечка по имени Пиноккио? -- Пиноккио?.. Ты сказал "Пиноккио"? -- повторил Деревянный Человечек и вскочил на ноги. -- Пиноккио это я! Услышав такой ответ. Голубь быстро слетел вниз и опустился на землю. Ростом он оказался больше индюка. -- Ты, стало быть, знаком с Джеппетто? -- спросил он у Деревянного Человечка. -- А то как же? Это же мой бедный отец! Значит, он тебе рассказывал про меня? Ты меня приведешь к нему? Он жив? Ответь мне, пожалуйста, он жив? -- В последний раз я его видел три дня назад, на берегу моря. -- Что он там делал? -- Он мастерил маленькую лодку, чтобы пересечь океан. Бедняга уже больше четырех месяцев странствует по земле и ищет тебя, а так как до сих пор он не мог тебя найти, то решил отправиться на поиски в далекие страны Нового Света. -- А далеко отсюда до моря? -- испугался Пиноккио. -- Свыше тысячи километров. -- Тысячи километров? Ах, Голубь, вот бы мне твои крылья! -- Если хочешь, я тебя туда доставлю. -- Каким образом? -- Верхом на моей спине. Ты очень тяжелый? -- Тяжелый? Куда там! Я легкий, как перышко. И без долгих разговоров Пиноккио вскочил Голубю на спину, словно всадник -- одна нога справа, другая слева, -- и радостно воскликнул: -- Но, но, лошадка, я спешу! Голубь поднялся в воздух и за несколько минут достиг такой высоты, что почти задевал облака. Тут Деревянного Человечка обуяло любопытство, и он посмотрел вниз. Но ему стало страшно, голова закружилась, и он крепко обхватил шею своего пернатого коня, чтобы не свалиться. Они летели весь день. Вечером Голубь сказал: -- Я ужасно хочу пить! -- А я ужасно хочу есть, -- добавил Пиноккио. -- Отдохнем несколько минут в этой голубятне и немедленно полетим дальше, чтобы завтра к восходу солнца быть на взморье. Они залезли в покинутую голубятню и увидели блюдечко с водой и корзину, полную пшена. Деревянный Человечек всю свою жизнь терпеть не мог пшена, потому что от пшена его якобы тошнило и мутило. Но в этот вечер он набил себе полный живот пшена и, съев все без остатка, сказал Голубю: -- Я никогда не думал, что пшено такое вкусное! -- Это должно тебя убедить в том, мой мальчик, -- объяснил ему Голубь, -- что и пшено становится роскошным блюдом, когда ты голоден и ничего другого у тебя нет. Голод не признает никаких капризов и нежностей. Немного закусив и отдохнув, они снова тронулись в путь. На следующее утро они достигли берега моря. Голубь ссадил Пиноккио на землю и, не желая выслушивать благодарственные слова, сразу же взмыл вверх и исчез. На берегу толпились люди, и все они вглядывались в море, кричали и размахивали руками. -- Что здесь стряслось? -- спросил Пиноккио у одной старушки. -- Бедный отец, потерявший сына, отправился на маленькой лодке в море, так как решил искать сына за морем. А море сегодня очень бурное, и лодчонка вот-вот потонет. -- Где он? -- Вон там, -- объяснила старуха и показала пальцем на маленькую лодку, казавшуюся издали ореховой скорлупкой. В лодке можно было различить одинокого маленького человечка. Пиноккио пристально посмотрел туда и издал пронзительный крик: -- Это мой отец! Тем временем бурные волны кидали лодчонку из стороны в сторону, и она то опускалась вниз, то снова появлялась. А Пиноккио стоял на вершине высокой скалы и все звал своего отца и делал ему знаки руками, носовым платком и даже колпаком. Казалось, Джеппетто, несмотря на большое расстояние, узнал своего сына -- он тоже снял шапку, помахал ею и дал понять знаками, что он охотно вернулся бы, но бурное море мешает управлять лодкой и пристать к берегу. Вдруг поднялась гигантская волна, и лодчонка исчезла. Все ждали, когда она появится снова, но она больше не появлялась. -- Бедняга! -- сказали рыбаки, собравшиеся на взморье, забормотали молитву и начали расходиться по домам. Но тут они услышали отчаянный крик и, обернувшись, увидели маленького мальчика, который бросился вниз со скалы с возгласом: -- Я спасу своего отца! Пиноккио ведь был сделан из дерева и потому не утонул, а поплыл, как рыба. Волны подхватили его, он исчез, затем снова вынырнул. Все дальше и дальше от берега появлялась над водой то его рука, то нога. Наконец люди на берегу потеряли его из виду. -- Бедный малый! -- сказали рыбаки, забормотали молитву и разошлись по домам. 24. ПИНОККИО ВЫСАЖИВАЕТСЯ НА ОСТРОВЕ ТРУДОЛЮБИВЫХ ПЧЕЛ И СНОВА НАХОДИТ ТАМ ФЕЮ В надежде спасти своего отца Пиноккио плыл всю ночь напролет. А что это была за жуткая ночь! Дождь, подобный всемирному потопу, крупный град, ужасные раскаты грома и ослепительные молнии! На рассвете он наконец увидел поблизости продолговатую береговую полосу. То был остров посреди моря. Он напряг все свои силы, чтобы добраться до берега, но напрасно. Набегая одна на другую, волны играли им, словно он был жалкой щепкой или соломинкой. К счастью, вскоре налетела огромная волна, которая с размаху выбросила его на берег. При этом он так сильно стукнулся, что чуть не переломал себе руки и ноги. Но он быстро успокоился, подумав: "Я еще хорошо отделался!" Между тем небо понемногу прояснилось, солнце засияло вовсю, и море стало тихим и гладким, как масло. Пиноккио разложил свою одежду для просушки и огляделся по сторонам: не появится ли на огромном пространстве воды хотя бы одна-единственная лодочка с одним-единственным человеком? Но как он ни напрягал зрение, он не видел ничего, кроме неба, моря и двух-трех парусов, плывущих так далеко, что они казались не больше мухи. -- Узнать хотя бы, как этот остров называется! -- простонал Пиноккио. -- Узнать хотя бы, не живут ли на острове приличные люди, то есть такие люди, у которых не существует обычая вешать детей на ветках деревьев! Но у кого я могу об этом узнать? И есть ли тут вообще ктонибудь? При мысли, что он один-одинешенек в обширной и необитаемой стране, Пиноккио так опечалился, что готов был зареветь. И вдруг он увидел совсем близко от берега плывущую по своим личным делам большую рыбу. Не зная, как эту рыбу зовут. Деревянный Человечек окликнул ее очень громко и раздельно: -- Эй! Синьора Рыба! Разрешите мне задать вам вопрос! -- Милости прошу, -- ответила рыба, оказавшаяся таким любезным Дельфином, какого вряд ли сыщешь во всех морях мира. -- Не будете ли вы любезны сказать мне, имеются ли на этом острове деревни, где можно достать чего-нибудь поесть без опасения самому быть съеденным? -- Несомненно, -- ответил Дельфин. -- Кстати, одна тут совсем рядом. -- А как мне туда добраться? -- Если ты пойдешь налево по маленькой тропке следом за своим носом, ты ее никак не обойдешь. -- Еще вопрос, пожалуйста! Вы плаваете днем и ночью по морям, не встретили ли вы случайно маленькую лодочку с моим отцом? -- А кто твой отец? -- Лучший отец во всем мире, точно так же как я -- наихудший сын на свете. -- Во время ночной бури маленькая лодка, очевидно, утонула. -- А мой отец? -- Скорее всего, его проглотила страшная Акула, которая с некоторых пор сеет смерть и запустение в наших водах. -- Она большая, эта Акула? -- спросил Пиноккио, начиная дрожать от страха. -- Огромная, -- ответил Дельфин. -- Чтобы ты мог себе представить ее размеры, скажу тебе, что она больше пятиэтажного дома и имеет такую широкую и глубокую пасть, что туда может спокойно въехать целый поезд с дымящим паровозом. -- Мамочки! -- в ужасе вскричал Деревянный Человечек, быстро оделся и еще раз обратился к Дельфину: -- До свидания, синьора Рыба! Простите за задержку, тысяча благодарностей за вашу любезность. Затем он поспешил в путь и шел быстро, почти бежал. По при малейшем шуме он сразу же оборачивался, так как опасался, что его преследует Акула величиной с пятиэтажный дом, с целым поездом во рту. Спустя полчаса он добрался до деревни, называвшейся Деревня Трудолюбивых Пчел. Улицы кишели людьми, деловито сновавшими туда и обратно. Все здесь работали, все что-то делали. Даже в увеличительное стекло нельзя было найти бездельника или лентяя. "Ясно, -- сказал себе лодырь Пиноккио, -- эта деревня не для меня. Я не рожден для труда". Но его мучил голод, так как он двадцать четыре часа ничего не ел, даже пшенной каши. Что делать? У него были только две возможности утолить голод: либо искать работу, либо заняться попрошайничеством и таким образом раздобыть сольдо или кусок хлеба. Попрошайничать ему было стыдно, так как отец ему втолковал, что на это имеют право только старики и калеки; все остальные обязаны работать. Но вот на улице появился запыхавшийся и вспотевший человек, который с большим трудом один толкал две тачки с углем. Пиноккио решил, что, судя по лицу, это хороший человек, приблизился к нему и, потупив от стыда глаза в землю, сказал очень тихим голосом: -- Не дадите ли вы мне сольдо, чтобы я не погиб от голода? -- Не одно сольдо, -- ответил угольщик, -- а четыре сольдо ты получишь, если поможешь мне довезти до дома эти две тачки. -- Вы меня удивляете! -- возразил Деревянный Человечек обиженно. -- Имейте в виду, что я никогда еще не был вьючным ослом и никогда не возил тачки. -- Тем лучше для тебя! А если ты действительно так голоден, мой мальчик, тогда отрежь себе два-три толстых ломтя от своего высокомерия и съешь их, только смотри не подавись. Через несколько минут появился каменщик, который нес на спине ящик с известью. -- Любезнейший, не дадите ли вы бедному мальчику, зевающему от голода, одно сольдо? -- Охотно. Иди со мной, помоги мне отнести известь, и тогда ты получишь целых пять сольдо. -- Но известь тяжелая, -- сказал Пиноккио, -- а я не хочу напрягаться. -- Если ты не хочешь напрягаться, мой мальчик, тогда зевай сколько влезет, благословляю тебя. В течение какого-нибудь получаса мимо прошло еще человек двадцать, и Пиноккио у каждого просил милостыню, но все отвечали ему: -- Неужели тебе не стыдно? Зря ты шляешься по улицам. Лучше найди работу и учись зарабатывать на хлеб. Наконец появилась добрая женщина с двумя кувшинами воды. -- Вы не возражаете, добрая донна, если я глотну водички из вашего кувшина? -- Пей, мой мальчик, -- сказала женщина и поставила оба кувшина на землю. Налакавшись воды, как гриб, Пиноккио вытер рот и пробормотал про себя: -- От жажды я уже избавился. Если бы я мог таким же образом избавиться от голода! Когда добрая женщина услышала эти слова, она поспешно проговорила: -- Если ты поможешь мне донести до дома один из этих кувшинов, я дам тебе кусок хлеба. Пиноккио внимательно посмотрел на кувшин и не сказал ни да, ни нет. -- А к хлебу я дам тебе большую миску цветной капусты, приправленной уксусом и маслом, -- продолжала добрая женщина. Пиноккио снова внимательно посмотрел на кувшин и не сказал ни да, ни нет. -- А после цветной капусты я дам тебе прекрасную ликерную конфету. Перед таким искушением Пиноккио не мог устоять. Он сорвался с места и крикнул: -- Ладно! Я снесу вам кувшин домой. Кувшин был очень тяжелый, а так как руки у Деревянного Человечка оказались слабоваты, он вынужден был волей-неволей тащить кувшин на голове. Дома добрая женщина пригласила Пиноккио к накрытому столу и положила перед ним кусок хлеба, цветную капусту и конфету. Пиноккио не ел -- он глотал. Его желудок казался пустым, как квартира, в которой пять месяцев никто не жил. Когда его ужасный голод постепенно утих, он поднял голову, чтобы поблагодарить свою благодетельницу. Но не успел он как следует вглядеться в ее лицо, как длинное-предлинное "ю-оо-о" -- вырвалось из его горла, и он в глубоком изумлении остался сидеть как окаменелый, с широко раскрытыми глазами и ртом, полным цветной капусты и хлеба. -- Что тебя так удивило? -- спросила добрая женщина и засмеялась. -- Вы... -- залепетал Пиноккио, -- вы... вы... вы похожи... вы мне напоминаете... да, да, да, это тот же голос... те же волосы... да, да, да... у вас лазурные волосы... как у нее!.. Ах, милая маленькая Фея, милая маленькая Фея!.. Ну скажите же мне, что это вы, действительно вы! Если бы вы знали! Я так плакал, так страдал!.. И при этих словах слезы брызнули у него из глаз, и он упал и обнял колени таинственной женщины. 