успакоивал он себя. Армия все еще готовилась к наступлению, когда с Земли пришла новость, что Крег назначен лордом-соправителем. Новый правитель Линнской империи сообщил об этом в скромно сформулированном коммюнике и тут же удивился результату. Куда бы он ни шел, солдаты встречали его приветственными криками. Служба безопасности уже доносила ему, что войска ценят то хладнокровное мастерство, с каким он вывел армию из западни после первой высадки. Но теперь он чувствовал себя объектом личного преклонения. В прошлом он изредка встречал офицеров, вызывавших у подчиненных дружеские чувства. Впервые он сам вызывал их. И сразу оказались оправданными годы тяжелой полевой жизни, напряженная работа среди множества измен. Как друг и старший товарищ, как главнокомандующий и собрат по оружию, лорд- соправитель Крег Линн в день наступления обратился к своим людям со специальным посланием. Солдаты Линна! День и час победы близок. У нас достаточно сил и вооружения для достижения любой цели. В эти мгновения перед решающей битвой вспомним еще раз, что цель победы -- объединенная Солнечная система, один город и одна вселенная. Наша цель -- немедленный и полный успех. Но помните: победа всегда результат несгибаемой целеустремленности, соединенной с искусством бойцов. Поэтому прошу вас: ради вашей жизни и нашей победы стойте на месте прочно и, когда можете, идите вперед. Как солдаты, мы посвятили себя с самыми чистыми и правдивыми намерениями атомным богам и победе. Каждому из вас желаю успеха. Крег Линн, лорд-соправитель. Исход второй битвы при Ослине никогда не вызывал сомнения. В утро битвы жители города, проснувшись, обнаружили, что канал шириной милю и все мелкие каналы заполнены кипятком. Пар густыми облаками поднимался над городом. Он скрывал космические корабли, опускавшиеся прямо на улицы. Он скрывал солдат, выгружавшихся из кораблей. К середине утра солдаты короля Винатгина начали сдаваться в таких количествах, что королевская семья не могла бежать. Монарх, плача от стыда, попросил защиты у линнского офицера, который под охраной отвел его к лорду-соправителю. Побежденный король упал к ногам Крега и затем, помилованный, но закованный в цепи, стоял, как пленник, на холме рядом с победителями и смотрел на крушение военной мощи Марса. Через неделю сдались все крепости, кроме одной, в далеких горах, и Марс был завоеван. В разгар триумфа в сумерках одного дня отравленная стрела вылетела из тени здания в Ослине и пронзила лорда Крега. Он умер через час в страшных мучениях, а убийца так и не был найден. Когда три месяца спустя известие о его смерти достигло Линна, обе стороны действовали быстро. Лидия приказала убить двух рабов, знатоков химии, и курьера через несколько часов после известия о победе Крега. Теперь же она послала убийц к двум рыцарям и патрону, помогавшим ей вскрывать почту. Одновременно она велела Тьюсу покинуть город. Когда солдаты старого лорда-правителя явились, чтобы арестовать его, предупрежденный молодой человек уже находился на борту своего космического корабля. Его бегство вызвало первый приступ ярости у правителя. Он решил отменить свой визит к Лидии. Медленно тянулся первый день, и постепенно в нем крепло мрачное восхищение женой: он понял, что теперь, после смерти Крега, не может разорвать с ней отношения. Он решил, что не она организовала убийство Крега. Какой-нибудь испуганный приверженец, боясь за себя, действовал на свой страх и риск; а Лидия, прекрасно понимая ситуацию, лишь постаралась смягчить его. Для империи разрыв с ней мог бы оказаться роковым. Когда она со свитой явилась, чтобы выразить ему соболезнование, он уже принял решение. Лорд-правитель со слезами на глазах взял ее за руку. -- Лидия, -- сказал он, -- для меня это ужасный момент. Что ты предлагаешь? Она предложила объединить государственные похороны и триумф. Она добавила: -- К несчастью, Тьюс болен и не сможет присутствовать. Похоже, что болезнь удержит его долго. Лорд-правитель понял, что она смиряет свои честолюбивые устремления относительно Тьюса, по крайней мере на время. Это была большая уступка, и не необходимая ввиду его решения замять все дело. Он наклонился и поцеловал ей руку. На похоронах они рядом шли за гробом. И поскольку мозг его мучился сомнениями относительно будущего, он продолжал спрашивать себя: "Что теперь?" Это была агония нерешительности, сознания ограниченных возможностей стареющего человека. Он все еще рассуждал об этом, когда взгляд его упал на мальчика в траурном одеянии ученого. Мальчик шел рядом с Неллианом, и это позволило правителю узнать его. Клэйн. Лорд-правитель шел за сверкающим гробом, в котором лежал его мертвый сын, и впервые за последнее время боль его слегка отступила; он задумался. Как будто особенно надеяться на мутанта нельзя. И все же он вспомнил слова Джоквина о том, что мальчику нужно дать возможность вырасти. "Тогда он себя покажет", -- говорил покойный ученый. Он предсказывал, что Клэйн "займет свою нишу в линнском зале славы." Медрон Линн угрюмо улыбнулся. Обручение мальчика должно продолжаться. Нужно распорядиться об эмоциональной добавке. Хотя Клэйн едва достиг половой зрелости, вероятно, пора ему узнать, что женщины представляют собой клубок эмоций, опасный, но восхитительный. Опыт общения с женщинами поможет ему достичь физического и душевного равновесия, иначе его существование станет односторонне интеллектуальным. Глава 10 -- Семья Деглет, позже переименованная в Линн, -- говорил Неллиан своему ученику лорду Клэйну Линну, -- вступила в банковское дело около 150 лет назад. Стоял теплый летний день спустя несколько недель после похорон лорда Крега. Учитель и ученик сидели под большой смоковницей во дворе имения, унаследованного Клэйном от Джоквина. Четырнадцатилетний мальчик, не отвечая, приподнялся со своего сидения. Он смотрел на дорогу, которая вела в Линн, расположенный в 80 милях. На горизонте виднелось облачко пыли, один раз солнце блеснуло на металле. Возможно, повернулось колесо, но было еще слсшком далеко, чтобы разглядеть подробности. Клэйн понял это и сел, а слова его были ответом на слова Неллиана. -- Разве не правда, что основатель семьи сидел на углу улицы и давал прохожим деньги в обмен на заклад -- драгоценности и кольца? -- Я считаю, -- ответил старый ученый, -- что ваш предок был проницательным ростовщиком и знал толк в благородных металлах и драгоценных камнях. Постепенно он завел свое дело. Мальчик хихикнул. -- Однокомнатное деревянное сооружение, очень плохо защищающее от дождя и холода. -- И все же это был собственный дом, -- сказал учитель, -- с которым связано представление об определенном достоинстве. История говорит, что позже, когда он смог покупать рабов, он построил себе несколько домов, разнообразных по размерам, и проводил в каждом по одному дню, переодеваясь соответственно. Так он в разные дни недели встречался с разными слоями населения. В один он, сидя на деревянной скамье, ссужал деньги работнику, в другой имел дело с рыцарской семьей, которая закладывала свои земли и замки, чтобы продолжить вести жизнь, которую им не позволяли их средства. Ваш предок понял неразумность такой ложной гордости и с ледяной объективностью использовал ее в своих целях. Вскоре он владел большим количеством домов и имений и имел врагов, которые неразумно закладывали свою собственность, чтобы на месяц-два оттянуть выплату долгов. -- Неллиан помолчал и вопросительно взглянул на своего ученика. Потом сказал: -- Выражение вашего лица свидетельствует, что вы задумались над моими словами, молодой человек. Клэйн молчал, слегка покачивая головой. Наконец он сказал: -- Я дуамю о гордости, которая послужила причиной падения многих семей и империй. -- Он вспомнил свою собственную склонность к оцепенению в присутствии некоторых людей. Может, так он выражал свою гордость? Он объяснил это Неллиану. -- Как я понимаю, я сохраняю тем самым самоуважение, как будто мной овладело что-то внутри меня. При таких обстоятельствах я могу жалеть себя, но не стыдиться. Он покачал головой, потом вспомнил и посмотрел на зеленые холмы, где в облаке пыли теперь постоянно блестел металл. Но разобрать все еще ничего было нельзя, и Клэйн сказал: -- Я думаю, раньше это случалось со мной так часто, что теперь я с собой не справляюсь. -- Но вы с каждым разом все лучше владеете собой, -- быстро возразил Неллиан. -- Это верно. -- Мальчик кивнул и оживился. -- Я как солдат, который с каждой битвой все больше становится ветераном. -- Он нахмурился. -- К несчастью, есть войны, в которых я еще не участвовал. Неллиан улыбнулся. -- Вы должны продолжать преодолевать ограниченные препятствия, как вы давно решали с Джоквином. И -- все об этом свидетельствует -- такова же политика вашего деда. Клэйн взглянул на него сузившимися глазами. -- Почему мой дед стал этим заниматься, с недавнего времени? Длинное морщинистое лицо учителя насмешливо улыбалось. -- Это вполне закономерно. -- Закономерно? -- Ваш статус после провозглашения вашего отца лордом-соправителем соответственно изменился. -- Ах, это! -- Клэйн пожал плечами под свободной храмовой одеждой. -- Но это не имеет практического значения. Как мутант, я в своей семье подобен горбуну, которого терпят из-за кровного родства. Когда я вырасту, смогу интриговать за сценой. В лучшем случае я смогу выполнять роль посредника между храмами и правительством. Мое будущее стереотипно и стерильно. -- Тем не менее, -- возразил Неллиан, -- у вас как у одного из троих сыновей лорда-соправителя Крега Линна имеются законные права в правительстве, и вам придется ими воспользоваться, хотите вы этого или нет. -- Он сварливо закончил: -- Позвольте сказать вам, молодой человек, что если вы пренебрегаете своими правами, мы с Джоквином зря тратили на вас время. В бесконечной Линнской империи вы либо будете жить в соответствии со своим рангом, или погибнете от руки убийцы. Мальчик холодно сказал: -- Старик, продолжайте урок истории. Неллиан улыбнулся. -- В другой манере, но ваши перспективы напоминают перспективы вашего предка, о котором мы говорим. Вы презренный мутант. Он был презренный ростовщик. Разумеется, вы понимаете, что перед ним стояли не меньшие, если не большие препятствия, чем перед вами. И все же, мой мальчик, мы говорим о человеке, который основал семью Линн. Когда вы заглядывете вперед, вы видите только трудности. Оглядываясь назад на его карьеру, мы видим, как просто все было для храброго человека, действовавшего среди неразумных людей. Видите ли, благородные семьи, занимавшие у него деньги, лишь старались как можно дольше сохранить видимость. И, конечно, когда истекал срок, они винили не себя, а коварного молодого Гована Деглета. Но тот лишь нанимал добавочных телохранителей и отнимал у должников имущество. К тридцати годам он был уже настолько богат, что смог взглянуть на почти разоренные семьи патронов в поисках невесты. Его предложение потрясло патронов до глубины их аристократических душ. Но патрон Сеппер был человек, считавшийся с реальностью. Чтобы спасти себя от гибели, он организовал брак своей прекрасной дочери Пиккарды Сеппер с презренным ростовщиком. И она делила его постель и рожала ему детей, хотя всю жизнь не любила их. Она называл их, включая вашего прапрадеда, "рабьим отродьем". Тонкое лицо мальчика исказилось в циничной усмешке. -- Если она была так настроена, думаю, что дети были не его. Вспомните, Неллиан, в своем убежище во дворце я годами был свидетелем любовных свиданий самых известных придворных дам. Внешне все они респектабельны, все замужем, но переходили от одной связи к другой. Не раз я слышал признания, что ребенок, которого носит дама, совсем не от ее мужа. Конечно, неважно, являемся ли мы, Линны, прямыми потомками Гована Деглета. Мы унаследовали его деньги, а связи Сеннета дали благородство. Но... -- он пожал плечами. Неллиан улыбнулся. -- Гован знал аристократок и их мораль. Он все время следил за женой; будучи страстной женщиной, она вскоре поняла, что единственным источником для нее является муж. История утверждает, что он был счастливым и довольным мужем. Ученый встал. -- Молодой человек, -- сказал он, -- я думаю, пора прекратить урок. Через несколько минут здесь будет ваш дед лорд-правитель... -- Мой дед! -- Клэйн, дрожа, вскочил. Мгновенно самообладание покинуло его. Крайним напряжением овладев собой, он спросил: -- Чего он хочет? -- Он везет с собой несколько недавно захваченных на Марсе девушек. Они будут вашими любовницами. Мне сказали, что девушки очень хорошенькие. Он замолчал. Клэйн его не слышал. Для Клэйна слова Неллиана превратились в бессмысленные звуки, а потом... Чернота! Позже, может быть, в тот же вечер, он осознал себя. Он лежал на полу в своей спальне. Из постели на него смотрела испуганная девушка. Она истерически говорила: -- Не хочу. Убейте меня. Но он ненормальный. Я не хочу! Откуда-то вне поля зрения Клэйна донесся холодный голос лорда-правителя: -- Выпорите ее. Четыре хлыста. Но не калечьте. Когда в следующий раз Клэйн пришел в себя, девушка склонялась над ним: -- Бедный! Тебе так же плохо, как мне. Иди в постель. Придется пройти через это. Жалость в ее голосе снова вызвала его беспамятство. Жалости он не выносил. Он чувствовал, что проходило время. У него было несколько любовных видений, которые казались нереальными. В этих видениях он был яростным и ненасытным, а девушка робкой и нежной. Потом другие видения. Появилась другая девушка. Он слышал слова Неллиана: -- Поразительно! Я не знал, что у мужского тела такие огромные возможности для любви. Но все это было как сон. Он узнал, что первую девушку зовут Селк. Имя второй он так и не узнал, не узнал имена других и даже не был уверен, что они, эти другие, были. Потому что вскоре ему нужна была только Селк. В этот момент он достиг наибольшей остроты сознания. Его поучал дед; одну из фраз деда он запомнил навсегда. Дед сказал: -- Мой мальчик, если ты настаиваешь, чтобы была только она одна, тогда тебе придется приспособиться к ее возможностям... Клэйн смутно припомнил, что согласился с лордом- правителем. Он приспособится. Он полностью пришел в себя за обедом с Неллианом. Клэйн остановился, поднеся ложку ко рту. Что-то в нем привлекло внимание ученого, потому что тот спросил: -- Что, Клэйн? Мальчик кивнул. -- Я хотел бы продолжить разговор, начатый в тот день, -- сказал он, -- о моем предке Говане. Что было с его детьми? Неллиан облегченно вздохнул и мысленно продиктовал письмо лорду-правителю: -- Ваше превосходительство, -- молча сочинял он. -- Через год и восемь месяцев лорд Клэйн оправился от эмоционального шока, вызванного знакомством с женщиной. Мозг действительно странный инструмент. Вслух он сказал: -- Ваш прапрадед Косан Деглет был банкиром и патроном. У него были отделения во всех главных городах... * * * Историю семьи Деглет-Линн изучал и другой, более взрослый учащийся. 7 лет после убийства Крега лорд Тьюс прожил в Аваях на море. У него было небольшое имение на главном острове архипелага, и после случившегося мать посоветовала ему избрать именно его для жительства, а не большие поместья на материке. Умный осторожный человек, Тьюс понял ценность совета. Если он хочет оставаться живым, его удел -- власяница и пепел. Вначале это был сознательный обман. В Линне Лидия напрягала мозг в поисках объяснения и в конце концов заявила, что ее сын устал от политики и уединился, чтобы на покое предаться размышлениям. Долгое время ее вздохи были весьма убедительными, она так описывала его чувства, как будто сама стремилась избавиться от обязанностей своего положения. И ей верили. Патроны, губернаторы и послы на своем пути из Линна через океан останавливались, чтобы отдать дань уважения сыну Лидии. Постепенно они начали сознавать, что он в немилости. В ужасной, отчаянной, опасной немилости. Напряженное молчание лорда-правителя при упоминании Тьюса вскоре стало известно всем администраторам и политикам. После этого все стали умными. Вспомнили, как торопливо удалился из Линна Тьюс, когда было получено сообщение о смерти лорда Крега, сына лорда-правителя. В то время его отъезд был едва замечен. Теперь об этом вспомнили и сделали выводы. Большие корабли, несущие правительственных чиновников, перестали останавливаться на острове. Изоляция глубоко повлияла на Тьюса. Он стал наблюдателен. Впервые заметил он, что островитяне выходят в океан. В воду, которая была с легендарных времен отравлена атомными богами. Значит, вода больше не смертоносна? Он отметил это для будущих исследований и впервые заинтересовался тем, как жители острова называют океан. Тих. Жители континентов передвинулись подальше от берегов, чтобы уйти от смертоносных испарений моря, забыли древние названия. Он размышлял о возрасте цивилизации, которая претерпела такую катастрофу, что были забыты даже названия океанов. Сколько? Он мог только предполагать: тысячи лет. Однажды он написал матери: "Ты знаешь, раньше меня это не интересовало. Но теперь впервые я задумался над происхождением нашей культуры. Возможно, вместо того, чтобы заниматься бесконечными интригами, мы должны были бы поинтересоваться своим прошлым и выяснить, какие смертоносные силы высвободились давным-давно на этой планете. Меня беспокоит вот что: те, кто действовал против Земли, готовы были буквально уничтожить планету. Такая безжалостность для меня неожиданна, и хотя все это лишь отвлеченные рассуждения, я с некоторым беспокойством смотрю в будущее. Возможно ли, чтобы борьба за власть между группами достигла такого размаха, что весь мир содрогнется от безумия этой борьбы? Я предполагаю внимательней всмотреться в эти проблемы, чтобы выработать здравую философию власти." В другом письме он заявлял: "Мне всегда досаждала примитивность нашего оружия. Я склонен верить сказкам о существовании в древности различных типов огнестрельного оружия. Как ты знаешь, в нашей культуре имеется очень странный парадокс. Мы владеем машинами, которые так тщательно сконструированы, что могут быть герметически закрыты для путешествий в безвоздушном пространстве. Знание металлов, которое делает это возможным, унаследовано Линном, но его истинное происхождение неизвестно. С другой стороны, наше оружие -- луки, стрелы, копья. Я думаю, что в прошлом это примитивное вооружение было замещено другими, совершенно новыми типами оружия, которые, в свою очередь, сменились еще более новыми. Это означает, что промежуточные виды вооружения просто исчезали из нашей