25. ПИНОККИО ДАЕТ ФЕЕ ОБЕЩАНИЕ СТАТЬ ХОРОШИМ И УЧИТЬСЯ, ТАК КАК ЕМУ НАДОЕЛО БЫТЬ ДЕРЕВЯННЫМ ЧЕЛОВЕЧКОМ И ОН ХОЧЕТ СТАТЬ ХОРОШИМ МАЛЬЧИКОМ Сначала добрая женщина отрицала, что она маленькая Фея с лазурными волосами. Но, поняв, что тайна разоблачена, она не стала больше притворяться, призналась и сказала Пиноккио: -- Каким образом ты, деревянный плутишка, понял, что я -- это я? -- Мне это открыла большая любовь к вам. -- А ты помнишь? Ты ведь меня оставил маленькой девочкой, а теперь ты видишь меня женщиной, и я могла бы, пожалуй, быть твоей матерью. -- Это очень хорошо, потому что теперь я могу называть вас не сестричкой, а мамой. Я уже давно мечтаю иметь маму, как все другие дети. Однако как вы сумели так быстро вырасти? -- Это моя тайна. -- Научите меня -- я тоже хотел бы стать немножко больше. Разве вы не замечаете? Я все еще ростом с головку сыра. -- Ты ведь не можешь расти, -- объяснила ему Фея. -- Почему? -- Потому что деревянные человечки не растут. Они являются на свет деревянными человечками и живут и умирают тоже деревянными человечками. -- Ах, мне осточертело быть Деревянным Человечком! -- воскликнул Пиноккио и ударил себя кулаком по голове. -- Пора мне уже стать человеком. -- И ты станешь им, если заслужишь. -- Правда? А чем я могу это заслужить? -- Очень просто. Ты должен только привыкнуть быть хорошим мальчиком. -- А разве я не хороший мальчик? -- К сожалению, нет. Хорошие мальчики послушны, а ты... -- А я непослушный. -- Хорошие мальчики прилежно учатся и работают, а ты... -- А я лентяй и бродяга. -- Хорошие мальчики всегда говорят правду... -- А я всегда говорю неправду. -- Хорошие мальчики охотно посещают школу... -- А мне становится противно при одной мысли об этом. Но с сегодняшнего дня я начну новую жизнь! -- Ты мне это обещаешь? -- Обещаю. Я буду хорошим мальчиком и утешением своему отцу... И куда он запропастился, мой бедный отец? -- Этого я не знаю. -- Посчастливится ли мне вообще когда-нибудь увидеть и обнять его? -- Надеюсь, что да. Я даже уверена. Этот ответ привел Пиноккио в восторг, он схватил руки Феи и начал их целовать. Потом он поднял голову, посмотрел на нее с любовью и спросил: -- Скажи, милая мама, значит, ты действительно не умерла? -- Как будто бы нет, -- ответила Фея с улыбкой. -- Если бы ты только знала, как мне было больно, когда я прочитал слова: "Здесь похоронена..." Как у меня сжалось горло... -- Я знаю. И поэтому я тебя простила. Твое искреннее горе убедило меня в том, что у тебя доброе сердце. А детей, у которых доброе сердце, даже если они бывают немножко грубы и невоспитанны, никогда нельзя считать безнадежными, то есть можно еще надеяться, что они найдут правильный путь. Поэтому я последовала сюда за тобой. Я буду твоей мамой... -- Вот это здорово! -- воскликнул Пиноккио и подпрыгнул от радости. -- Слушайся меня и делай всегда то, что я тебе скажу. -- Охотно, охотно, охотно! -- Начиная с завтрашнего дня, -- продолжала Фея, -- ты пойдешь в школу. Радость Пиноккио заметно ослабла. -- Ты можешь по собственному усмотрению избрать себе ремесло или другую какую-нибудь профессию. Лицо Пиноккио стало серьезным. -- Что ты там бормочешь сквозь зубы? -- спросила Фея недовольно. -- Я соображал, -- промямлил Деревянный Человечек, -- что идти в школу теперь уже, пожалуй, поздно... -- Нет, мой миленький. Заметь себе, что никогда не поздно учиться! -- Но я не желаю заниматься никаким ремеслом и никакой профессией! -- Почему? -- Потому что я думаю, что работать очень утомительно. -- Мой мальчик, -- сказала тогда Фея, -- кто так думает, тот почти всегда кончает свою жизнь в тюрьме или в больнице. Ты должен твердо знать: каждый человек обязан что-то делать, чемто заниматься, работать. Горе тому, кто вырастает бездельником! Безделье -- весьма отвратительная болезнь, которую надо лечить с детства, иначе, став взрослым, от нее никак невозможно отделаться! Эти слова произвели на Пиноккио большое впечатление. Он поднял голову и сказал с жаром: -- Я буду учиться, я буду работать, я буду делать все, что ты мне скажешь, потому что, в конце концов, мне основательно надоела жизнь деревянного человечка и я хочу любой ценой стать настоящим мальчиком. Ты ведь мне это обещала, правда? -- Я тебе это обещала. Теперь все зависит от тебя. 26. ПИНОККИО ИДЕТ С ТОВАРИЩАМИ К БЕРЕГУ МОРЯ, ЧТОБЫ ВЗГЛЯНУТЬ НА СТРАШНУЮ АКУЛУ На следующий день Пиноккио отправился в народную школу. Представьте себе изумление шалунов, когда они увидели в школе Деревянного Человечка! Они хохотали до упаду. Каждый старался подстроить ему каверзу: один вырвал у него из рук колпак, второй потянул сзади за куртку, третий попробовал нарисовать ему чернилами большие усы под носом, а кто-то попытался даже привязать ниточки к его рукам и ногам, чтобы заставить его плясать, как марионетку. Некоторое время Пиноккио просто не обращал на все это внимания и продолжал делать свое дело. Но в конце концов он все-таки потерял терпение и обратился ледяным голосом к тем, кто насмехался и куролесил больше других: -- Поосторожнее, ребята! Я пришел сюда не для того, чтобы изображать перед вами клоуна. Я уважительно отношусь ко всем и требую, чтобы ко мне тоже относились уважительно. -- Браво, болван! Ты говоришь как по писаному! -- закричали озорники, корчась от смеха. А один из них, самый наглый, протянул руку и попытался схватить Деревянного Человечка за нос. Но из этого ничего не вышло, потому что Деревянный Человечек немедленно брыкнул его под партой в колено. -- Ох, и твердые же у него ноги! -- взвыл мальчик и начал тереть огромный синяк, появившийся на том месте, куда Деревянный Человечек пнул его. -- А локти... они еще тверже, чем ноги! -- простонал другой, который в ответ на бесстыжие насмешки получил удар в живот. Так или иначе, но Пиноккио после одного пинка ногой и одного удара локтем в мгновение ока завоевал уважение и благосклонность всех мальчишек в школе. И все принялись его обнимать и ужасно его полюбили. Учитель тоже хвалил его, потому что он видел, что Деревянный Человечек внимателен, усерден и неглуп, что он всегда первым приходит в школу и последним встает, когда урок кончается. Его единственным недостатком было то, что он слишком усердно якшался с товарищами, среди которых имелось немало отпетых бездельников, не желавших учиться и вообще что-либо делать. Учитель предупреждал его каждый день, и добрая Фея тоже говорила не раз: -- Берегись, Пиноккио! Твои дурные школьные товарищи рано или поздно доведут тебя до того, что ты потеряешь всякое желание учиться. И не исключена возможность, что они навлекут на тебя большую беду. -- Никакой опасности нет, -- отвечал Деревянный Человечек, пожимая плечами, и стучал указательным пальцем себя по лбу, что должно было означать: "Здесь мозгов, слава богу, хватает!" И вот случилось в один прекрасный день, что по дороге в школу он встретил ватагу товарищей, которые его спросили: -- Ты уже слышал новость? -- Нет. -- Недалеко отсюда, в море, появилась акула величиной с гору. -- Неужели?.. Не та ли это акула, которая плавала здесь, когда мой бедный отец утонул? -- Мы идем на взморье, чтобы на нее взглянуть. Пойдешь с нами? -- Нет, я пойду в школу. -- Да шут с ней, со школой! Завтра пойдем в школу. На два урока меньше или больше... все равно мы останемся такими же ослами! -- А что на это скажет учитель? -- Пусть учитель говорит все, что хочет. За это ему и платят, чтобы он нас каждый день бранил. -- А моя мать? -- Да мать ни о чем и не узнает, -- ответили дурные товарищи. -- Знаете, что я сделаю? Акулу я по некоторым личным причинам обязательно должен увидеть... но после школы. -- Несчастный олух! -- заорала вся ватага. -- Неужели ты думаешь, что рыба таких размеров будет ждать, пока ты придешь? Когда ей станет скучно, она уплывет восвояси, и пиши пропало! -- Сколько ходьбы отсюда до взморья? -- Туда и обратно час. -- Внимание! Вперед! Бежим на пари! -- вскричал Пиноккио. По этой команде вся банда, с тетрадями и книгами под мышкой, бросилась бежать по полям, а Пиноккио -- впереди всех, словно на ногах у него выросли крылья. Время от времени он оборачивался и насмехался над своими товарищами, которые остались далеко позади. И, видя, как они, покрытые пылью, высунув язык, задыхаются, пыхтят и потеют, он радовался от всей души. Бедняга еще не знал, каким ужасным и жутким событиям он бежит навстречу. 27. БОЛЬШАЯ ПОТАСОВКА МЕЖДУ ПИНОККИО И ЕГО ТОВАРИЩАМИ, ПРИЧЕМ ОДИН ИЗ НИХ РАНЕН, И ПИНОККИО АРЕСТОВЫВАЮТ ПОЛИЦЕЙСКИЕ Достигнув морского берега, Пиноккио оглядел море. Но никакой акулы не было. Море лежало спокойное и гладкое, словно гигантское хрустальное зеркало. -- Где ваша акула? -- спросил он у товарищей. -- Надо полагать, что она как раз завтракает, -- насмешливо сказал один. -- Или легла в постель, чтобы немного всхрапнуть, -- хихикнул второй. Из этих вздорных ответов и нелепого смеха Пиноккио сделал вывод, что товарищи сыграли с ним некрасивую шутку и одурачили его. Он рассердился и яростно налетел на них: -- Ну? Зачем вы мне рассказывали эту глупую сказку про акулу? -- На то были причины, -- ответили они в один голос. -- Какие? -- Ты пропустил занятия и пошел с нами. Разве тебе не стыдно каждый день так добросовестно и усердно посещать уроки? Разве тебе не стыдно так прилежно учиться? -- А какое вам дело до того, как я учусь? -- Еще бы не дело! Из-за тебя учитель презирает нас. -- Почему? -- Потому что прилежные ученики ставят в дурацкое положение таких, как мы, не желающих учиться. А мы не хотим, чтобы нас ставили в дурацкое положение: у нас тоже есть своя гордость! -- Что же я должен делать? -- Ты должен тоже возненавидеть школу, уроки и учителя. Это три наших главных врага. -- А если я все-таки буду и дальше прилежно учиться? -- Тогда мы с тобой больше не будем водиться и при первой возможности отплатим тебе за все. -- Вы мелете вздор, -- сказал Деревянный Человечек и покачал головой. -- Берегись, Пиноккио, -- закричал самый большой из всей ватаги, -- мы не позволим тебе быть ни гордецом, ни доносчиком! Если ты не боишься нас, то мы боимся тебя еще меньше. Имей в виду: ты один, а нас семеро. -- Семь смертных грехов, -- громко рассмеялся Пиноккио. -- Вы слышали? Он нас всех оскорбил! Он нас обозвал смертными грехами! -- Пиноккио, возьми назад свои слова, иначе будет плохо! -- Хи-хи! -- произнес Деревянный Человечек и насмешливо приложил указательный палец к кончику носа. -- Пиноккио, тебе худо будет! -- Хи-хи! -- Мы тебя измолотим, как собаку! -- Хи-хи! -- Ты вернешься домой с расквашенным носом! -- Хи-хи! -- Вот тебе хи-хи! -- зарычал самый храбрый из бездельников. -- Задаток, который ты можешь сохранить себе на ужин. -- И он ударил его кулаком по голове. Но на удар последовал ответ: Деревянный Человечек без промедления пустил в ход кулаки, и завязалась ожесточенная Драка. Хотя Пиноккио был в одиночестве, он защищался, как лев. Он так хорошо работал своими ногами, сделанными из лучшего твердого дерева, что его врагам пришлось держаться от него на почтительном расстоянии. А попав в цель, ноги Пиноккио оставляли заметные следы -- большие синяки. Мальчишки, досадуя на то, что не могут добраться до Деревянного Человечка, взялись за метательные снаряды. Они открыли свои ранцы и забросали его букварями и грамматиками, своими "Джаннетини" и "Минуцоли", рассказами Туара, "Пульчино" Бачини и прочими школьными учебниками. Но ловкий и увертливый Деревянный Человечек наклонялся в нужный момент, так что все книги летели поверх его головы и падали в море. Представьте себе, что приключилось с