культуры: тайны их производства забылись. Эти сложные устройства трудно было производить -- я все время рассуждаю, -- и поэтому умение передавалось от отца к сыну, как произошло и с знаниями в металлургии. Мы знаем, что даже во времена варварства храмы были хранилищами производственных знаний, и похоже, что кто-то сознательно уничтожил некоторые виды древних знаний. Мы знаем также, что с древних времен храмы противятся войнам. Возможно, в них сознательно была уничтожена информация, касающаяся оружия." Среди прочего Тьюс тщательно изучал происхождение семьи Линн. Как и Клэйн, изучавший ту же историю, Тьюс отметил, что Косан Деглет, сын основателя семейства, был изгнан из Линна врагами семьи. Изгнанный формально, со всей собственностью, конфискованной патронатом, он переселился на Марс и там, с помощью отделения своего банка, сумел восстановить и дело на Земле. Как и многие проницательные люди до него, он предвидел изгнание; когда захватили его дома, там нашли удивительно мало сокровищ. Враги Косана вынуждены были повысить налоги. Эти налоги оказались столь обременительны, что деловые люди все сильнее хотели возвращения Косана Деглета. Это желание, отметил Тьюс, мудро стимулировалось с Марса самим Косаном. В нужный момент представители народа формально пригласили его вернуться из изгнания, подавили попытку части благородных семей силой захватить власть и провозгласили Косана лордом-правителем. В течение 30 лет Косан был фактически повелителем Линна. Тьюс вспомнил, как однажды посетил дом, где жил Косан Деглет. Теперь это было торговое здание, но у входа висела медная табличка с надписью: Прохожий Когда-то это был дом Косана Деглета. В нем жил не только великий человек, но само Знание обитало в этом доме. Погоня за знаниями и банковское дело -- таковы были краеугольные камни власти Деглетов. Так решил лорд Тьюс. В ключевые моменты банковские интересы семьи были такой притягательной силой, что подавляли всякое сопротивление. И во все годы их роста страсть к собиранию произведений искусства и связь с учеными приносили им уважение и восхищение, что помогало уменьшить влияние случайных ошибок. В течение долгих месяцев изучения и одиночества, последовавших за изгнанием, Тьюс много думал об этом и постепенно стал критически оценивать свою жизнь в Линне. Он начал видеть ее безумие и бесконечное надувательство. Он со все большим удивлением читал письма матери. Это был рассказ о бесконечных обманах, заговорах и убийствах, написанный простым кодом, эффективным, поскольку он был основан на значениях слов, известных только его матери и ему самому. Удивление перешло в отвращение, а отвращение вызвало понимание величия семьи Деглет-Линн сравнительно с ее противниками. "Нужно было что-то сделать с этой бандой невежественных воров и рвушихся к власти негодяев, -- решил Тьюс. -- Мой отчим лорд-правитель предпринял решительные действия, которые оправдались и временем." Его озарило. Такой подход больше не является правильным. Для объединения вселенной больше не нужно сосредоточивать власть в руках одного человека или одной семьи. Старая республика также невозможна, ее губят бесконечные раздоры. Но теперь, после десятилетий всеобщего, не разделенного на партии патриотизма под руководством лорда-правителя, можно восстановить республику, и, весьма вероятно, она уцелеет. А в качестве предострожности члены семьи должны снова овладеть искусством банковского дела. Тьюс решил: "Если я смогу вернуться в Линн, то лично займусь этим." Проходили месяцы. * * * Как обычно, Неллиан сообщил Медрону Линну: " ... через две недели ваш внук лорд Клэйн со своей свитой поселится в храме Джоквина и возобновит свое обучение, чтобы в конечном счете стать ученым." Старик удивился, когда два дня спустя маленькой космической шлюпкой прибыл специальный курьер. Учитель мальчика приглашался В Капитолийский дворец для встречи с лордом-правителем. "Если возможно, -- говорилось в письме, -- прибудьте вместе с курьером и до наступления ночи вы вернетесь к себе." Неллиан мудро воспринял это приглашение как приказ. Через два часа его ввели к лорду-правителю. Он заметил, что у правителя уставшее лицо. Его пригласили сесть в большое кресло у окна, выходящего в сад. Лорд-правитель тоже присел, но лишь на мгновение. Он ходил по комнате, останавливался, глядя в лицо учителю Клэйна, и снова начинал ходить. Потом садился в кресло, беспокойно вертелся, снова вскакивал и начинал ходить. Они говорили о будущем 16-летнего лорда Клэйна Линна. -- Самая главная задача, -- не в первый раз говорил Медрон Линн, -- удерживать... гм ... враждебные силы от того, чтобы его удушили. Неллиан осторожно промолчал. У него не было иллюзий насчет "враждебных сил". Прямую опасность представляла леди Лидия, жена Медрона Линна. Лорд-правитель снова остановился, лицо его стало задумчивым. -- У нас странная семья, -- сказал он. -- Сначала ростовщик, потом проницательный Косан Деглет, который единолично сумел стать лордом-правителем. Можно опустить Парили Старшего: его слабость позволила вырасти оппозиционным силам. Но кризис наступил в большой битве за контроль над храмами во времена Парили Деглета и его брата Лорана. Их не любили, потому что они действовали деспотически и потому, что они заметили то, чего почти никто тогда не заметил, -- растущую власть храмов. Жрец-политик, действуя через легко поддающуюся воздействию храмовую конгрегацию, все более и более влиял на государство, и почти всегда его влияние было нереалистичным и узколобым, направленным только на усиление власти храмов. Парили и Лоран совершенно сознательно -- я в этом не сомневаюсь -- вели затяжные войны, главной целью которых было удержать большие массы людей подальше от храмов и одновременно придать им солдатскую философию, противостоящую власти храмов. Группа, позже связавшая себя с Рахейнлом, в это время пользовалась поддержкой, открытой и тайной, храмовых ученых, и следует отдать должное Лорану, моему отцу, и его брату: они сумели удержать власть и влияние, хотя все их ненавидели и против них непрерывно действовали храмы. Вспомним: они были изгнаны на 15 лет и вернулись уже в 30-летнем возрасте. Во время этих 15 лет в Линне действовал закон, по которому смертной казни подлежал всякий, кто хотя бы предложил разрешить Деглетам возвращение в Линн. По этому обвинению были повешены или обезглавлены некоторые друзья нашей семьи. Лорд-правитель угрюмо помолчал, как будто чувствовал боль за смерть давно казненных. Немного погодя он оторвался от своих раздумий и сказал: -- Парили и Лоран вернулись в Линн во главе армии 60 лет назад. Они были решительными и жестокими правителями. Они отказались хоть в чем-то полагаться на толпу, истерически приветствующую их возвращение. В атмосфере убийств и казней они удерживали свою власть безжалостным контролем. Парили был замечательным полководцем, Лоран -- выдающимся администратором; естественно, именно он вызывал наибольший гнев врагов семейства. Как сын Лорана, я много раз наблюдал его методы. Они были жестоки, но необходимы, но все же не удивительно, что, несмотря на все предосторожности, он был убит. Дядя братьев удержал власть до возвращения с Венеры Парили с несколькими легионами. Парили быстро восстановил положение нашей семьи, став лордом-правителем. Одним из первых его действий была встреча со мной. Мне было тогда 17 лет, и я был единственным прямым наследником Деглетов. То, что сказал Парили, встревожило меня. Он предвидел свою смерть, так как сильно болел, а это означало, что я буду еще очень молод, когда наступит кризис. И вот в 17 лет я стал лордом-правителем со всей полнотой власти. Мне было 22, когда он умер, и через несколько месяцев началось ожидавшееся воостание. Из-за дезертирства части армии оно оказалось даже опаснее, чем мы думали. Потребовалось 8 лет гражданской войны, чтобы выйти из тупика. Усталый стареющий правитель помолчал, потом сказал: -- Если возможно, нужно предотвратить такую катастрофу, когда придет мое время. Поэтому необходимо использовать всех членов семьи. Даже Клэйн должен сыграть большую роль. Неллиан, который терпеливо ждал, когда же правитель скажет о цели вызова, спросил: -- Что же вы ему предназначили? Лорд-правитель колебался, потом глубоко вздохнул и резко сказал: -- Мы не можем ждать, пока храмовые ученые завершат его образование. Со смерти Джоквина присутствие Клэйна не вызывает энтузиазма -- это следы старых восстаний и интриг. Спроси Клэйна, готов ли он немедленно надеть мантию главного ученого и тем самым стать членом внутренней храмовой иерархии. -- В 16 лет! -- выдохнул Неллиан. И это все, что он мог сказать. В сущности он не видел ничего плохого в предложении сделать 16-летнего юношу одним из руководителей храмов. Представление о правах семьи Линн укоренилось в нем не менее прочно, чем в лорде-правителе. Но как старый сторонник храмов, он чувствовал беспокойство от явного стремления использовать Клэйна для подчинения храмов семье Линнов. Он с тревогой подумал: "Если я правильно учил мальчика, он не будет полностью на стороне семьи, а будет самостоятельно использовать свое положение в храме." Тем не менее это была лишь возможность. Клэйн по-своему высокомерен. Вслух Неллиан наконец сказал: -- Ваше превосходительство, интеллектуально мальчик готов. Эмоционально... -- и он покачал головой. Лорд-правитель, присевший ненадолго, вскочил и остановился прямо перед учителем, глядя на него сверху вниз. Он сказал обдуманным тоном: -- Клянусь атомными богами, он должен пройти и через это. И передай ему, что я не позволю оставлять единственной любовницей эту девушку Селк. Нельзя допускать, чтобы он оставался влюблен в одну женщину. Это не значит, что он должен отослать ее, просто должны быть и другие. Передай ему, что когда через 10 дней он войдет в храм Джоквина, то войдет как главный ученый, и я хочу, чтобы он действовал соответственно. Он отвернулся, показывая, что решение окончательное. Потом снова повернулся к учителю и добавил: -- Напоминаю тебе об опасности убийства. Посоветуй ему держаться в стороне от Лидии. Все. Можешь идти. И он вышел из комнаты. Через три месяца Неллиан вторично был приглашен в Капитолийский дворец; на этот раз лорд-правитель казался меньше напряженным. -- Я кое-что слышал о мальчике, -- сказал он. -- Но предпочитаю прямую информацию. Что это за лечебные методы, которыми он пользуется в своем главном храме? Учитель нахмурился. -- Весьма предосудительная практика, -- холодно сказал он. -- Однако лорд Клэйн заверил меня, что у него чисто экспериментальные цели, поэтому я остаюсь наблюдателем. Лорд-правитель, расхаживающий по комнате, остановился и взглянул на старого ученого, чьи кустистые брови были неодобрительно сжаты. Он вспомнил, что Неллиан в прошлом республиканец и сохранил республиканские взгляды. Поскольку приверженцы республики связали себя с пагубной практикой массового внушения, их неодобрение чего-либо было совершенно неприемлемо для лорда-правителя. Особенно верно это было в делах, связанных непосредственно с храмами. Он уже хотел так и сказать, но потом передумал и спокойно спросил: -- Что же случилось и что ты не одобряешь? Неллиан тепло ответил: -- Ваш внук давно интересовался храмовыми ритуалами и их воздействием на множество людей. В качестве эксперимента он поместил в храме Джоквина, который он, как вы знаете, теперь возглавляет, причудливо выглядевшую машину, которую извлек из древних раскопок. На машине множество циферблатов и движущихся частей, и она вызывает суеверный страх. К моему удивлению, ваш внук заявил, что он будет лечить больных и раненых, но предварительно их должна зарегистрировать эта машина. Это значило просто, что больной должен был сидеть и смотреть на циферблаты, очевидно, настраиваясь на их целительную радиацию. Я сам слышал, как лорд Клэйн говорил одному больному, что с этого момента все его ощущения будут исходить из машины и что он будет днем и ночью ощущать ее целительную силу. Старый ученый помолчал. -- Ваше превосходительство, мне больно видеть, как ваш внук использует почтение людей к храмам. Меня беспокоит такой цинизм. Лорд-правитель отбросил его критическое замечание. -- И каков же результат? -- спросил он. -- Я не верю услышанным рассказам, слишком уж они благоприятны. Лечит ли машина больных и раненых? -- Конечно, нет. -- Неллиан говорил нетерпеливо. -- Но, ваше превосходительство, вы не поняли. Использование преклонения перед храмами для таких мирных целей явно... -- он запнулся в поисках слова... -- кощунственно. Медрон Линн с любопытством взглянул на него. -- Вы говорите, что Клэйн использует храмовые ритуалы внушения. А как, по вашему мнению, их можно использовать? Неллиан был тверд. -- Только в духовных целях. Чтобы привести мирских мужчин и женщин к большему почитанию богов. Поскольку люди поддаются внушению, для этого должна быть основательная причина, близко связанная с богоданной жизнью. Использовать это в целях лечения... -- Он содрогнулся, покачал головой и сказл решительно: -- После нового года я не хочу иметь ничего общего с этим экспериментом. Линн Линнский прогуливался у окна, пытаясь скрыть улыбку. Вот он остановился и спросил: -- Сам ли Клэйн исполняет ритуалы? Кажется, это слишком трудная задача для одного человека. Учитель, неожиданно повеселев, покачал головой. -- Вначале он так и делал, но вы, наверно, знаете, что он давно стал чем-то вроде покровителя мутантов. Самых разумных из них он обучил ритуалам, связанным с машиной. Теперь они работают с машиной долгие часы, а ваш внук посещает храм лишь раз в неделю. Что хорошо в этой истории, так это изменившееся отношение к мутантам. Потребуется немало времени, чтобы изменения проникли и в низшие классы, поскольку Линн полон циников. Но наблюдается постоянное движение к терпимости, правда, пока еще очень медленное. Но должен существовать и другой способ изменить отношение к мутантам. -- Что вы предлагаете? -- мягко спросил лорд-правитель. -- У меня в данный момент ничего нет, -- испытующе ответил Неллиан, -- но я не сомневаюсь, что может быть найден метод, который не будет связан с таким святотатственным использованием внушения. Правитель задумчиво кивнул и сказал серьезным тоном: -- Я глубоко уважаю вас, Неллиан, как вы знаете. Но меня очень беспокоит проблема мутантов. Я хочу, чтобы вы с терпимостью отнеслись к деятельности моего внука, а тем временем подумали бы о другом методе ... принятия мутантов населением... Не будем волноваться об отношении высших классов. -- Он ровно закончил: -- Как только разработаете альтернативный метод, приходите ко мне, и, если он окажется практичным, я полностью поддержу вас. Неллиан угрюмо кивнул. -- Очень хорошо, ваше превосходительство. Я не хочу казаться негибким. Всем известна моя терпимость, но это слишком для принципиального человека. Я разработаю такой метод и должным образом представлю его вам. Желаю вам всего наилучшего, сэр. Медрон Линн окликнул его: -- Скажите Клэйну, чтобы он не попадался на глаза моей жене. Учитель остановился в дверях, повернулся и серьезно ответил: -- Хорошо, ваше превосходительство. Лорд-правитель сухо сказал: -- Что же касается лечащей машины, единственное мое сожаление, что я не легко поддаюсь внушению. Немного упрощенности сейчас мне бы не помешало. Неллиан сказал: -- Почему бы вам не посетить храмы обычным порядком, сэр? Я уверен, боги дают успокоение даже благороднейшим умам. -- В этом мы с вами не согласимся, -- последовал сардонический ответ. -- Хорошо известно, что атомные боги интересуются только невежественными, простыми, верящими -- и, конечно, своими верными слугами храмовыми учеными. До свидания. Он повернулся и быстро вышел из комнаты. Глава 11 Однажды, идя по улице Линна в сопровождении марсианской рабыни Селк -- охранник незаметно шел в 50 футах сзади, -- Клэйн увидел молодого художника за работой. Клэйн остановился. Художник улыбнулся зрителям и продолжал наносить быстрые искусные мазки на полотно. Картина представляла веселый водоворот красок, создающий впечатление городской улицы. Клэйн, чье художественное образование было исключительно религиозным, удивился. "Сколько?" -- спросил он. -- 500 сестерций. Мутант заплатил половину и сказал: -- Когда картина будет окончена, принеси мне ее домой. Он написал на карточке свое имя и адрес и протянул художнику. У того поднялись брови при виде подписи, но он ничего не сказал. На следующий день он пришел в городской дом Клэйна в сопровождении темноволосой подвижной девушки и приземистого встрепанного молодого человека. Все они были очень приветливы, увлечены живописью и готовы обсуждать, в какую раму нужно поместить картину. Клэйн, повинуясь неожиданному порыву, пригласил их остаться на обед. В ожидании обеда он следил за девушкой. Она непрерывно двигалась, разнося выбранные в баре напитки и смешивая себе другие. От услуг рабов она оказалась. -- Я не верю в рабство, -- холодно сказала она в присутствии троих рабов. -- Считаю это отвратительным варварским обычаем. Клэйн ничего на это не ответил. Он был знаком с доводами противников рабства, но знал, насколько политически опасна эта тема. Поэтому он продолжал наблюдать за гостьей и заметил, что она внимательно осматривает дорогие занавеси и мебель. Приподняв конец бесценного ковра и ощупывая его, она почувствовала на себе его взгляд. Подойдя к нему, сказала: -- Я хочу спросить. Все равно это будет оставаться барьером между нами? Вы мутант Линн? Его охватил озноб. Но ее манеры были так привлекательны, что оцепенение длилось недолго. Он склонил голову и впервые в жизни вслух рассказал о своей беде:"Атомные боги отметили меня узкой грудной клеткой, перекрученными руками и покатыми плечами." -- Вас это беспокоит? -- спросила она. -- Меня нет. Прежде чем Клэйн смог ответить, объявили, что обед подан. Поскольку он обслуживался рабами, Клэйн следил за реакцией девушки. Но если она и поняла парадокс, то ничем не проявила этого. Очевидно, высказав свое мнение, она не стала требовать невозможного. Во время обеда выяснилось, что непричесанный молодой человек композитор. -- Если хотите, -- сказал он, -- я сочиню музыку по этому случаю и посвящу ее вам. Клэйн заинтересовался. -- Какие инструменты будут преобладать в вашем сочинении?" -- Струнные. -- Сочините, -- сказал Клэйн. -- Я буду счастлив заплатить за это и велю, чтобы струнный оркестр сыграл для нас. -- Заплатить! -- сказал молодой человек. Казалось, он рассердился. Девушка быстро сказала: -- О, мы можем сами собрать оркестр, но будет прекрасно, если вы заплатите Медде. Он ничего не смыслит в деньгах. Его родители торговцы, и с тех пор как отец отрекся от него, за то что Медда стал музыкантом, он говорит, что деньги ничего не значат. Медда нахмурился и повернулся к Клэйну. -- Ваше превосходительство, -- сказал он, -- у этой девушки прекрасный голос и великолепная фигура. Она прекрасно играет на всех струнных инструментах. Но она так и не научилась не вмешиваться в чужие дела. Девушка не обратила на это внимание. Она обратилась к Клэйну: -- Сколько вы заплатите за десятиминутное сочинение, приятное и мелодичное? Клэйн улыбнулся. -- 500 сестерций? Девушка захлопала в ладоши. -- Договорились, -- сказала она. -- Медда, у тебя на месяц есть еда. Медда что-то пробормотал, но не выглядел недовольным. Вскоре он согласился через неделю представить композицию. Позже, когда они уходили, девушка чуть задержалась и сказала Клэйну: -- Я слышала, вы ведете очень ученый образ жизни и окружены стариками и рабами. Почему бы вам не встречаться чаще с молодыми художниками? Вы узнаете, что люди создают красоту и сегодня. Клэйн уже подумал об этом. Он не сделал ошибки, отказываясь от своего прошлого, но вечер был для него приятным сюрпризом. Прежде чем он смог ответить, девушка снова заговорила, на этот раз негромко. -- В городе немало талантливых художников и очень талантливых и привлекательных девушек, включая меня. -- Она улыбнулась и отступила на шаг, чтобы он смог взглянуть на нее. Она была настолько новым типом личности и настолько привлекательна физически, что Клэйн был потрясен. Он наконец с усилием ответил: -- Очень привлекательны. Она с удовольствием улыбнулась и сказала: -- Я уверена, что девушки с радостью включат вас в нашу группу. Но у нас есть правило, ваше превосходительство, и мы ни для кого его не нарушаем. Пока вы дружите с нами, у вас не должно быть рабынь. До свидания. Она повернулась и легко вышла из комнаты к ожидавшим ее товарищам. Клэйн, оставшись один, думал о своих посетителях. Он догадался, что встретился с представителями безденежной артистической колонии, и предположил, что человек, платящий по 500 сестерций, будет с радостью принят в их ряды. Может ли он позволить себе это? Теоретически, как главный ученый, предполагается, что он живет в аскетическом воздержании. Но как мутант Линн, чья главная задача-приобрести контроль над собственным поведением, он вполне может стать покровителем искусств. И он улыбнулся несовместимости понятий. Клэйн тщательно и осторожно избегал встреч с Лидией. Когда она находилась в Линне, Клэйн целые месяцы проводил в своих имениях, чтобы не рисковать встречей с женой лорда- правителя. Только когда она уезжала в один из отдаленных дворцов, он возвращался в свой городской дом. Сохраняя такую дистанцию, он беспристрастно оценивал опасность для себя. Он знал, чего от нее ожидать, и действовал соответственно. Он продолжал учиться. Ресурсы храмов и библиотеки Джоквина истощились. Знаменитые ученые, которых одного за другим приглашали к нему, один за другим отдавали свои мысли и знания. Среди многих других интересных сведений он узнал, что величайшим хранилищем знаний в империи является библиотека его деда в Капитолийском дворце. Здесь, сказали ему, хранится много недоступных древних книг, которые агенты Деглетов и Линнов собирали сотни лет по всей Солнечной системе. Некоторые из этих книг никогда не были прочитаны за последние поколения. Происходило это потому, что лорд-правитель сохранял их для себя, надеясь когда-нибудь пополнить свое образование. Но, как и следовало ожидать у такого занятого человека, это время никак не наступало. Клэйн подождал, пока леди Лидия выехала из города на отдых. Потом вернулся в Линн и попросил разрешения лорда- правителя на чтение редких книг. Великий человек, который давно перестал интересоваться книгами, дал разрешение, и Клэйн в сопровождении трех секретарей-рабов (двух мужчин и одной женщины) ежедневно в течение нескольких недель приходил в дворцовую библиотеку и читал о прошлом. Книги были написаны после золотого века, но прежде чем многие подробности забылись или были объявлены бессмысленным вымыслом. Книги добавили немногое к тому, что он уже знал, но их авторы передавали слухи, которые от отца к сыну прошли через много поколений от самых туманных дней. Они указывали направление. Они прибавили ему уверенности, что он на правильном пути и впереди еще более ценные открытия. Однажды он увлеченно читал, когда краем глаза замерил входящую в библиотеку свою неродную бабушку. Он не знал, что она в городе. Для леди Лидии встреча была такой же неожиданностью, как и для Клэйна. Она почти забыла о его существовании, а вернулась в Линн, потому что получила сообщение о болезни лорда-правителя. Получив сообщение, она поняла, что больше нельзя тратить время. Нужно добиться возвращения Тьюса из изгнания. Она увидела Клэйна в благоприятных для его внешности условиях. Он был скромно одет в одежду храмового ученого. Этот костюм очень хорошо скрывал его физические недостатки. Складки костюма искусно скрывали изуродованные руки. Ладони казались продолжением нормального тела здорового юноши. Плащ был перевязан у шеи узкой красивой лентой, скрывая шею и грудь. Над воротником возвышалась прекрасная юная голова лорда Клэйна. Такая голова заставляла любую женщину взглянуть вторично, красивая, благородная, с изумительно чистой кожей. Лидия, никогда не видевшая внука своего мужа, разве что на расстоянии -- Клэйн заботился об этом, почувствовала страх в сердце. "Клянусь Ураном! -- подумала она. -- Еще один великий человек. Как будто мне мало забот вытягивать Тьюса из изгнания." Казалось маловероятным, чтобы следовало позаботиться о гибели мутанта. Но если она хочет, чтобы Тьюс унаследовал империю, нужно присматривать за всеми прямыми наследниками. И вот она добавила этого нового родственника к списку наиболее опасных родных больного лорда-правителя. Она видела, что Клэйн смотрит на нее. Лицо его изменилось, застыло, утратило свою привлекательность, и она вспомнила то, что слышала о нем. Его легко вывести из себя эмоционально. Эта перспектива заинтересовала ее. Она с тонкой улыбкой пошла к нему. Он дважды попытался уйти. И не смог. Вся краска сбежала с его щек, лицо еще больше исказилось, исчезли последние следы красоты. Губы шевельнулись, но только нечленораздельные звуки донеслись до нее. Лидия заметила, что стоявшая рядом юная рабыня почти так же возбуждена, как и ее хозяин. Девушка умоляюще смотрела на Лидию и наконец сказала: -- Можно мне говорить, ваше превосходительство? Это шокировало Лидию. Рабы говорят, только когда к ним обращаются. Это не просто порядок, устанавливаемый отдельными владельцами, -- это закон государства, и всякий, кто сообщит о таком проступке, получит половину штрафа, налагаемого на владельца. Леди Лидию поразило, что именно она стала предметом такого унижения. Она была настолько ошеломлена, что девушка успела выговорить: -- Вы должны простить его. У него бывают приступы нервного паралича, когда он не может ни двигаться, ни говорить. Неожиданное появление его благородной бабушки... И тут к Лидии вернулась речь. Она выпалила: -- Плохо, что у рабов нет подобного паралича. Как ты смеешь обращаться ко мне? Но тут же спохватилась. Не так часто позволяла она выходить из себя. Девушка отшатнулась, как будто ее ударили. Лидия теперь с любопытством смотрела на нее. Может быть только одно объяснение, почему рабыня так смело говорит в присутствии хозяина. Должно быть, это его любимая наложница. Странно только, что сама рабыня как будто довольна их отношениями, иначе она бы не беспокоилась так о нем. "Похоже, этот мой родственник-мутант может быть привлекателен, несмотря на свое уродство. И привлекателен не только для рабыни, побуждаемой обстоятельствами." В этом скрывались какие-то возможности. -- Как тебя зовут? -- спросила она. -- Селк, -- хрипло ответила молодая женщина. -- Я, марсианка. Марсианская война дала несколько тысяч юношей и девушек для рабских школ. В голове Лидии сложился план. Девушку нужно убить и тем самым вселить в мутанта страх. Этот страх удержит его, пока ей не удастся вернуть Тьюса из изгнания. В конце концов мутант не так уж важен. Невозможно презренному мутанту стать лордом- правителем. Но все же его нужно убрать, так как партия Линнов сможет как-нибудь использовать его в борьбе против Тьюса и ее самой. Она снова взглянула на Клэйна. Тот сидел неподвижно, с остекленевшими глазами, с бесцветным и неестественным лицом. Лидия не пыталась скрыть свое презрение, когда, шурша оборками, повернулась и вышла в сопровождении свиты и личных рабов. Рабов иногда делали убийцами. Выгода их использования заключалась в том, что рабы не могли быть свидетелями в суде ни за, ни против обвиняемого. Но Лидия давно обнаружила, что рабам не хватает решительности в преодолении препятствий. При малейшей опасности рабы отступали, а вернувшись, сочиняли фантастические истории о вставших перед ними преградах. Лидия использовала бывших рыцарей и сыновей рыцарей, чьи семьи из-за безденежья были лишены звания. Такие люди отчаянно нуждались в деньгах, и когда их постигала неудача, то