рыбами! Они думали, что книги -- доброкачественная пища, и стаями всплывали на поверхность. Но стоило им попробовать на вкус страничку или титульный лист, как они немедленно все выплевывали и при этом кривили рот, словно хотели сказать: "Это не для нас, мы привыкли к лучшему угощению!" Между тем сражение становилось все более ожесточенным. Тут из воды вылез большой Рак; он медленно вполз на берег и крикнул голосом, звучавшим, как простуженная труба: -- Вы, глупые бездельники, немедленно прекратите свалку! Такие сражения между мальчишками редко кончаются благополучно! Как бы не случилось несчастья! Бедный Рак! С таким же успехом он мог бы проповедовать ветрам и волнам. Этот бесстыдник Пиноккио свирепо оглянулся и грубо ответил: -- Заткни фонтан, скучный Рак! Лучше прими пару конфет от кашля, чтобы твоя глотка немного прочистилась. Или ложись в кровать и пропотей как следует! В это время мальчишки, оставшись без книг для метания, заметили ранец Деревянного Человечка и немедля овладели им. Среди книг Пиноккио имелась одна с толстым картонным переплетом, с корешком и уголками из пергамента. Это был учебник по арифметике. Вы, вероятно, догадываетесь, какой он был тяжелый! Один из бездельников схватил тяжелый том, прицелился в голову Пиноккио и швырнул изо всех сил, какие только у него были. Но, вместо того чтобы попасть в Деревянного Человечка, он попал в голову одного из своих товарищей. Последний побелел, как свежевыстиранное полотенце, и смог только произнести: -- Мама... мама... помоги, я умираю! После чего свалился на песок. При виде неподвижного тела испуганные мальчишки разлетелись кто куда, и через несколько минут исчезли все до одного. Пиноккио, однако, остался. Хотя он от испуга и ужаса был ни жив ни мертв, он все же окунул носовой платок в морскую воду и приложил к вискам своего бедного школьного товарища. И, плача от страха, стал звать его по имени и причитать: -- Эдженио, мой бедный Эдженио!.. Открой же глаза и взгляни на меня!.. Почему ты мне ничего не отвечаешь? Это не я сделал тебе больно! Поверь мне, не я!.. Открой же глаза, Эдженио! Если ты все время будешь держать глаза закрытыми, я тоже умру... О господи! Как я теперь вернусь домой? Как я покажусь на глаза моей доброй маме?.. Что будет со мной? Куда мне бежать? Куда мне спрятаться?.. О, если бы я пошел в школу, насколько это было бы лучше, в тысячу раз лучше! Почему я послушался этих товарищей, ставших моим злым роком! А ведь учитель мне об этом говорил! И моя мать мне все время твердила: "Берегись дурных товарищей!" Но я исключительный дурак. Я слушаю то, что говорят другие, а делаю, что хочу. И потом расплачиваюсь... За всю свою жизнь я не имел и пятнадцати минут спокойных. О боже, что станет со мной? Что получится из меня, что из меня получится? И Пиноккио выл, и вопил, и бил себя по голове, и все звал бедного Эдженио. Вдруг он услышал приближающиеся шаги. Он обернулся. Это были два полицейских. -- Почему ты лежишь на земле? -- спросили они Пиноккио. -- Я ухаживаю за своим школьным товарищем. -- Ему плохо? -- Кажется, да. -- Еще бы ему не было плохо! -- Один полицейский нагнулся над Эдженио и внимательно оглядел его. -- Этого парня ранили в висок. Кто это сделал? -- Не я! -- пискнул Деревянный Человечек, у которого душа ушла в пятки. -- Кто же это, если не ты? -- Не я, -- повторил Пиноккио. -- А чем он был ранен? -- Этой книгой. -- И Деревянный Человечек поднял учебник по арифметике, переплетенный в толстый картон и пергамент, и показал книгу полицейскому. -- А кому принадлежит эта книга? -- Мне. -- Этого достаточно. Больше нам ничего и не надо. Встань немедленно и иди с нами! -- Но я... -- Пойдем! -- Но я не виноват... -- Пойдем! Прежде чем уйти, полицейские позвали нескольких рыбаков, как раз в этот момент проплывавших мимо на лодке, и сказали им: -- Мы оставляем этого парня на ваше попечение. Он ранен в голову. Отнесите его к себе домой и присмотрите за ним. Мы вернемся завтра и займемся им. Затем они снова подошли к Пиноккио, взяли его с двух сторон и скомандовали по-военному: -- Вперед! Да поживее! Иначе получишь! Не ожидая повторений. Деревянный Человечек быстро пошел по узкой дороге, ведущей в деревню. Но бедному парню было не по себе. Жизнь представлялась ему сном, отвратительным сном! Он совсем растерялся. В глазах у него двоилось, ноги дрожали, язык прилипал к гортани, и он не мог произнести ни слова. Но и в этом состоянии его все-таки мучила мысль, что он должен проследовать меж двух полицейских мимо окон доброй Феи. Лучше уж было умереть. Они достигли окраины деревни, и тут порыв ветра сорвал с головы Пиноккио колпак и отбросил его на десять шагов. -- Разрешите мне, -- обратился Деревянный Человечек к полицейским, -- поднять мой колпак. -- Что ж, иди, только поживее. Деревянный Человечек пошел и поднял колпак. Но, вместо того чтобы надеть его себе на голову, он зажал его в зубах и побежал обратно к морю с быстротой пули, выпущенной из ружья. Полицейские сообразили, что поймать его будет нелегко, и направили по его следу большую собаку-ищейку, которая на всех собачьих состязаниях брала первый приз по бегу. Пиноккио бежал быстро, но собака бежала быстрее. Все жители бросились к окнам или выбежали на улицу посмотреть, чем кончится эта дикая погоня. Но зрелища не получилось, потому что собака и Пиноккио подняли такую пыль на дороге, что уже через несколько минут вообще ничего не стало видно. 28. ПИНОККИО ДОЛЖЕН БЫТЬ ИЗЖАРЕН НА СКОВОРОДКЕ, КАК РЫБА Во время этой отчаянной гонки было одно жуткое мгновение, одна секунда, когда Пиноккио думал, что пропал, так как Алидоро (такова была кличка собаки-ищейки) чуть не догнал его. Деревянный Человечек уже слышал у себя за спиной пыхтение страшного зверя и даже чувствовал его жаркое дыхание. К счастью, берег был близко, море находилось всего в нескольких шагах. Как только Деревянный Человечек достиг берега, он совершил необыкновеннейший прыжок, вроде прыжка щуки, и плюхнулся далеко в воду. Алидоро охотно остановился бы, но с разгона тоже полетел в воду. А несчастный не умел плавать. Он заболтал ногами, чтобы удержаться на поверхности, но чем больше он барахтался, тем глубже его голова уходила под воду. Высунув голову, он в ужасе закатил глаза и пролаял: -- Я тону, я тону! -- Шут с тобой! -- ответил ему издали Пиноккио, чувствовавший себя теперь вне опасности. -- Помоги мне, милый Пиноккио!.. Спаси меня от смерти!.. При этом возгласе отчаяния Пиноккио, у которого, в сущности, было золотое сердце, сжалился и крикнул собаке: -- Если я тебя спасу, ты обещаешь оставить меня в покое и больше не гнаться за мной? -- Обещаю! Обещаю тебе! Но только поскорее, пожалуйста! Если ты промешкаешь еще полминуты, я пропал! Пиноккио помедлил немного. Затем он вспомнил отцовскую поговорку: "Делая доброе дело, ты ничего не теряешь", поплыл к Алидоро, схватил его обеими руками за хвост и вытащил на сушу здоровым и невредимым. Бедная собака валилась с ног. Она столько наглоталась соленой воды, что раздулась, как мяч. Все-таки Пиноккио ей не слишком доверял и счел за благо снова прыгнуть в море. Он отплыл на некоторое расстояние от берега и крикнул спасенному другу: -- Прощай, Алидоро! Доброго пути и всего наилучшего! -- Прощай, Пиноккио! -- ответила собака. -- Благодарю тебя тысячу раз за спасение от смерти! Ты мне оказал великую услугу, а добрый поступок всегда вознаграждается. Может, мы еще встретимся. Пиноккио поплыл дальше вдоль берега. Наконец он решил, что достиг безопасной точки, и, оглядевшись, увидел в скале пещеру, из которой поднимался столб дыма. "В этой пещере, -- подумал он, -- очевидно, горит костер. Тем лучше! Можно здесь обсушиться и обогреться, а там... будь что будет". Придя к такому решению, он поплыл к скале. И когда он собирался влезть на нее, вдруг из воды что-то поднялось и увлекло его за собой. Он попытался убежать, но было слишком поздно, ибо, к своему великому изумлению, он очутился в огромной сети, среди множества рыб разных пород и размеров, которые били хвостами и отчаянно барахтались. И тут он увидел, как из пещеры вышел рыбак, который был так безобразен, так исключительно безобразен, что напоминал морское чудище. Вместо волос у него на голове торчал толстый пучок зеленой травы, все его тело было зеленого цвета, и глаза зеленые, и зеленая длинная-предлинная борода. Он был похож на гигантскую зеленую ящерицу, вставшую на задние ноги. Вытянув сеть из воды, рыбак сказал в высшей степени довольным голосом: -- Счастливая судьба! Сегодня я тоже смогу до отказа набить себе брюхо рыбой! "Мне повезло, что я не рыба", -- подумал Пиноккио и немного приободрился. Сеть, переполненная рыбой, была принесена в пещеру, в темную, закопченную дымом пещеру, посреди которой шипела сковородка с маслом, распространявшим отвратительный запах ворвани. -- Теперь поглядим, какую рыбешку поймала наша сеть, -- сказал Зеленый Рыбак. И он сунул в сеть огромную руку, величиной с лопату, и вытащил оттуда несколько краснобородок. -- Какие изумительные краснобородки! -- сказал он и обнюхал их с удовольствием. И, обнюхав, он их кинул в порожний горшок. Так он проделал несколько раз. И каждый раз, вынимая из сети рыбу, он восклицал в радостном предвкушении: -- Какая замечательная треска! -- Какая изысканная кефаль! -- Какая прелестная камбала! -- Какой превосходный морской окунь! -- Какие миленькие сардинки! Можете не сомневаться, что треска, кефаль, камбала, окунь и сардинки попадали в ту же самую посуду, где уже находились краснобородки. Последним в сети был Пиноккио. Вытащив его, рыбак в изумлении вытаращил свои большие зеленые глаза и воскликнул почти со страхом: -- А это что за рыба? Не могу вспомнить, чтобы я ел когда-нибудь такую! И он осмотрел Пиноккио довольно внимательно. И после того, как он осмотрел его довольно внимательно, он наконец сказал: -- Все ясно. Это, очевидно, морской рак. Пиноккио обиделся, что его приняли за рака, и проговорил сердито: -- Что значит рак? Как вы обращаетесь со мной? Да будет вам известно: я Деревянный Человечек! -- Деревянный Человечек? -- повторил рыбак. -- Должен признаться, что рыбу такой породы я еще не видывал. Тем лучше -- я съем тебя с еще большим удовольствием. -- Вы меня съедите? Неужели вы не можете уяснить себе, что я вовсе не рыба? Вы разве не замечаете, что я разговариваю и думаю точно так же, как вы? -- Это совершенно правильно, -- подтвердил рыбак. -- И поскольку я вижу, что ты рыба, которая имеет счастье разговаривать и думать так же, как я, я хочу воздать тебе честь, какую ты заслужил. -- А что это за честь? -- В знак моей дружбы и особого почтения ты можешь самолично выбрать способ своего приготовления. Хочешь ты быть изжаренным на сковородке или лучше сварить тебя в горшке, в томатном соусе? -- Чтобы быть честным до конца, -- ответил Пиноккио, -- скажу вам, что, если за мной право выбора, тогда лучше всего освободите меня, и я вернусь домой. -- Вероятно, это шутка? Неужели ты думаешь, что я упущу возможность отведать столь редкой рыбы? Рыба из семейства Деревянных Человечков появляется в этих водах не каждый день. Позволь мне сделать так: я тебя изжарю вместе со всеми другими рыбами на сковородке, и ты будешь доволен. Быть изжаренным в компании всегда приятно. При этом известии несчастный Пиноккио начал плакать, выть и молить о пощаде. Он сказал со слезами: -- Ах, если бы я пошел в школу... Но я поддался на уговоры моих товарищей и теперь наказан. У-у-у, у-у-у!.. И так как он начал извиваться, как угорь, и делать всяческие усилия, чтобы освободиться от лап Зеленого Рыбака, последний взял пучок крепчайшего камыша, связал Пиноккио по рукам и ногам, словно колбасу, и бросил его в горшок к другим рыбам. Затем он достал громадную деревянную тарелку