для этого всегда были достаточные основания. Лидия боялась незнания подробностей. Более 30 из 60 лет жизни мозг ее служил ненасытной губкой, впитывавшей подробности и подробности подробностей. Поэтому необычный интерес для нее представлял случай, когда два рыцаря, нанятые для убийства любовницы внука ее мужа Селк, доложили, что они не сумели найти девушку. -- В доме лорда Клэйна такой нет. Ее информатор, стройный юноша, по имени Меерл, говорил с той смесью храбрости и почтительности, с какой наемные убийцы говорили со своими высокопоставленными нанимателями. -- Леди, -- продолжил он с поклоном и улыбкой, -- я думаю, вас перехитрили. -- Думать буду я, -- резко ответила Лидия. -- А ты лишь нож с приданной к ней крепкой рукой. И больше ничего. -- И хороший мозг, чтобы направлять руку, -- сказал Меерл. Лидия почти не слышала. Ответ ее был автоматическим. Потому что ... может ли это быть? Возможно ли, чтобы Клэйн догадался, что она хочет делать? Ее удивила решительность и быстрота действий, предпринятых на основе одного подозрения. Мир полон людей, которые ничего не делают по поводу своих подозрений. Если Клэйн сознательно обманул ее, значит, он гораздо опаснее, чем она думала. Следующий шаг придется спланировать более тщательно. Она вспомнила, что двое убийц все еще стоят перед ней. Взглянула на них. -- Ну, чего вы ждете? Вы знаете, что за неудачу не простят. -- Великодушная леди, -- сказал Меерл, -- неудача не наша, а ваша. Лидия колебалась, пораженная правдивостью и прямотой ответа. Некоторые убийцы вызывали у нее уважение. -- 50 процентов, -- сказала она. И бросила им кошелек. Он был искусно пойман. Мужчины быстро поклонились, сверкнули зубами, звякнули металлом. Повернулись и исчезли за темным занавесом, скрывавшим вход. Лидия погрузилась в мысли, но ненадолго. Послышался стук в другую дверь, вошла одна из ее фрейлин с запечатанным письмом в руке. -- Письмо пришло, мадам, когда вы были заняты. Лидия слегка подняла брови, увидев, что письмо от Клэйна. Поджав губы, она прочла: Моей благородной бабушке. Благородная леди. Приношу искренние извинения за оскорбление и расстройство, причиненные вам вчера в библиотеке. Могу лишь винить свою болезнь, хорошо известную в семье. Когда меня постигает приступ, я не могу себя контролировать. Приношу также свои извинения за действия рабыни, заговорившей с вами. Первым моим намерением было прислать ее вам для наказания, но мне пришло в голову, что вы чрезвычайно заняты. Соответственно, я продал рабыню в сельскую местность, где ее, несомненно, отучат от наглости. Еще раз приношу извинения и остаюсь Вашим послушным внуком Клэйном. Лидия неохотно призналась, что восхищается этим письмом. Теперь она никогда так и не узнает, на самом ли деле ее перехитрили. "Возможно, -- сухо подумала она, -- с определенными затратами я сумею установить, действительно ли он продал ее или просто отослал в имение, пока я не забуду, как она выглядит. Могу ли я это сделать?" Она задумалась. Придется послать на расследование кого-то видевшего девушку. Кого? Она подняла голову. -- Далат. Женщина, принесшая письма , присела. -- Да? -- На кого похожа вчерашняя рабыня в библиотеке? Далат была обескуражена. -- Н... ну ... я не помню, ваше превосходительство, Кажется, блондинка. -- Блондинка! Ну, ты тупоумная! У девушки были прекрасные золотые локоны, а ты не заметила! Далат пришла в себя. -- Я не привыкла запоминать рабов, -- сказала она. -- Убирайся отсюда! -- Но Лидия произнесла это спокойно, без эмоций. Она признала свое поражение. В конце концов главная задача -- возвращение Тьюса в Линн. Лорд Клэйн, единственный мутант в семье лорда-правителя, может подождать. Тем не менее досада от поражения осталась. Глава 12 В течение года лорд-правитель превратился в больного старика. К 81 году он почти ослеп на левый глаз, и лишь голос его оставался сильным. У него был громовой баритон, который вселял ужас в сердца преступников, когда он занимал свое судейское кресло -- обязанность, которую он благодаря сидячему образу жизни исполнял все чаще и чаще, по мере того как мелькали месяцы. Но делами он тоже продолжал заниматься. Иногда, приняв решение, хотя в совете продолжался спор, он позволял себе задуматься о будущем своей семьи. -- Я должен сам увидеть молодых людей и оценить, кто из них может стать со временем лордом-правителем, -- решил он однажды. Совершенно сознательно он включил в число тех, кого собирался посетить, и мутанта. В этот вечер он совершил ошибку, слишком долго просидев на балконе без одеяла. Он простудился и весь последующий месяц провел в постели. Беспомощно лежа на спине, остро сознавая слабость своего тела, ясно понимая, что жить ему оставалось немного, лорд-правитель окончательно понял, что не может больше откладвать выбор наследника. И хоть он не любил Тьюса, он начал прислушиваться к словам жены, вначале неохотно, затем с большим согласием. -- Вспомни свою мечту об объединенной империи, -- говорила она ему снова и снова. -- Ты не должен в последнюю минуту давать волю чувствам. Лорды Джеррин и Дрейд еще слишком молоды. Джеррин, конечно, самый выдающийся молодой человек в своем поколении. Он будущий лорд-правитель и так и должен быть назван в твоем завещании. Но еще нет. Нельзя вручить Солнечную систему 24-летнему юноше. Лорд-правитель беспокойно зашевелился. Он заметил, что она ни одним словом не упомянула о причине изгнания Тьюса. И не позволила ни малейшего намека на тот эмоциональный факт, что Тьюс ее сын. -- Конечно, продолжала Лидия, есть еще дяди юношей с материнской стороны, оба способные администраторы, но им не хватает воли. Она помолчала. -- И есть еще твои дочери и зятья и их дети. -- Забудь о них. -- Лорд-правитель слабо махнул рукой. Второе колено родства его не интересовало. -- Но ты забыла Клэйна. -- Мутант?! -- удивленно воскликнула Лидия. -- Ты серьезно? Лорд-правитель молчал. Пришлось неохотно согласиться. Но он знал, почему сделал это предположение. Отсрочка. Он понял, что его упорно толкают к признанию наследником толстого сына Лидии от первого брака. -- Если ты станешь рассматривать только своих кровных родственников, -- настаивала Лидия, -- это будет лишь наследование, обычное для наших подчиненных монархов и варваров Венеры и Марса. Политически это бессмысленно. Но если ты примешь во внимание интересы группы, то твои действия будут свидельствовать об истинном патриотизме. Нет другого способа убедить мир, что у тебя в сердце лишь интересы империи. Но старый пройдоха, хоть его дух и разум ослабили болезни и возраст, был не так прост. Он знал, что о нем говорят за спиной, будто Лидия делает из него что хочет, как из замазки. Подобное мнение его не очень волновало. Больше 50 лет слушал он непрестанную пропаганду врагов и сплетни друзей и выработал к ним иммунитет. В конце концов решающим фактором оказалось отчаянное осознание, что у него нет выбора. Неожиданным фактором послужило посещение больного младшей из двух дочерей от первого брака. Она попросила разрешения на развод со своим мужем и позволения выйти замуж за изгнанного Тьюса. -- Я всегда любила Тьюса, -- заявила она , -- и теперь хочу присоединиться к нему в его изгнании. Перспектива открылась столь ослепительная, что старик был одурачен. Ему не пришло в голову, что Лидия целых два дня уговаривала осторожную Гудрун, что это ее единственный шанс стать первой леди Линна. -- В противном случае, -- сказала ей Лидия, -- ты будешь всего одной из родственниц, зависящей от каприза жены лорда-правителя. Линн Линнский не подозревал об этих закулисных переговорах. Его дочь выйдет замуж за лорда Тьюса! Эта возможность согревала его холодеющую кровь. Конечно, она слишком стара, чтобы иметь детей, но она будет служить Тьюсу, как служила ему Лидия, совершенным фоном, совершенным представителем его собственной политической группы. Его дочь! "Я должен узнать, что думает Клэйн, -- решил он. -- А тем временем пошлю за Тьюсом." Он не сказал этого вслух. Ни один из членов семьи, кроме него самого, не сознавал, какие огромные знания давно умерший храмовый ученый Джоквин завещал Клэйну. Лорд-правитель предпочел сохранить эту информацию при себе. Он знал привычку Лидии нанимать убийц, а Клэйн и так подвергался опасности из этого источника. Он рассматривал мутанта как неожиданную стабилизирующую силу во время хаоса, который может последовать за его смертью. Он написал письмо, приглашающее Тьюса вернуться в Линн, а неделю спустя, оправившись наконец от болезни, приказал отнести себя в резиденцию Клэйна в западном пригороде. Там он провел ночь, а вернувшись на следующий день, сместил два десятка ключевых начальников, которых Лидия умудрилась протащить во время его болезни: он тогда слишком уставал, чтобы вчитываться в бумаги, которые давали ему на подпись. Лидия ничего не сказала, но заметила последовательность событий. Посещение Клэйна, затем действия против ее людей. Она размышляла над этим несколько дней, а затем, накануне возвращения Тьюса, сама впервые отправилась в скромно выглядящий дом лорда Клэйна Линна, позаботившись, чтобы ее не ждали. По пути ей пришло в голову, что ситуация ее не устраивает. Десяток ее планов близок к осуществлению, а тут вмешивается совершенно