с мукой и высыпал в нее всю рыбу. И, обвалявшись в муке, рыбины тут же перекочевывали на сковородку. Первыми поплыли в кипящем масле бедные краснобородки, за ними последовали маленькие окуньки, потом треска, кефаль и сардинки. Наконец подошла очередь Пиноккио. Увидев смерть перед глазами (и притом столь отвратительную смерть!), он пришел в такой ужас, что не мог вымолвить ни слова. Только взгляд бедняги молил о снисхождении. Но Зеленый Рыбак не обращал на это никакого внимания. Он вывалял Пиноккио пять или шесть раз в муке, покуда тот не стал белый сверху донизу, словно гипсовая кукла. Затем ухватил его за голову и... 29. ПИНОККИО ВОЗВРАЩАЕТСЯ В ДОМ ФЕИ, КОТОРАЯ ОБЕЩАЕТ ЕМУ, ЧТО, НАЧИНАЯ С ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ, ОН НЕ БУДЕТ БОЛЬШЕ ДЕРЕВЯННЫМ ЧЕЛОВЕЧКОМ, А СТАНЕТ МАЛЬЧИКОМ. БОЛЬШОЙ ПРИЕМ В ЧЕСТЬ ЭТОГО ВАЖНОГО СОБЫТИЯ В тот момент, когда рыбак собирался бросить Пиноккио на сковородку, в пещеру вошла большая собака, которую сюда привлек сильный запах жареного. -- Пошла вон! -- прикрикнул на нее рыбак, все еще держа Пиноккио в руке, и замахнулся на собаку. Но бедная собака испытывала страшный голод, визжала и виляла хвостом, словно говоря: "Дай мне чуточку жареной рыбы, и я оставлю тебя в покое". -- Пошла вон! -- повторил рыбак и приготовился дать ей пинка. Но собака не привыкла, чтобы с ней так обращались. Она оскалила зубы и показала рыбаку страшную пасть. Тут в пещере раздался слабенький-слабенький голосок: -- Спаси меня, Алидоро! Если ты меня не спасешь, я пропал! Собака сразу же узнала голос Пиноккио и, к своему величайшему удивлению, обнаружила, что этот голосок раздается из мучного кома, находящегося в руке у рыбака. Что же она сделала? Она подпрыгнула, схватила мучной ком, осторожно взяла его в зубы и выбежала из пещеры с быстротой молнии. Рыбак пришел в страшнейшую ярость от того, что у него украли рыбу, которую он так мечтал съесть. Он бросился вслед за собакой, но, сделав несколько шагов, сильно закашлялся и вынужден был вернуться. А Алидоро в это время уже находился на тропе, ведущей в деревню. Там он остановился и осторожно положил Пиноккио на землю. -- Как мне тебя отблагодарить? -- сказал Пиноккио. -- Не требуется, -- ответила собака. -- Ты меня спас однажды, а никакой поступок не остается без награды. Известно, что все на свете должны помогать друг другу. -- Как ты попал в пещеру? -- Я все еще лежал распростертый на морском берегу, как вдруг ветер принес прелестный запах жареной рыбы. Этот запашок раздразнил мой аппетит и привлек меня туда. Если бы я пришел минутой позже... -- Ни слова больше! -- вскричал Пиноккио, снова вспотев от ужаса, -- ни слова больше! Если бы ты пришел на одну минуту позже, я бы теперь был изжарен, проглочен и съеден. Брр!.. Меня дрожь пробирает, когда я об этом только подумаю! Алидоро со смехом протянул Деревянному Человечку свою правую переднюю лапу, и он ее крепко пожал в знак истинной дружбы. После чего они расстались. Собака пошла домой, а Пиноккио, оставшись снова в одиночестве, пустился к видневшейся поблизости хижине и обратился к старику, сидевшему на солнцепеке около двери: -- Скажите, почтеннейший, не слышали ли вы о некоем бедном мальчике, раненном в голову, по имени Эдженио? -- Этого мальчика рыбаки принесли в хижину, и теперь... -- Теперь он умер?.. -- прервал его Пиноккио горестно. -- Нет. Теперь он жив и находится у себя дома. -- Правда? Правда? -- воскликнул Деревянный Человечек и от радости перекувырнулся в воздухе. -- Значит, это была не смертельная рана? -- Она могла бы быть очень серьезной и даже смертельной, -- ответил старик, -- так как удар в голову был нанесен большой книгой, переплетенной в толстый картон. -- А кто бросил в него книгой? -- Один из его школьных товарищей, некий Пиноккио. -- А кто он, этот Пиноккио? -- спросил Деревянный Человечек, притворившись дурачком. -- Говорят, что дрянь, лодырь, весьма опасный тип. -- Клевета, чистая клевета! -- А ты знаешь этого Пиноккио? -- Видел его мельком, -- ответил Деревянный Человечек. -- И что ты о нем думаешь? -- осведомился старик. -- Я считаю, что он хороший парень, прилежный, послушный и очень любит своего отца и всю свою семью... Высказывая все это вранье без всякого стеснения, Деревянный Человечек потрогал свой нос и заметил, что он стал длиннее на дюйм. Тогда он испугался и стал кричать: -- Не верьте, почтеннейший, всему хорошему, что я рассказал вам о нем! Я знаю Пиноккио очень хорошо и могу вас заверить, что он действительно дрянной парень, невоспитанный бездельник, который отправился буянить со своими товарищами, вместо того чтобы идти в школу. Как только он это произнес, его нос стал заметно короче. -- А почему ты такой белый? -- неожиданно спросил старик. -- Видите ли... это, собственно говоря, было так, что я по ошибке прислонился к свежевыбеленной стене, -- ответил Деревянный Человечек. Он постыдился сознаться в том, что его, как рыбу, вываляли в муке, чтобы затем изжарить на сковородке. -- А что ты сделал со своей курткой, штанами и колпаком? -- По дороге я встретил воров, которые меня ограбили... Скажите, добрый старец, нет ли у вас случайно какой-нибудь одежды для меня, чтобы я мог дойти до дому? -- Дитя мое, из одежды я имею только мешочек, в котором храню бобы. Если хочешь, можешь его взять. Вон он лежит. Пиноккио не заставил себя просить дважды. Он поспешно взял пустой мешочек, вырезал ножницами внизу и с обеих сторон небольшие дырки и надел на себя как рубаху. И в этом убогом одеянии повернул к деревне. Однако по дороге его начала мучить совесть. Он делал один шаг вперед, один назад и говорил, обращаясь к самому себе: -- Как я могу показаться на глаза моей доброй Фее? Что она скажет, увидев меня таким?.. Простит ли она во второй раз мою вину?.. Нет, определенно не простит, нет, не простит! И это будет правильно, потому что я никудышный парень. Я только и делаю, что обещаю стать лучше, но не держу слова! Когда он достиг деревни, была уже темная ночь. Погода испортилась, дождь лил потоками, но Пиноккио шел прямо к дому Феи в полной решимости постучаться и войти. Однако перед самым домом ему изменило мужество, и, вместо того чтобы постучаться, он снова отошел шагов на двадцать назад. И опять подошел к двери, и снова ему не хватило мужества. То же самое случилось и в третий раз. В четвертый раз он наконец с дрожью взялся за дверной молоток и постучал один раз, только очень тихо. Он ждал, ждал, и наконец через полчаса осветилось одно окно в верхнем этаже (дом имел четыре этажа), и Пиноккио увидел, что оттуда высунулась большая Улитка с горящей свечкой на голове. Она спросила: -- Кто стучится так поздно? -- Фея дома? -- спросил Деревянный Человечек. -- Фея спит и просила, чтобы ее не будили. А кто ты такой? -- Я. -- Кто -- я? -- Пиноккио. -- Кто такой Пиноккио? -- Деревянный Человечек, который живет у Феи. -- Ах, теперь я знаю, -- сказала Улитка. -- Я сейчас же сойду и открою тебе. -- Быстрее, пожалуйста, иначе я могу умереть от холода! -- Мой мальчик, я Улитка, а улитки никогда не спешат. Прошел час, прошло два часа, а дверь все не открывалась. Пиноккио, дрожавший от холода и от страха, осмелел и постучал громче. После второго стука открылось окно на третьем этаже и показалась та же самая Улитка. -- Моя милая Улиточка, -- крикнул Пиноккио с улицы, -- я уже жду два часа! А два часа при такой погоде кажутся длиннее, чем два года. Пожалуйста, скорее! -- Мой мальчик, -- ответила Улитка, полная спокойствия и хладнокровия, -- мой мальчик, я Улитка, а улитки никогда не спешат. И окно снова закрылось. Сразу после этого пробило полночь, затем час ночи, затем два часа, а дверь все еще оставалась запертой. Пиноккио потерял терпение. Он в сердцах схватил дверной молоток и приготовился стукнуть так сильно, чтобы весь дом задрожал. Но железный дверной молоток вдруг превратился в живого угря, выскользнул у него из рук и исчез в водосточной канаве. -- Ага! -- вскричал Пиноккио свирепея. -- Раз дверной молоток исчез, я буду стучать ногами! И он отступил назад, разогнался и стукнул ногой в дверь изо всех сил. Удар был настолько силен, что полноги проникло в дерево. Деревянный Человечек попытался вырвать ногу, но это оказалось невозможным. Нога сидела крепко, как гвоздь. Представьте себе положение бедного Пиноккио! Он был вынужден всю ночь напролет стоять одной ногой на земле, другая же торчала в двери. Когда наступил день, дверь наконец открылась. Улитке, доброй душе, понадобилось всего лишь девять часов, чтобы спуститься с четвертого этажа к парадной двери. И надо сказать, это потребовало от нее огромных усилий! -- Что ты там делаешь ногой в двери? -- спросила она Деревянного Человечка и засмеялась. -- Случилось несчастье. Попробуйте, пожалуйста, многоуважаемая Улиточка, может быть, вы сумеете меня освободить от этой пытки... -- Дитя мое, это сможет сделать только столяр, а я еще никогда до сих пор не столярничала. -- Попросите Фею от моего имени... -- Фея спит и просила ее не будить. -- Но что же мне делать? Неужели я весь день останусь защемленным в двери? -- Займись чем-нибудь. Ну, хотя бы считай муравьев, ползающих по улице. -- Принесите мне, по крайней мере, чего-нибудь поесть, я совсем ослабел. -- Сию минуту! -- пообещала Улитка. И действительно, Пиноккио увидел ее спустя три с половиной часа с серебряным подносом на голове. На подносе лежали буханка хлеба, курица и четыре спелых абрикоса. -- Это завтрак, который послан вам Феей, -- сказала Улитка. При виде всей этой роскоши Пиноккио почувствовал, что на сердце у него потеплело. Но каково же было его разочарование, когда, приступив к еде, он обнаружил, что хлеб сделан из гипса, курица -- из картона, а абрикосы -- из алебастра, и все это выглядело как настоящее! Он был готов заплакать от досады и выкинуть вон поднос со всем, что на нем лежало. Но до этого дело не дошло. От больших ли страданий или от большой пустоты в желудке, -- во всяком случае, он потерял сознание. Когда же он опамятовался, то увидел, что лежит на диване, а Фея стоит возле него. -- И на этот раз я тебя прощаю, -- сказала Фея, -- но горе тебе, если ты еще раз позволишь себе подобные штучки. Пиноккио обещал и клялся, что он будет учиться и всегда хорошо вести себя. И он сдержал свое слово до конца года. На экзаменах, перед каникулами, он был даже отмечен как лучший ученик во всей школе. И его поведение было, в общем, столь похвально, что Фея на радостях сказала ему: -- Завтра я наконец исполню твое желание. -- То есть? -- Завтра ты уже не будешь Деревянным Человечком, а станешь самым настоящим мальчиком. Радость Пиноккио при этом известии невозможно описать. Все его друзья и школьные товарищи были приглашены в ближайший день на торжественный прием в дом Феи. Фея обещала сварить двести чашек кофе с молоком и испечь четыреста хлебцев, причем намазать их маслом с обеих сторон. Этот день обещал стать замечательным и веселым днем, но... К сожалению, в жизни деревянных человечков всегда имеется "но", которое все опрокидывает вверх дном. 30. ВМЕСТО ТОГО ЧТОБЫ СТАТЬ МАЛЬЧИКОМ, ПИНОККИО ОТПРАВЛЯЕТСЯ СО СВОИМ ДРУГОМ ФИТИЛЕМ В СТРАНУ РАЗВЛЕЧЕНИЙ Разумеется, Пиноккио попросил Фею, чтобы она разрешила ему пойти в город и пригласить всех товарищей. И Фея разрешила ему это и сказала: -- Иди и пригласи своих товарищей на завтра, но помни, что тебе следует вернуться домой прежде, чем стемнеет. Ты понял? -- Я обещаю вернуться не позже чем через час, -- ответил Деревянный Человечек. -- Будь осторожен, Пиноккио! Дети легко дают обещания и часто нарушают их. -- Но ведь я не такой, как другие. Если я чтонибудь обещаю, то это железно. -- Посмотрим. Если ты будешь непослушным, то только себе же во вред. -- Почему? -- Потому что все дети, которые не слушаются советов людей, знающих больше, чем они сами, всегда попадают в беду. -- Это я испытал в достаточной мере, -- сказал Пиноккио. -- Теперь я уже больше не попадусь. -- Посмотрим, правду ли ты говоришь. Не тратя больше слов, Пиноккио простился с доброй Феей, заменившей ему мать, и, свистя и подпрыгивая, вышел из дому. Прошло не больше часа, и все его друзья были приглашены. Одни принимали приглашение с большой радостью, другие заставляли себя немножко просить, но, когда узнавали, что хлебцы для обмакивания в кофе с молоком будут намазаны маслом с обеих сторон, они тоже говорили все без исключения: -- Мы придем, чтобы доставить тебе удовольствие. Среди всех своих школьных товарищей Пиноккио считал одного особенно близким другом. Его звали Ромео, но он имел прозвище Фитиль. Это был худенький, слабенький, бледненький человечек, выглядевший как новый фитиль в восковой свечке. Фитиль был самый ленивый и бесстыдный мальчишка во всей школе, но Пиноккио его безумно любил. И вот он пошел к нему, чтобы и его пригласить, но не застал дома. Он зашел во второй и в третий раз, и все напрасно. Где его искать? Пиноккио обшарил все тайники и лазейки и наконец обнаружил Фитиля в крытом дворе одного крестьянского дома. -- Что ты тут делаешь? -- спросил Пиноккио. -- Я жду полуночи, чтобы отправиться в путешествие. -- Куда? -- Далеко, далеко, далеко. -- А я три раза был у тебя дома и искал тебя!.. -- А что ты от меня хотел? -- Ты разве не знаешь великую новость? Ты не знаешь, какое большое счастье меня ожидает? -- Какое? -- С завтрашнего дня я больше не буду Деревянным Человечком, а стану настоящим мальчиком, как ты и все другие. -- Что ж, поздравляю. -- Значит, жду тебя завтра к празднику. -- Я ведь сказал тебе, что сегодня ночью я отбываю. -- В котором часу? -- Скоро. -- А куда? -- Я отправляюсь в страну... в прекраснейшую страну на свете -- в настоящую страну блаженства и безделья! -- А как называется эта страна? -- Она называется Страна Развлечений. Поедешь со мной? -- Нет, я-то не поеду. -- Это зря, Пиноккио! Поверь мне, ты пожалеешь, что не поехал. Для нас, мальчишек, не может быть лучшей страны. Там нет ни школ, ни учителей, ни книг. Там не надо учиться. В четверг там выходной день, неделя же состоит из шести четвергов и одного воскресенья. Представь себе, осенние каникулы начинаются там первого января и кончаются тридцать первого декабря. Вот это страна по моему вкусу. Так должно быть во всех цивилизованных странах! -- Чем же занимаются все-таки в Стране Развлечений? -- Играми и забавами с утра до вечера. Вечером ложатся спать, а на следующий день все сначала. Что ты на это скажешь? -- Гм! -- произнес Пиноккио и закивал головой, что должно было означать: "Такую жизнь и я не прочь был бы вести!" -- Итак, пойдешь со мной? Да или нет? Решайся! -- Нет, нет и еще раз нет! Я обещал моей доброй Фее стать хорошим мальчиком, и я исполню свое обещание. Кстати, солнце уже заходит. Я должен возвращаться домой. Итак, будь здоров, счастливого пути! -- Куда ты спешишь? -- Домой. Моя добрая Фея просила, чтобы я был дома до наступления ночи. -- Подожди еще минуты две. -- Я опоздаю. -- Только две минуты. -- Но Фея будет меня бранить! -- Пусть бранится. Набранившись вдоволь, она успокоится, -- сказал сей отвратительный Фитиль. -- А как ты будешь путешествовать? Один или с кем-нибудь? -- Один? Да нас больше ста мальчишек. -- Вы идете пешком? -- Сейчас тут проследует фургон, который захватит меня и повезет в прекрасную страну. -- Я бы много дал за то, чтобы фургон появился немедленно! -- Почему? -- Хочу посмотреть, как вы будете отъезжать. -- Подожди немного, и ты увидишь. -- Нет, нет. Я пойду домой. -- Всего только две минуты! -- Я и так слишком задержался. Фея будет беспокоиться. -- Бедная Фея! Может быть, ты боишься, что тебя летучие мыши съедят? -- А ты совершенно уверен в том, -- осведомился Пиноккио, -- что в той стране действительно нет никаких школ? -- Даже намека на школу! -- И никаких учителей? -- Ни единого! -- И там не надо учиться? -- Ни-ни! -- Какая замечательная страна! -- воскликнул Пиноккио, и у него даже слюнки потекли. -- Какая замечательная страна! Хотя я там никогда не был, но я могу себе представить. -- Почему бы тебе не отправиться с нами? -- Не воображай, что ты можешь меня уговорить! Теперь я уже обещал моей доброй Фее стать хорошим мальчиком, а я свои слова не бросаю на ветер. -- Ну что ж, тогда прощай! И передай от меня тысячу приветов школам, гимназиям и реальным училищам, если ты по дороге их встретишь! -- Прощай, Фитиль! Счастливого пути, многих удовольствий и думай иногда о своих друзьях! После этих слов Деревянный Человечек направился к дому. Однако, сделав два шага, он опять остановился, обернулся к своему другу и спросил: -- Но ты действительно уверен в том, что в той стране каждая неделя состоит из шести четвергов и одного воскресенья? -- Совершенно уверен. -- И ты действительно совершенно уверен в том, что осенние каникулы начинаются первого января и кончаются тридцать первого декабря? -- Совершенно убежден! -- Какая замечательная страна! -- сказал Пиноккио еще раз и сплюнул от удовольствия. Потом он сказал с твердой решимостью и очень быстро: -- Итак, прощай! Доброго пути! -- Прощай. -- Когда вы отъезжаете? -- Немедленно. -- Жаль! Если бы до отъезда оставался час, я бы, пожалуй, решился подождать. -- А Фея?.. -- Теперь все равно слишком поздно... Какая разница, вернусь я домой на час раньше или позже. -- Бедный Пиноккио! А если Фея тебя будет ругать? -- Пусть ругает. Наругавшись вдоволь, она успокоится. Между тем наступила ночь, непроглядная ночь. И тут они увидели, как вдали запрыгал огонек, и услышали звон колокольцев и дальний мелодичный звук трубы. -- Это он! -- вскричал Фитиль и вскочил на ноги. -- Кто? -- прошептал Пиноккио. -- Фургон, на котором я поеду. Поедешь со мной или нет? -- И это действительно правда, -- спросил Деревянный Человечек, -- что в той стране вообще не надо учиться? -- Ни-ни-ни! -- Какая замечательная страна, какая замечательная страна, какая замечательная страна! 31. ПОСЛЕ ПЯТИ МЕСЯЦЕВ БЛАЖЕННОГО БЕЗДЕЛЬЯ ПИНОККИО ЗАМЕЧАЕТ, К СВОЕМУ ВЕЛИКОМУ ИЗУМЛЕНИЮ, ЧТО... Наконец фургон приблизился, причем совершенно бесшумно, так как его колеса были обернуты паклей и ветошью. Фургон тащили двенадцать упряжек маленьких ослов, все одного роста, хотя и различной окраски. Некоторые были серые, другие -- белые, третьи -- в крапинку, словно осыпанные перцем и солью, а четвертые -- в синюю и желтую полоску. Но самое удивительное было то, что на ногах у всех двадцати четырех осликов были не подковы, как у других вьючных животных, а белые кожаные сапожки, как у людей. Кто же был кучером этого фургона? Представьте себе господинчика, толстенького, кругленького и мягонького, как масляный шар, с лицом, похожим на розовое яблочко, с ротиком, беспрерывно смеющимся, и с тоненьким льстивым голоском, похожим на голосок кота, выпрашивающего что-то вкусненькое у своей хозяйки. Все мальчишки при виде его бывали очарованы и взапуски лезли в его фургон, с тем чтобы он их отвез в ту истинно блаженную страну, которая обозначена на географической карте под манящим названием Страна Развлечений. И действительно, фургон был уже полон мальчишек от восьми до двенадцати лет. Он был набит ими, как бочка селедками. Мальчишкам было так тесно и неудобно, что они еле дышали, но никто из них не кричал "ой" и никто не жаловался. Прекрасная надежда через несколько часов очутиться в стране, где нет ни книг, ни школ, ни учителей, делала их такими счастливыми и довольными, что они уже не боялись никаких усилий и тягот, не хотели ни есть, ни пить, ни спать. Как только фургон остановился. Господинчик, бесконечно кривляясь и выламываясь, обратился к Фитилю с улыбкой: -- Скажи мне, мой красавец, ты тоже хочешь отправиться с нами в счастливую страну? -- Конечно, хочу. -- Но я должен обратить твое внимание, мой красавчик, на то, что в фургоне нет места. Как видишь, он переполнен. -- Неважно, -- возразил Фитиль, -- раз в фургоне нет места, я усядусь на дышло. И, подпрыгнув, он очутился на дышле. -- А ты, родненький, -- льстиво обратился Господинчик к Пиноккио, -- что нужно тебе? Поедешь с нами или останешься здесь? -- Я останусь, -- ответил Пиноккио. -- Я пойду домой. Я хочу заниматься и делать успехи в школе, как все другие приличные ребята. -- Бог в помощь! -- Пиноккио, -- вмешался Фитиль, -- послушай меня, поезжай с нами, и мы весело заживем. -- Нет, нет, нет! -- Поезжай с нами, и мы весело заживем! -- крикнули четыре голоса из фургона. -- Поезжай с нами, и мы весело заживем! -- подхватили все сто голосов. -- А если я с вами поеду, что тогда скажет моя добрая Фея? -- спросил Деревянный Человечек, начиная колебаться. -- Зачем тебе думать об этом! Лучше думай о том, что мы едем в страну, где будем бегать без дела с утра до вечера. Пиноккио ничего не ответил, только вздохнул. Потом он вздохнул еще раз и еще раз. И после третьего вздоха он наконец сказал: -- Раздвиньтесь немного. Я тоже поеду. -- Места все заняты, -- ответил Господинчик, -- но, чтобы ты видел, как мы тебе рады, я могу уступить тебе свое кучерское место. -- А вы? -- Я пойду пешком рядом с фургоном. -- Нет, этого я не могу допустить, я лучше сяду к одному из этих осликов на спину, -- возразил Пиноккио. И он сразу же подошел к ослику -- это был правый ослик в первой упряжке -- и попытался прыгнуть ему на спину. Но милое животное внезапно обернулось и с такой силой ударило его мордой в живот, что Пиноккио грохнулся на землю и задрыгал ногами. Можете себе представить оглушительный хохот мальчишек, когда они это увидели. Но Господинчик не смеялся. Он тут же подошел к строптивому ослику, притворился, что целует его, но при этом в наказание откусил ему половину правого уха. Между тем Пиноккио, разъяренный, вскочил на ноги и ловко прыгнул бедному животному прямо на спину. И прыжок был такой точный и красивый, что мальчики перестали смеяться и воскликнули: "Да здравствует Пиноккио!" -- и разразились нескончаемыми аплодисментами. Вдруг ослик поднял задние ноги и отшвырнул Деревянного Человечка на дорогу, прямо на кучу щебня. Тут снова раздался невероятный хохот. Но Господинчик не рассмеялся, а преисполнился такой любви к беспокойному ослику, что вместе с поцелуем откусил ему половину и левого уха. Потом он сказал Деревянному Человечку: -- Садись снова и не бойся. Этот ослик не без причуд. Но я ему шепнул одно словечко и надеюсь, что теперь он будет сдержанный и смирный. Пиноккио уселся. Тронулись. Но в то время как ослики бежали галопом и фургон тарахтел по камням мостовой. Деревянному Человечку послышался тихий, чуть внятный голос, сказавший ему: -- Бедный дурень, ты сделал по-своему, и ты пожалеешь об этом! Пиноккио, испуганный, осмотрелся по сторонам, не понимая, кто произнес эти слова. Но он никого не увидел: ослики бежали галопом, фургон катился полным ходом, мальчишки в карете спали. Фитиль храпел, как сурок, а Господинчик на облучке напевал про себя: В ночное время дрыхнут все, Лишь я, лишь я не сплю... Когда они проехали еще с полкилометра, Пиноккио снова услышал тот же тихий голосок, сказавший ему: -- Имей в виду, болван! Мальчики, бросившие учение и отвернувшиеся от книг, школ, учителей, чтобы удовольствоваться только игрой и развлечениями, плохо кончают... Я это знаю по собственному опыту... и могу тебе это сказать. В один прекрасный день ты тоже будешь плакать, как я теперь плачу... но тогда будет слишком поздно. При этих словах, похожих больше на шелест листьев, нежели на человеческую речь, Деревянный Человечек страшно испугался, спрыгнул со спины ослика и схватил его за морду. Представьте себе его изумление, когда он заметил, что ослик