неизвестный фактор -- лорд Клэйн. Думая об этом, она удивилась. Какую опасность для нее, спрашивала себя она снова и снова, может представлять мутант? В глубине души она сознавала: в этом что-то есть. Старик не стал бы беспокоиться из-за пустяка. Он либо спокоен спокойствием усталости, либо абсолютно нетерпелив. Молодые люди особенно легко выводили его из себя, и если Клэйн - исключение, для этого должна быть причина. С расстояния, жилище Клэйна выглядело небольшим. Вначале кусты, а затем сплошная стена деревьев окружали подножие холма. Крыша дома виднелась за соснами и другими вечнозелеными растениями. Когда ее носилки приблизились, Лидия решила, что дом трехэтажный, что значительно меньше дворцов других Линнов. Носильщики, тяжело дыша, поднимались мимо прекрасной рощи и наконец остановились у низкой массивной изгороди, не видной снизу. Лидия, всегда обращавшая внимание на защитные устройства, подняла голову. Она вышла из носилок, почувствовав прохладный ветерок вместо жара летнего дня. Воздух был полон запахом сосен и другой растительности. Лидия медленно прошла вдоль изгороди, отметив, что она искусно скрыта растительностью, так что с улицы снизу ее нельзя увидеть. Материал похож на тот, из которого сооружены храмы ученых, только здесь заметна свинцовая облицовка. Высота изгороди примерно 3 фута, а толщина -- три с половиной. Толстая, низкая и бессмысленная для обороны. "В молодости я могла бы через нее перепрыгнуть", -- подумала она. И, раздраженная, вернулась к носилкам: так и не смогла понять цели изгороди и в то же время не верила, что у нее нет цели. Еще более обескуражило ее открытие, что ворота представляли собой просто отверстие в стене, причем не было никакой охраны. Через минуту носильщики по тоннелю из разросшихся кустов пронесли ее мимо деревьев за ограду и вышли на открытую лужайку. И здесь начались настоящие сюрпризы. -- Стойте! -- сказала леди Лидия. Перед ней раскинулось нечто среднее между лугом и садом. Приблизительно 50 акров открывались с этой точки. Грациозный ручей пересекал луг по диагонали. Вдоль ручья выстроились десятки гостевых домиков, стройных сооружений, каждое под навесом деревьев. Справа от нее возвышался главный дом. В дальнем углу луга аккуратно в ряд стояли 5 космических кораблей. И повсюду виднелись люди. Мужчины и женщины, в одиночку и группами сидели, прогуливались, работали, читали, писали, чертили, рисовали. Лидия задумчиво подошла к художнику, который со своим мольбертом и палитрой сидел в десятке ярдов от нее. Она не привыкла к тому, что на нее не обращают внимания. Она резко спросила: -- Что это? -- и взмахом руки указала на луг. -- Что тут происходит? Молодой человек пожал плечами. Он задумчиво добавил несколько легких мазков и, все еще не глядя на нее, сказал: -- Здесь, мадам, сердце Линна. Здесь создается мысль и мнение империи и затем передается общественности. Здесь рождаются идеи и потом, распространяясь, становятся обычаями народов по всей Солнечной системе. Быть приглашенным сюда -- беспримерная честь, это означает, что ваша деятельность в искусстве или науке получает признание, какое только могут дать власть и деньги. Мадам, кем бы вы ни были, я приветствую вас в интеллектуальном центре мира. Вы не были бы здесь, если бы у вас не было бы непревзойденных достижений к какой-либо области. Но прошу вас не рассказывайте об этом до вечера. Тогда я буду счастлив выслушать вас. А сейчас, старая мудрая женщина, добрый вам день. Лидия задумчиво отошла. Она подавила желание приказать раздеть и выпороть наглеца. Ей неожиданно захотелось как можно дольше оставаться инкогнито, пока она исследует этот странный салон под открытым небом. Это была вселенная незнакомцев. Ни разу не встретила она знакомое лицо. Какими бы ни были их достижения, эти люди не принадлежали к знати империи. Патронов не было, лишь у одного мужчины она заметила на плаще герб рыцаря. Подойдя к нему, Лидия поняла по чуждому религиозному символу, что его рыцарство провинциального происхождения. Он стоял у фонтана, выпускавшего струю воды и дыма. Прекрасное зрелище -- дым, поднимающийся тонким, подобным ручью облаком. Когда она остановилась у фонтана, прохладный ветерок на мгновение стих и она ощутила волну жара, напомнившую ей о парящем горячем нижнем городе. Лидия сосредоточилась на рыцаре и на своем желании получить информацию. -- Я здесь недавно, -- очаровательно сказала она. -- Давно ли действует этот центр? -- 5 лет, мадам. В конце концов нашему юному принцу всего 24 года. -- Принц? -- переспросила Лидия. Рыцарь, бородатый, краснолицый мужчина, извинился. -- Прошу прощения. В моей провинции это древнее слово означает предводителя высокого рода. В своих путешествиях в ямы, где живут атомные боги, а некогда существовали города, я обнаружил, что у этого слова легендарное происхождение. Так утверждают старые книги, найденные мной в развалинах старых зданий. Лидия, ошеломленная, спросила: -- Вы спускались в дома богов, где горит вечный огонь? Рыцарь засмеялся -- Некоторые из них совсем не вечные, как я установил. -- А вы не боялись? -- Мадам, -- пожал плечами рыцарь, -- мне 50 лет. К чему мне беспокоиться, если моя кровь будет чуть повреждена сиянием богов? Лидия колебалась, заинтересованная. Но позволила себе отвлечься от своей цели. -- "Принц", -- угрюмо повторила она. Применительно к Клэйну титул этот имел отзвук, который ей не понравился. Принц Клэйн. Странно подумать, что есть люди, считающие его своим руководителем. Что произошло со старыми предрассудками относительно мутантов? Она хотела снова заговорить, но тут впервые по-настоящему взглянула на фонтан. И отшатнулась, подавив крик. Вода кипела. От нее поднимался пар. Взгляд ее упал на горлышко, и Лидия поняла, что от фонтана поднимался не дым, а пар. Фонтан кипящей парящей воды. Вода шумела, булькала. Она никогда не видела столько кипящей воды из искусственного источника. Лидия вспомнила почерневшие котлы, в которых рабы грели воду для повседневных нужд. И почувствовала зависть. Какая роскошь -- фонтан кипящей воды! -- Как это получается? -- спросила она. -- Тут подземный горячий источник? -- Нет, мадам, вода поступает из ручья вот здесь, -- рыцарь указал. -- Она вытекает отсюда по трубам в дома для гостей. -- Ее нагревают углями? -- Нет, мадам. -- Рыцарь явно наслаждался. -- Под фонтаном есть углубление, вы можете заглянуть сами, если хотите. Лидия хотела. Она была очарована. Она понимала, что позволила себе отвлечься, но в данный момент это было не важно. Лидия сверкающими глазами следила за тем, как рыцарь открывает дверцу в цементе. Наклонившись, она заглянула туда. Потребовалось несколько секунд, чтобы приспособиться к тусклому внутреннему освещению. Она разглядела массивное основание горлышка, куда уходила труба, подающая воду. Лидия медленно распрямилась. Рыцарь закрыл дверцу. Когда он повернулся, она спросила: -- Но как это действует? Рыцарь пожал плечами. -- Некоторые утверждают, что марсианские водяные боги покровительствуют ему, с тех пор как они помогли его покойному отцу победить в войне с марсианами. Вы помните, воды канала вскипели и привели в ужас марсиан во время атаки. А другие говорят, что атомные боги помогают своему любимому мутанту. -- Ох! -- сказала Лидия. Такие разговоры она могла понять. Никогда в жизни она не беспокоилась из-за того, что подумают боги о ее действиях. И не собиралась беспокоиться сейчас. Выпрямившись, она величественно взглянула на рыцаря. -- Не будьте глупцом! -- сказала она. -- Человек, осмелившийся побывать в домах богов, должен иметь достаточно ума, чтобы не повторять старые бабские сказки. Тот раскрыл рот. Лидия повернулась прежде, чем он мог заговорить, и пошла к своим носилкам. -- К дому! -- приказала она рабам. Те понесли ее к входу в дом, и только тут она сообразила, что так и не выяснила секрет кипящей воды. Она захватила Клэйна врасплох. В своей пышной манере вошла в дом, и когда раб увидел ее и побежал в лабораторию доложить хозяину, было уже поздно. Она показалась в двери в то момент, когда Клэйн отвернулся от анатомируемого трупа. К ее крайнему разочарованию, он не оцепенел в эмоциональном спазме. Она ожидала этого и хотела без помех осмотреть лабораторию. Но Клэйн подошел к ней. -- Благородная бабушка, -- сказал он и наклонился,чтобы поцеловать ее руку. Двигался он с легкой грацией. -- Надеюсь, у вас найдется время и желание осмотреть мой дом и мою работу. И то и другое имеет интересные особенности. У него были такие свободные, человеческие манеры, что она была обескуражена. Не часто ей приходилось испытывать это ощущение. Она нетерпеливо отбросила слабость. Его слова подкрепили в ней желание, с которым она явилась. -- Да, -- сказала она, -- я буду счастлива увидеть твой дом. Уже несколько лет я собиралась навестить тебя, но все время была занята. -- Она вздохнула. -- Государственные обязанности очень утомительны. Прекрасное лицо смотрело на нее с сочуствием. Стройная рука указала на мертвое тело, над которым работали эти тонкие пальцы. Мягкий голос сообщил ей, что целью вскрытия было установление взаимного расположения органов, мышц и костей. -- Я вскрываю мертвых мутантов, -- сказал Клэйн, -- и сравниваю их с нормальными людьми. Лидия