плачет... плачет, как маленький мальчик. -- Эй, синьор Господинчик! -- позвал Пиноккио хозяина фургона. -- Вы знаете новость? Этот ослик плачет! -- Пусть плачет. Придет время -- зарыдает. -- Но неужели вы научили его разговаривать? -- Нет. Он сам научился произносить несколько слов, так как в продолжение трех лет жил в компании дрессированных собак. -- Бедное животное! -- Живей, живей, -- заторопил его Господинчик, -- мы не можем транжирить свое время на то, чтобы смотреть, как плачет осел. Садись, и поехали! Ночь прохладна, и путь далек. Пиноккио безропотно подчинился. Фургон снова тронулся, и на рассвете они благополучно достигли Страны Развлечений. Эта страна не была похожа ни на одну другую страну в мире. Ее население состояло исключительно из детей. Самым старшим было четырнадцать лет, а самым младшим -- восемь. На улицах царило такое веселье, такой шум и гам, что можно было сойти с ума. Всюду бродили целые стаи бездельников. Они играли в орехи, в камушки, в мяч, ездили на велосипедах, гарцевали на деревянных лошадках, играли в жмурки, гонялись друг за другом, бегали переодетые в клоунов, глотали горящую паклю, декламировали, пели, кувыркались, стреляли, ходили на руках, гоняли обручи, разгуливали, как генералы, с бумажными шлемами и картонными мечами, смеялись, кричали, орали, хлопали в ладоши, свистели и кудахтали. Короче говоря, здесь царила такая адская трескотня, что надо было уши заткнуть ватой, чтобы не оглохнуть. На всех площадях стояли небольшие балаганы, с утра до ночи переполненные детьми, а на стенах всех домов можно было прочитать самые необыкновенные вещи, написанные углем, как например: "Да сдраствуют игружки!" (вместо: "Да здравствуют игрушки!"), "Мы не хатим ф школу!" (вместо: "Мы не хотим в школу!"), "Далой орихметику!" (вместо: "Долой арифметику! "). Пиноккио, Фитиль и остальные ребята, приехавшие с Господинчиком, только успели вступить в город, как сразу же кинулись в самое средоточие сутолоки и через несколько минут, как вы можете легко догадаться, стали закадычными друзьями всех других детей. Кто еще чувствовал себя счастливее и довольнее их! В таких разнообразных развлечениях и забавах часы, дни и недели пролетали, как сон. -- Ах, какая прекрасная житуха! -- говорил Пиноккио каждый раз, когда случайно встречал Фитиля. -- Теперь ты видишь, что я был прав! -- отвечал Фитиль. -- А ты не хотел ехать с нами! А ты хотел обязательно идти домой к своей Фее и тратить время на учение!.. Если ты на сегодняшний день избавлен от тупоумных книг и школ, ты должен благодарить меня, мои советы и усилия! Ты это понимаешь? Только настоящий друг способен оказать такую услугу! -- Это правда. Фитиль. Если я на сегодняшний день действительно счастливый мальчик, то это только твоя заслуга. А знаешь, что мне говорил учитель про тебя? Он мне всегда говорил: "Не водись с этим бродягой! Фитиль плохой товарищ и к добру тебя не приведет". -- Бедный учитель! -- покачал головой Фитиль. -- Я слишком хорошо знаю, что он меня терпеть не мог и говорил про меня всякие гадости. Но я великодушен и прощаю ему это. -- Ты благородный человек! -- воскликнул Пиноккио, сердечно обнял своего друга и поцеловал его в лоб. Такое беспечальное житье, с играми и болтовней с утра до вечера, без лицезрения хотя бы одной книги или школы, продолжалось уже полных пять месяцев, когда Пиноккио, проснувшись однажды утром, был неприятно поражен событием, основательно испортившим ему настроение... 32. У ПИНОККИО ВЫРАСТАЮТ ОСЛИНЫЕ УШИ, А ЗАТЕМ ОН ПРЕВРАЩАЕТСЯ В НАСТОЯЩЕГО ОСЛА И НАЧИНАЕТ РЕВЕТЬ ПО-ОСЛИНОМУ Какое же это было событие? Я вам сейчас расскажу, мои дорогие маленькие читатели. Когда Пиноккио однажды утром проснулся, у него зачесалась голова, и он начал чесаться. И, когда он начал чесаться, он заметил... Как вы думаете, что он заметил? К своему величайшему удивлению, он заметил, что его уши стали длиннее на целую ладонь. Вы знаете, что Деревянный Человечек от рождения имел совсем-совсем маленькие уши, такие, что невооруженным глазом их вообще нельзя было увидеть. Стало быть, можете себе представить, что он почувствовал, когда обнаружил, что его уши за ночь стали длинные, как две метелки. Он тотчас же начал искать зеркало, чтобы посмотреть, в чем дело. Не найдя зеркала, он налил в миску воды и увидел в ней такое отражение, что не приведи господь: он увидел собственную голову, украшенную парой первоклассных ослиных ушей. Вы можете вообразить горе, стыд и отчаяние бедного Пиноккио. Он плакал, дрожал, бился головой о стенку. Но, чем больше он отчаивался, тем длиннее становились его уши, и вскоре их кончики даже покрылись волосами. Его пронзительные крики привлекли внимание милого маленького Сурка, который жил на верхнем этаже. Сурок прибежал и, увидев Деревянного Человечка в таком состоянии, заботливо спросил: -- Что с тобой приключилось, дорогой сосед? -- Я болен, милый Сурок, я очень болен... У меня такая болезнь, которая приводит меня в ужас. Ты умеешь щупать пульс? -- Немножко. -- Тогда пощупай, пожалуйста, не лихорадка ли у меня. Сурок поднял свою правую переднюю лапку, пощупал у Пиноккио пульс и, вздыхая, сказал: -- Мой дорогой друг, я должен, к сожалению, сделать тебе неприятное сообщение. -- А именно? -- У тебя тяжелая лихорадка. -- И что это за лихорадка? -- Это ослиная лихорадка. -- Не понимаю, -- ответил Пиноккио, который, однако, все очень хорошо понял. -- Тогда я тебе объясню, -- продолжал Сурок. -- Да будет тебе известно, что ты через два или три часа не будешь больше Деревянным Человечком, а также не будешь мальчиком... -- Кем же я буду? -- Через два или три часа ты станешь настоящим ослом, таким, как те, которых запрягают в повозку и которые возят на базар капусту и салат. -- Ах я несчастный! Ах я несчастный! -- воскликнул Пиноккио в отчаянии, схватил свои оба уха руками и стал их яростно рвать и терзать, как будто это были чужие уши. -- Мой милый, -- попытался утешить его Сурок, -- что поделаешь! Это определено судьбой. Ибо написано в книгах мудрости, что все ленивые мальчишки, которые отвернулись от книг и учителей и проводят свои дни только в играх и развлечениях, раньше или позже должны стать ослами, все без исключения. -- И это действительно так? -- зарыдал Деревянный Человечек. -- К сожалению, это действительно так. И напрасны все стенания. Надо было раньше об этом думать. -- Но я не виноват! Поверь мне. Сурок, виноват один Фитиль. -- А кто это -- Фитиль? -- Мой школьный товарищ. Я хотел вернуться домой, хотел стать послушным, хотел продолжать учение, хотел делать успехи... но Фитиль сказал: "Зачем тебе нужно забивать себе голову учением? К чему тебе школа? Лучше идем со мной в Страну Развлечений! Там мы не будем больше учиться, мы с утра до вечера будем прохлаждаться и забавляться!" -- А почему ты послушался совета этого неверного и плохого друга? -- Почему?.. Мой дорогой Сурок, потому что я Деревянный Человечек, лишенный разума... и сердца. Ах, если бы у меня было хоть немножко сердца, я бы не убежал от моей доброй Феи, которая меня любила, как мать, и так много сделала для меня!.. Я бы теперь уже был не Деревянным Человечком, а настоящим мальчиком, как другие. Попадись мне теперь этот Фитиль, он у меня получит! Я ему задам перцу! И он бросился к выходу. Но на пороге вспомнил о своих ослиных ушах, и ему стало страшно появиться в таком виде перед честным народом. Что же он сделал? Он взял большой фланелевый колпак и надел себе на голову, нахлобучив его до самого носа. Затем он пошел искать Фитиля. Он искал его на улицах и площадях, в маленьких театральных балаганах, одним словом -- везде. Но не нашел его. Каждого встречного он спрашивал о нем, но никто не видел Фитиля. Тогда он пошел к нему домой и постучал в дверь. -- Кто там? -- спросил Фитиль за дверью. -- Это я, -- ответил Деревянный Человечек. -- Подожди одну минутку, я тебе сейчас открою. Через полчаса дверь открылась. И представьте себе изумление Пиноккио, когда он увидел Фитиля в большом фланелевом колпаке, напяленном по самый нос! При виде этого колпака Пиноккио почувствовал некоторое удовольствие и сразу же подумал: "Не болен ли мой друг той же болезнью, что и я? Не ослиная ли у него лихорадка?" Но он притворился, что ничего не замечает, и, улыбаясь, спросил: -- Как твои делишки, мой дорогой Фитиль? -- Все отлично. Чувствую себя, как мышь в швейцарском сыре. -- Ты это говоришь серьезно? -- Зачем мне врать? -- Прости, дружище, для чего ты надел на голову фланелевый колпак, закрывающий твои уши? -- Это мне врач прописал, потому что я сильно стукнул себе коленку. А ты, дорогой Деревянный Человечек, почему ты напялил себе на нос этот фланелевый колпак? -- По предписанию врача, так как я сильно ударил себе пятку. -- Ах, бедный Пиноккио! -- Ах, бедный Фитиль! После этих слов последовало долгое-предолгое молчание, в течение которого оба приятеля с насмешкой оглядывали друг друга. Наконец Пиноккио пропел медовым голоском: -- Скажи мне, мой милый Фитиль, ты никогда еще не болел ушной болезнью? -- Я? Нет!.. А ты? -- Никогда! Но вот сегодня одно мое ухо очень меня обеспокоило. -- И у меня то же самое. -- И у тебя тоже? А какое ухо у тебя болит? -- Оба. А у тебя? -- Оба. Значит, у нас одна и та же неприятность? -- Боюсь, что да. -- Сделай мне одно одолжение. Фитиль... -- Охотно. От всей души! -- Не покажешь ли ты мне свои уши? -- Почему бы нет? Но сначала я хочу увидеть твои, милый Пиноккио. -- Нет, сначала ты покажи свои. -- Нет, дорогуша! Сначала ты, а потом я. -- Ну ладно, -- сказал Деревянный Человечек, -- в таком случае, заключим дружественный договор. -- Прошу огласить этот договор. -- Мы оба одновременно снимаем наши колпаки. Согласен? -- Согласен. -- Итак, внимание! -- И Пиноккио крикнул громким голосом: -- Раз! Два! Три! По счету "три" оба мальчика сорвали с головы колпаки и подбросили их в воздух. И тогда случилось нечто такое, во что нельзя было бы поверить, если бы это не было правдой. А именно: случилось то, что Пиноккио и Фитиль вовсе не были охвачены горем и стыдом, когда увидели, что больны одной и той же болезнью, -- напротив, они стали подмигивать друг другу и после многочисленных прыжков и гримас разразились неудержимым хохотом. И так хохотали до упаду. Но вдруг Фитиль замолчал, начал шататься, побледнел и крикнул своему другу: -- Помоги, помоги, Пиноккио! -- Что с тобой? -- Ой, я не могу прямо стоять на ногах! -- Я тоже не могу! -- воскликнул Пиноккио, заплакал и зашатался. И при этих словах они оба опустились на четвереньки и начали бегать по комнате на руках и ногах. И, в то время как они так бегали, их руки превратились в ноги, лица вытянулись и стали мордами, а тела их покрылись светло-серой, усеянной черными крапинками шерстью. Но знаете ли вы, какое мгновение было самым ужасным для обоих несчастных? Мгновение, когда они заметили, что у них сзади выросли хвосты. Охваченные горем и стыдом, они стали плакать и жаловаться на свою судьбу. Лучше бы они промолчали! Ибо вместо плача и жалоб из их глоток раздался ослиный рев. И, громко ревя, они произнесли согласно, как дуэт: -- И-а, и-а, и-а! В этот момент раздался стук в дверь, и с улицы послышался голос: -- Откройте! Я Господинчик, кучер фургона, который привез вас в эту страну. Немедленно откройте, иначе вы у меня запляшете! 33. ПОСЛЕ ПРЕВРАЩЕНИЯ В НАСТОЯЩЕГО ОСЛА ПИНОККИО БЫЛ ПУЩЕН В ПРОДАЖУ И КУПЛЕН ДИРЕКТОРОМ ЦИРКА, КОТОРЫЙ ХОТЕЛ НАУЧИТЬ ЕГО ТАНЦЕВАТЬ И ПРЫГАТЬ ЧЕРЕЗ ОБРУЧ. НО ОДНАЖДЫ, ОХРОМЕВ, ПИНОККИО ПОПАДАЕТ К ДРУГОМУ ПОКУПАТЕЛЮ, КОТОРЫЙ ХОЧЕТ СДЕЛАТЬ ИЗ ЕГО ШКУРЫ БАРАБАН Увидев, что дверь не открывается. Господинчик открыл ее самолично сильным пинком ноги. И, войдя в комнату, сказал, обращаясь к Пиноккио и Фитилю со своей обычной ухмылкой: -- Молодцы, ребята! Вы неплохо ревели, я вас сразу же узнал по голосам. И поэтому я здесь. При этих словах оба ослика примолкли и присмирели. Они стояли, поджав хвост, опустив голову и развесив уши. Прежде всего Господинчик погладил и ощупал их. Затем достал скребок и очень основательно почистил. И, когда он их почистил так здорово, что их шкуры заблестели, как два зеркала, он надел на них узду и отвел на базар, дабы продать с хорошей прибылью. И действительно, покупатели не заставили себя ждать. Фитиля купил некий крестьянин, у которого за день до того подох осел, а Пиноккио был продан директору одной труппы клоунов и канатных плясунов. Директор решил выдрессировать его, чтобы он вместе с другими зверями танцевал и прыгал. Теперь вы поняли, мои дорогие маленькие читатели, каким ремеслом занимался Господинчик? Этот отвратительный карлик, у которого лицо было прямо-таки как молоко и мед, время от времени совершал со своим фургоном прогулку по белу свету. По дороге он собирал при помощи обещаний и льстивых слов всех ленивых детей, которым опротивели книги и школа, грузил их в свой фургон и привозил в Страну Развлечений, с тем чтобы они там все свое время тратили на игры, возню и забавы. Когда же бедные обманутые дети от беспрерывных игр и безделья становились ослами, он их с большим удовольствием брал под уздцы и вел продавать на различные ярмарки и звериные рынки. Таким образом он за несколько лет заработал массу денег и стал миллионером. Что в дальнейшем произошло с Фитилем, я не могу вам сказать. Но я знаю, что Пиноккио уже с первого дня стал вести тяжелую, суровую жизнь. Когда его привели в стойло, новый хозяин насыпал ему в кормушку соломы. Но Пиноккио, отведав этой пищи, немедленно выплюнул все обратно. Тогда хозяин, ворча, положил ему в кормушку сена, но и сено не понравилось начинающему ослу. -- Что, ты и сена не жрешь? -- гневно воскликнул хозяин. -- Можешь не сомневаться, дорогой ослик, что дурь я из тебя выбью! И, чтобы образумить ослика, он ударил его бичом по ногам. Пиноккио заплакал и заревел от боли. И сказал: -- И-а, и-а, я не могу переварить солому! -- В таком случае, жри сено! -- ответил хозяин, который очень хорошо понимал ослиный диалект. -- И-а, и-а, от сена у меня болит живот! -- Ты, кажется, думаешь, что я буду кормить такого осла, как ты, куриной печенкой и каплунами! -- еще пуще рассердился хозяин и снова вытянул его бичом. После второго удара Пиноккио счел за благо промолчать и не произнес больше ни звука. Хозяин запер стойло, и Пиноккио остался один. А так как он давно уже не ел, то начал реветь от голода. И при этом раскрывал свою пасть широко, как печь. Но, не находя в своей кормушке ничего другого, он наконец начал старательно жевать сено. И, хорошо разжевав, закрыл глаза и проглотил его. "Сено не такая уж плохая вещь, -- сказал он затем сам себе, -- но было бы лучше, гораздо лучше, если бы я продолжал учиться!.. Тогда бы я сегодня вместо сена ел краюху свежего хлеба и хороший кусок колбасы к тому же! Ох, ох, ох!.." Проснувшись на следующее утро, он сразу же начал искать сено в кормушке. Но ничего не нашел, ибо ночью сожрал все без остатка. Тогда он напихал себе полный рот резаной соломы. Пережевывая эту пищу, он точно выяснил, что солома даже в отдаленной степени не напоминает миланскую рисовую бабку или неаполитанские макароны. -- Терпение! -- сказал он и продолжал жевать. -- Если бы мое несчастье хотя бы могло послужить уроком всем непослушным и ленивым мальчишкам! Терпение!.. Терпение!.. -- Терпение, вот еще! -- крикнул хозяин, который как раз вошел в стойло. -- Ты, наверное, думаешь, мой милый ослик, что я тебя купил только для того, чтобы ты мог жрать и пить? Я тебя купил затем, чтобы ты работал, а я бы зарабатывал на тебе много денег. А нука! Пойдем со мной в цирк. Я тебя научу прыгать через обруч, пробивать головой бумажные бочки и танцевать вальс и польку на задних ногах. Волей-неволей бедный Пиноккио должен был учиться всем этим премудростям. И в течение трех месяцев он получал уроки и бесконечное множество ударов бичом по шкуре. Наконец настал день, когда хозяин смог объявить об этом действительно необыкновенном представлении. На пестрых афишах, которые он велел расклеить на всех углах, было написано: БОЛЬШОЕ ПАРАДНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ Сегодня вечером вы увидите знаменитые и удивительные прыжки и другие номера, исполненные всеми артистами и лошадьми нашей труппы Кроме того, будет впервые представлен публике прославленный ОСЛИК ПИНОККИО, называемый "Звезда танца". Театр будет ярко освещен. Понятное дело, что цирк в этот вечер был переполнен до отказа еще за час до начала представления. Нельзя было достать ни местечка в партере, ни приставного стула, ни ложи, даже если бы за них было уплачено чистым золотом. Ступени цирка кишели маленькими девочками и мальчиками всех возрастов, которые жаждали увидеть, как танцует знаменитый ослик Пиноккио. Когда первое отделение спектакля окончилось, директор предстал перед многочисленной публикой. На нем был черный фрак, белые рейтузы и пара кожаных сапог выше колен. После глубокого поклона он произнес с большой торжественностью и достоинством следующую бестолковую речь: -- Уважаемая публика, кавалеры и дамы! Я, нижеподписавшийся, находящийся проездом в вашей блестящей столице, имею честь, так же как и удовольствие, представить сей мудрой и почтенной аудитории знаменитого ослика, который имел честь танцевать в присутствии его величества императора всех главнейших европейских дворов. И пусть мы почувствуем ваше воодушевляющее присутствие, и просим вас оказать нам снисхождение! Эта речь вызвала немало смеха и аплодисментов. Но аплодисменты удвоились и дошли до ураганной силы, когда ослик Пиноккио был выведен на арену. Он был празднично одет, его украшали новая уздечка из лакированной кожи, пряжки и подковы из меди. На ушах его висели две белые камелии, грива была заплетена красными шелковыми ленточками в маленькие косички, живот повязан серебристо-золотистым шарфом, а хвост перевит бархатными бантами амарантового и небесно-голубого цвета. Словом, это был ослик, в которого можно было влюбиться. Представив его публике, директор произнес еще следующую краткую речь: -- Мои многоуважаемые слушатели! Я не собираюсь в данный момент рассказывать вам о тех великих трудностях, которые я должен был преодолеть, чтобы уразуметь, каким образом можно подчинить себе это млекопитающее, которое еще недавно свободно и беспечно прыгало с холма на холм в иссушенных солнцем тропических долинах. Обратите внимание на то, сколько дикости в его взгляде! Ввиду того, что все другие средства привести его в цивилизованный четырехногий вид оказывались несостоятельными, мне приходилось часто говорить с ним на проверенном языке плетки. Но, как я ни был ласков к нему, он не любил меня, наоборот -- ненавидел меня все больше. Однако я открыл, по научной системе Галлеса, в его голове маленькую завитушку, которую даже медицинский факультет в Париже определил как знаменующую собой гениальность в искусстве танца. И я использовал это открытие для того, чтобы научить его танцевать, а также прыгать через обруч и через бумажную бочку. Удивляйтесь сначала! Затем судите! Но, прежде чем я начну, разрешите мне, синьоры, пригласить вас на завтра на вечернее представление. В случае же, если дождь окажет влияние на погоду, представление будет перенесено с вечера на одиннадцать часов пополудни. Тут директор еще раз сделал глубокий поклон, обратился к Пиноккио и сказал: -- Вперед, Пиноккио! Прежде чем вы покажете наилучшим образом ваше искусство, приветствуйте эту многоуважаемую публику -- кавалеров, дам и детей! Пиноккио послушно подогнул передние ноги и оставался на коленях, пока директор не щелкнул бичом и не крикнул: -- Шагом! Тогда ослик снова встал на свои четыре ноги и пошел шагом вокруг арены. Через минуту директор воскликнул: -- Рысью! И Пиноккио послушно перешел с шага на рысь. -- В галоп! И Пиноккио пустился в галоп. -- В карьер! И Пиноккио побежал изо всех сил. Но вдруг директор поднял руку и выстрелил из пистолета в воздух. При этом выстреле ослик притворился раненым и упал на землю как мертвый. И, когда он под бурю аплодисментов снова поднялся на ноги, он, разумеется, поднял также и голову и огляделся... и увидел в одной ложе красивую даму. На шее у нее висела тяжелая золотая цепь, а на цепи висел медальон. А на медальоне был портрет Деревянного Человечка. "Это мой портрет!.. Эта синьора -- Фея!"сказал себе Пиноккио. Он сразу узнал Фею и, охваченный радостью, хотел позвать: -- О моя Фея, о моя Фея! Но вместо этих слов из его глотки вырвался такой громкий и продолжительный рев, что все зрители, а особенно дети, чуть не умерли со смеху. Директор ударил его рукояткой кнута по носу, чтобы дать ему понять, сколь неприлично реветь в присутствии публики. Бедный ослик вытянул язык и в течение чуть ли не пяти минут облизывал свою морду. Может быть, он думал таким путем смягчить боль. Но велико же было его удивление, когда он, во второй раз подняв голову, увидел, что ложа пуста и Фея исчезла. Он почувствовал себя глубоко несчастным. Его глаза наполнились слезами, и он начал горько плакать. Но никто этого не заметил, а меньше всех -- директор, который снова щелкнул бичом и закричал: -- Смелее, Пиноккио! Теперь вы покажете этим синьорам, как прекрасно вы умеете прыгать через обручи. Пиноккио попытался это сделать два или три раза. Но всякий раз, оказавшись перед обручем, он не прыгал через него, а гораздо охотнее пробегал под ним. Наконец он прыгнул, но его задние ноги, по несчастливой случайности, зацепились за обруч, и он упал по другую сторону на землю, как мешок. Когда он снова встал на ноги, оказалось, что он охромел и только с большим трудом смог добраться до своего стойла. -- Пиноккио! Мы хотим видеть ослика! Сюда ослика! -- кричали дети в нижних рядах, полные жалости и сочувствия к маленькому животному. Но в этот вечер они ослика больше не увидели. На следующее утро ветеринар осмотрел его и установил, что он останется хромым на всю жизнь. Тогда директор сказал конюху: -- Что мне делать с хромым ослом? Это же будет бесполезный объедала. Отведи-ка его на базар и продай. На базаре они быстро нашли покупателя, который осведомился у конюха: -- Сколько ты хочешь за хромого ослика? -- Двадцать лир. -- Я даю тебе одну лиру. Не думай, что мне нужен этот осел. Мне нужна только его шкура. У него такая красивая крепкая шкура, что я хочу сделать из нее барабан для деревенского оркестра. Можете себе представить, что почувствовал Пиноккио, когда услышал, что станет барабаном! Так или иначе, покупатель уплатил одну лиру и сразу же повел ослика к берегу моря. Там он повесил ему на шею большой камень, привязал к его ноге веревку, другой конец которой остался у него в руке, и неожиданным сильным толчком спихнул ослика в воду. Пиноккио с громадным камнем на шее незамедлительно погрузился на самое дно. А покупатель, по-прежнему крепко держа в руке веревку, сел на скалу и стал терпеливо ждать, пока ослик утонет, чтобы затем снять с него шкуру. 34. В МОРЕ ПИНОККИО СЪЕДАЮТ РЫБЫ, И ОН СНОВА СТАНОВИТСЯ ДЕРЕВЯННЫМ ЧЕЛОВЕЧКОМ, КАК ПРЕЖДЕ. НО, КОГДА ОН СПАСАЕТСЯ ВПЛАВЬ, ЕГО ПРОГЛАТЫВАЕТ СТРАШНАЯ АКУЛА Ослик находился под водой уже почти пятьдесят минут, и покупатель сказал себе: -- Теперь мой бедный хромой ослик, наверное, уже давно утонул. Стало быть, можно его вытащить и сделать из его шкуры красивый барабан. И он начал тянуть веревку. И он тянул и тянул, тянул и тянул, и как вы думаете, что наконец показалось на поверхности воды? На поверхности воды показался вместо мертвого ослика живой Деревянный Человечек, который вертелся и извивался, как угорь. Когда несчастный покупатель увидел Деревянного Человечка, он подумал, что грезит, оцепенел, рот его широко открылся, а глаза полезли на лоб. Когда же он немного опомнился, он сказал, всхлипывая и заикаясь: -- А где ослик, которого я бросил в море? -- Этот ослик -- я, -- смеясь, ответил Деревянный Человечек. -- Ты? -- Я! -- Ах ты, мошенник! Ты смеешься надо мной, что ли? -- Я смеюсь над вами? Ничего подобного, папаша. Я говорю совершенно серьезно. -- Но каким образом ты только недавно был осликом, а затем в воде превратился в Деревянного Человечка? -- Вероятно, это следствие влияния морской воды. Море любит пошутить. -- Берегись, Деревянный Человечек, берегись!.. Не думай, что ты можешь веселиться на мои деньги. Горе тебе, если мое терпение лопнет! -- Послушайте, папаша, я расскажу вам всю свою историю. Развяжите мне ногу, и я вам все расскажу. Покупатель, полный любопытства, отвязал веревку, и Пиноккио, почувствовав себя снова вольным, как птица, начал свой рассказ: -- Итак, да будет вам известно, что раньше я был Деревянным Человечком, точно таким, как сейчас. И я очень хотел стать настоящим мальчиком, каких много на этом свете. Но, так как я не имел желания учиться и поддался влиянию плохих друзей, я убежал из дому... и в один прекрасный день проснулся ослом с длинными ушами... и с длинным хвостом. Как я стыдился этого! Пусть блаженный святой Антоний хранит вас от такого позора. Меня привели на ослиный рынок, где я был продан одному директору цирка, которому взбрело в голову сделать из меня великого танцора и канатного плясуна. Но однажды вечером во время представления я неудачно упал и охромел. Директор не знал, что ему делать с хромым ослом, и велел меня продать на базаре. И вы меня купили. -- К сожалению! И я уплатил за тебя лиру. А кто мне вернет обратно мои добрые денежки? -- Зачем же вы меня купили? Вы хотели сделать из моей шкуры барабан? Барабан! -- К сожалению. А где я возьму теперь другую шкуру? -- Не тревожьтесь, папаша. Ослов на этом свете предостаточно. -- Скажи-ка, наглый мальчишка, ты закончил свой рассказ? -- Нет, -- ответил Деревянный Человечек. -- Мне осталось добавить несколько слов. Купив меня, вы привели меня сюда, привязали весьма человеколюбиво тяжелый камень мне на шею и бросили в море. Такое человеколюбие делает вам большую честь, и я буду вам вечно благодарен за это. Впрочем, дорогой папаша, вы на сей раз не взяли в расчет Фею. -- Какую такую Фею? -- Это моя мать. Она такая же, как все хорошие матери, которые любят своих детей, никогда не теряют их из виду, выручают из любой беды, даже в том случае, если эти дети своим неразумием и дурным поведением, в сущности, заслуживают быть брошенными на произвол судьбы. Когда добрая Фея увидела, что я начинаю тонуть, она немедленно послала целую стаю рыб, которые сочли меня совершенно дохлым ослом и начали меня пожирать. И какие огромные куски они отхватывали! Я никогда не думал, что рыбы еще прожорливее, чем маленькие мальчики... Они съели мою морду, мою шею и гриву, мою кожу на ногах, мою шкуру на спине... и нашлась даже одна отзывчивая маленькая рыбка, которая сочла возможным сожрать мой хвост. -- Отныне, -- сказал покупатель с отвращением, -- я, с божьей помощью, никогда не буду есть рыбы! Это было бы слишком неприятно: найти в желудке какой-нибудь краснобородки или жареной трески ослиный хвост! -- Я вполне разделяю ваше мнение, -- ответил Деревянный Человечек и засмеялся. -- Стало быть, когда рыбы съели ослиную кожу, в которую я был обернут с головы до ног, они, натурально, наткнулись на кости... или, точнее говоря, на дерево, ибо, как вы видите, я весь сделан из лучшего твердого дерева. Но уже после первой попытки эти прожорливые рыбы заметили, что дерево им не по зубам, и, полные отвращения к этой неудобоваримой пище, бросились от меня врассыпную, ни разу не обернувшись и не сказав спасибо. Таким образом, я вам объяснил, почему вы с помощью вашей веревки вытащили из воды Деревянного Человечка, а не осла. -- Плевать я хотел на твой рассказ! -- в ярости вскричал покупатель. -- Я уплатил лиру за тебя и хочу получить обратно свои деньги. Знаешь, что я с тобой сделаю? Я отведу тебя обратно на базар и продам, как сухое дерево для растопки. -- Конечно, продайте меня. Я ничего не имею против, -- сказал Пиноккио. И с этими словами стремительно прыгнул в море. Он весело поплыл от берега, все дальше и дальше, и крикнул бедному покупателю: -- Прощайте, папаша! Когда вам понадобится шкура для барабана, вспомните обо мне! И поплыл дальше. А через минуту снова обернулся и крикнул еще громче: -- Прощайте, папаша! Когда вам понадобится для растопки немного сухих дровец, вспомните обо мне! И в мгновение ока он оказался так далеко, что его уже нельзя было различить. На поверхности моря была видна только черная точечка, которая время от времени высовывалась из воды и подскакивала, как играющий дельфин. Плывя в открытое море наудачу, Пиноккио увидел скалу из белого мрамора. А на вершине скалы стояла милая маленькая Козочка, которая нежно блеяла и делала ему знаки, чтобы он подплыл ближе. Самое удивительное было то, что ее шкурка была не белая, или черная, или пятнистая, как у всех других коз, -- она была лазурного цвета, причем такая блестящая, как волосы маленькой Красивой Девочки. Можете догадаться, как застучало сердце Пиноккио! Он удвоил свои усилия и поплыл со всей возможной быстротой к белой скале. Он проплыл уже половину расстояния, когда из воды вдруг поднялась ужасная голова морского чудовища. Она приближалась к нему. Широко открытая пасть была как пропасть, и в ней виднелось три ряда зубов, таких страшных, что если даже их только нарисовать, и то они могли бы смертельно напугать человека. И знаете, что это было за морское чудовище? Это морское чудовище было той самой гигантской Акулой, о которой уже не раз упоминалось в нашей истории: она производила такие опустошения и была столь ненасытно-прожорлива, что по справедливости слыла пугалом рыб и рыбаков. Представьте себе, как испугался Пиноккио при виде этого чудовища. Он хотел вывернуться, удрать, хотел поплыть в другом направлении. Но огромная открытая пасть все время оказывалась у него на пути. -- Скорее, Пиноккио, во что бы то ни стало скорее! -- проблеяла красивая Козочка. И Пиноккио отчаянно работал руками, грудью, ногами. -- Быстрее, Пиноккио! Чудище приближается к тебе! И Пиноккио собрал все свои силы и поплыл вдвое быстрее. -- Берегись, Пиноккио!.. Чудище хватает тебя!.. Вот оно!.. Скорее, скорее, иначе ты пропал! И Пиноккио не плыл, а прямо-таки летел, словно пуля. Вот он уже достиг утеса, и Козочка наклонилась над морем и протянула ему свое копытце, чтобы помочь вылезти из воды... Но было слишком поздно! Чудовище схватило его. Оно втянуло в себя воду -- почти так, как втягивают куриное яйцо, -- и сглотнуло бедного Деревянного Человечка. Сглотнуло с такой жадностью и силой, что Пиноккио, скатываясь в желудок Акулы, сильно захлебнулся и четверть часа пролежал без сознания. Когда он пришел в себя, он не знал, где, собственно, находится. Вокруг царила такая глубокая и всеобъемлющая тьма, что ему казалось, что он окунулся с головой в бочку чернил. Пиноккио прислушался, но не услышал ни малейшего шума. Время от времени он чувствовал на лице сильные порывы ветра. Вначале он не мог понять, откуда здесь ветер, но потом заметил, что эти порывы идут из легких чудовища. Дело в том, что Акула страдала сильной астмой, и, когда она дышала, в ее нутре подымался вроде как бы северный ветер. Сперва Пиноккио бодрился. Но, когда он окончательно убедился, что заключен в теле морского чудовища, он начал плакать и жаловаться и, рыдая, воскликнул: -- Помогите! Помогите! О я несчастный! Неужели здесь нет никого, кто бы мог мне помочь? -- Кто может тебе помочь, горемыка? -- послышался из темноты голос, низкий, надтреснутый, как расстроенная гитара. -- Кто здесь говорит? -- спросил Пиноккио, у которого спина похолодела от страха. -- Это я, бедный Тунец, который был вместе с тобой проглочен Акулой. А ты что за рыба? -- Я ничего не имею общего с рыбами. Я Деревянный Человечек. -- Если ты не рыба, зачем же ты дал себя проглотить чудовищу? -- Я вовсе не дал себя проглотить. Оно само меня проглотило! А что мы сейчас будем делать в темноте? -- Мы будем сидеть и ждать, пока Акула нас не переварит. -- Но я не желаю быть переваренным! -- закричал Пиноккио и опять начал плакать. -- Я тоже не хочу быть переваренным, -- возразил Тунец, -- но я философ и утешаю себя мыслью, что, ежели ты уж родился на свет тунцом, то лучше тебе кончить свои дни в воде, чем на сковородке. -- Чепуха! -- воскликнул Пиноккио. -- Это мое личное мнение, -- возразил Тунец, -- а личное мнение, как утверждают тунцы-политики, следует уважать. -- Во всяком случае, я хочу уйти отсюда... я хочу бежать... -- Беги, если можешь. -- А эта Акула, которая нас проглотила, велика? -- спросил Деревянный Человечек. -- Представь себе, что ее тело без хвоста составляет километр в длину. В то время как они беседовали в темноте, Пиноккио вдруг показалось, что он видит вдали слабый свет. -- Что это может быть за свет вон там, вдалеке? -- удивился Пиноккио. -- Вероятно, наш товарищ по несчастью, который тоже ждет, чтобы его переварили. -- Я хочу к нему. Может быть, он какая-нибудь старая рыба, которая сможет мне сказать, как уйти отсюда. -- Желаю тебе от всего сердца, мой дорогой Деревянный Человечек, чтобы так оно и было. -- До свидания. Тунец! -- До свидания. Деревянный Человечек. Желаю удачи! -- Встретимся ли мы когда-нибудь! -- Кто может знать?.. Лучше всего не думать об этом. 35. ПИНОККИО НАХОДИТ В ТЕЛЕ АКУЛЫ... КОГО? ПРОЧИТАЙТЕ ЭТУ ГЛАВУ И ВЫ УЗНАЕТЕ Пиноккио, простившись таким образом со своим добрым другом Тунцом, пошел, пошатываясь, во тьму. Он двигался в теле Акулы на ощупь, шаг за шагом, по направлению к светящейся точке, которую видел вдали. Чем дальше он шел, тем явственнее и определеннее становилось светящееся пятно. И после долгой ходьбы он наконец пришел. И, когда он пришел... что же он увидел там? Вы никогда не отгадаете! Он увидел столик с горящей свечой на нем. Свеча торчала в зеленой бутылке. Возле стола сидел старик, белый как лунь или как сбитые сливки, и жевал живых рыбок. А рыбки были такие живые, что то и дело выскакивали у него изо рта. При виде всего этого Пиноккио охватила столь бурная и непосредственная радость, что он чуть с ума не сошел. Ему хотелось смеяться, ему хотелось плакать, ему хотелось говорить без конца. Но он мог только произнести, заикаясь, несколько отрывочных, бессвязных слов. Наконец ему удалось все-таки испустить возглас радости, и он бросился к старику на шею с криком: -- Ах, мой дорогой отец! Наконец я вас разыскал! Теперь я вас никогда, никогда не оставлю! -- Значит, я не ошибся? -- ответил старик, протирая глаза. -- Значит, ты действительно мой милый Пиноккио? -- Да, да, это я, я самый! И вы мне все простили, не правда ли? Ах, дорогой отец, вы такой добрый!.. А я наоборот... Ах, если бы вы знали, сколько несчастий я пережил и сколько зла испытал! Представьте себе, мой бедный отец: в тот день, когда вы продали свою куртку и купили мне букварь, чтобы я мог пойти в школу, я на все наплевал ради кукольного театра, и хозяин театра хотел меня бросить в огонь, чтобы его барашек изжарился, и потом он дал мне пять золотых монет для вас, но я повстречал Лису и Кота, которые привели меня в таверну "Красного Рака", где они жрали, как волки, а я один-одинешенек снова пошел в ночь и встретил грабителей, которые побежали вслед за мной, а я впереди, и они за мной, и я все время впереди, и они все время за мной, и я впереди, пока они меня не повесили на ветке Большого Дуба, где Красивая Девочка с лазурными волосами велела отвезти меня