не вполне поняла его цель. Ведь каждый мутант отличается от других, в зависимости от того, как поразили его боги. Она так и сказала. Сверкающие голубые глаза мутанта смотрели на нее с почтением. -- Известно, -- сказал он, -- что мутанты редко живут более 30 лет. Естественно, -- продолжал он со слабой улыбкой, -- поскольку до этого момента мне осталось 6 лет, меня это беспокоит. Джоквин, мудрый старый ученый, к несчастью покойный ныне, считал, что смерть происходит в результате внутреннего напряжения из-за того обращения, которому подвергаются мутанты. Он полагал, что если это напряжение снять, как пытался делать со мной, мутант проживет нормальный срок и будет обладать нормальным интеллектом. Он считал, что мутант, если дать ему возможность, сможет реализовать нормальные для себя возможности. И возможности эти будут сверхчеловеческими. Клэйн улыбнулся. -- Пока я не заметил в себе ничего необыкновенного. Лидия вспомнила кипящий фонтан и похолодела. -- Этот старый дурак Джоквин! -- подумала она с яростью. -- Почему я не обратила внимание на то, что он делает? Он создал чуждый мозг в самом серде правящей группы империи. Тревога ее нарастала. "Смерть, -- думала она, -- через несколько часов после смерти старика. Нельзя рисковать, имея дело с таким созданием." И дальше ее интересовала только доступность для убийц различных комнат дома. Клэйн, казалось, понял ее настроение, потому что после короткого осмотра лаборатории, причем она прочти ничего не запомнила, он повел ее из комнаты в комнату. Ее внимание заострилось. Она заглядывала в двери, осматривала окна и с удовлетворением заметила, что полы повсюду покрыты коврами. Меерл сумеет напасть без шума. -- А твоя спальня? -- спросила она наконец. -- Мы идем туда, -- ответил Клэйн. -- Она рядом с лабораторией. Я хочу еще кое-что показать вам в лаборатории. Вначале я не был уверен, что покажу, но теперь, -- у него была ангельская улыбка, -- покажу. Коридор, ведущий в спальню, был настолько широк, что мог выполнять роль приемной. Стены от пола до потолка увешаны коврами. Странно. Лидия приподняла ковер и заглянула под него. Стена чуть теплая и сооружена из храмового камня. Лидия вопросительно взглянула на Клэйна. -- У меня в доме немало божьего металла. Естественно, я не хочу случайностей. Из лаборатории в спальню ведет другой коридор. Лидия заметила, что обе двери в спальню не имеют замков. Она напяженно думала об этом, идя вслед за Клэйном в лабораторию. Ей казалось, что он должен был принять меры для самозащиты. Убийца должен ударить раньше, чем Клэйн поднимет тревогу, чем быстрее, тем лучше. К сожалению, подумала она, это произойдет только после утверждения Тьюса наследником. Лидия вдруг заметила, что Клэйн остановился возле черного ящика. -- Джело Гриант, -- сказал Клэйн, -- привез мне это из своего путешествия в царство богов. Я войду в него, а вы пройдите вперед и загляните в темное стекло. Вам будет интересно. Лидия повиновалась, удивленная. На мгновение после исчезновения Клэйна стекло оставалось темным. Затем оно начало слабо светиться. Лидия отшатнулась от этого чуждого сияния, Затем, вспомнив, кто она, вернулась к стеклу. И закричала. Сквозь стекло виделся светящийся скелет. И тень бьющегося сердца, тень расширяющихся и сжимающихся легких. Она смотрела, окаменев. Скелет поднял руку, опустил. И ее парализованный мозг осенило. Она смотрела на внутренности живого человека. Клэйна. Неожиданно она заинтересовалась. Клэйн. Как шальные, глаза ее скользили по его костям. Она видела ребра вокруг сердца и легких. Она заглянула в область почек, но тут свет погас. Клэйн вышел из ящика. -- Ну, -- спросил он, довольный, -- что вы думаете о моем маленьком подарке от богов? Эта фраза удивила ее. Всю дорогу домой она о ней думала. Подарок от богов! В некотором смысле так и есть. Атомные боги послали своему мутанту способ заглянуть в себя, изучить свое тело. Какова их цель? У нее сложилось убеждение, что если боги действительно существуют и если, как кажется очевидным, они помогают Клэйну, тогда боги атомов снова, как и в легендарные времена, вмешиваются в человеческие дела. Тревожное ощущение имело только один обнадеживающий ритм. И этот ритм барабаном стучал в ней. Убить! И быстро. Быстро. Но проходили дни. Требования политической стабильности отнимали все ее внимание. Тем не менее среди множества забот она не забывала о Клэйне. Курьер лорда-правителя, привезший Тьюсу приглашение вернуться в Линн, передал ему также письмо от матери. Написанное, казалось, в страшной спешке, оно объясняло, как было получено разрешение. Цена поразила Тьюса. "Как, -- думал он, -- жениться на Гудрун!" Потребовался целый час, чтобы он смог успокоиться и обдумать предложение. В конце концов он решил, что его план слишком грандиозен, чтобы позволить ему потерпеть неудачу из-за отвращения к женщине, интерес которой к мужчинам определялся не их качеством, а количеством. Он не был привязан к другой женщине. Его жена семь лет назад, обнаружив, что изгнание из Линна может стать постоянным, быстро убедила отца развести их. Да, он свободен для брака. Возвращение Тьюса стало триумфом дипломатии его матери и великим мгновением для него самого. Корабль его опустился на площадь, и тут, под непрерывные приветственные крики, его встретили лорд-правитель и весь патронат. Последовавший парад открыли пять тысяч кавалеристов, за ними 10 тысяч пехотинцев, тысяча инженеров и десятки машин для бросания камней. Дальше следовали лорд-правитель, Лидия и Тьюс, триста патронов и шестьсот рыцарей империи. Завершал парад еще один 5-тысячный кавалерийский отряд. С рострума над зданием патроната лорд-правитель, чей львиный голос не ослабел с возрастом, приветствовал приемного сына. Все сплетни, распространявшиеся о причинах изгнания Тьюса, подтвердились. Он удалялся для рассуждений. Он устал от хитростей и интриг государственной деятельности. Возвращается он только после повторяющихся просьб своей матери и лорда- правителя. -- Как вы знаете, -- заключил лорд-правитель, -- семь лет назад я лишился наследника в момент высшего военного триумфа, какой испытывала когда-либо империя, -- завоевания Марса. Сегодня, когда я стою перед вами, больше не молодой, больше не способный нести полный вес военного и политического руководства, для меня необыкновенное облегчение заявить с уверенностью: я прошу вас верить этому скромнейшему и достойнешему члену моей семьи, сыну моей дорогой жены Лидии. Солдатам я скажу, что это не ослабление. Вспомните Кимбри, завоеванный, когда командующему было всего 25 лет. В особенности я обращаюсь к ветеранам Венеры, где подлые правители склонили дикие венерианские племена к восстанию. Вскоре Тьюс будет там с величайшей армией, какую видела империя после завоевания Марса. Я хочу сделать предсказание. Я предсказываю, что не пройдет и двух лет, как вожди венерианского восстания будут повешены на столбах, которые они сейчас используют для казни пленных. Я предсказываю, что их повесят по приказу лорда-правителя и главнокомандующего Тьюса, которого я назначаю своим наследником и преемником. И пусть его опасаются те, кто замыслил зло для империи. Вот человек, который поразит их и их планы. Ослепленный Тьюс, который до сих пор во всем следовал советам матери, вышел вперед, чтобы ответить на приветствия и сказать несколько слов. -- Немного, -- предупредила его мать. -- Будь уклончив. -- Но у лорда Тьюса были другие планы. Он тщательно продумал план будущих действий и хотел сделать заявление. -- Я уверен, -- сказал он толпе, -- вы согласитесь со мной, что титул лорда-правителя принадлежит исключительно первому и величайшему человеку Линна. Поэтому прошу, и пусть это будет обязательным титулом, чтобы ко мне обращались как к лорду-советнику. Я с радостью буду служить советником как лорду-правителю, так и патронату и в этой роли хочу быть известным народу великой Линнской империи. Спасибо за внимание, а теперь я советую устроить трехдневные игры и раздачу пищи по всему городу за мой счет. Идите и развлекайтесь, и пусть атомные боги пошлют вам удачу. В первые минуты после того, как он кончил, Лидия была поражена ужасом. Неужели Тьюс сошел с ума, отказываясь от титула лорда-правителя? Радостные крики толпы несколько успокоили ее, а потом, идя вместе с Тьюсом и старым правителем по аллее, ведущей с рострума к воротам дворца, она начала осознавать мудрость нового титула. Лорд-советник. Прекрасный щит против тех, кто пытается возбудить народ и внушить вражду к абсолютным правителям Линна. Ясно, что долгое изгнание обострило прежде туповатый мозг ее сына. Лорд-правитель, по мере того как проходили дни и становился все яснее новый характер Тьюса, начал испытывать сожаление. Определенные ограничения, наложенные на его приемного сына во время его пребывания на Аваях, оказались излишне суровыми и сослужили ему плохую службу. Не следовало давать жене Тьюса разрешение на развод. Нужно было, чтобы она последовала за ним. Ему казалось, что теперь остается только одно решение. Он ускорит брак Тьюса с Гудрун, затем отправит их в медовый месяц на Венеру, послав в качестве предосторожности с ними четверть миллиона солдат, так чтобы будущий лорд-правитель мог совместить любовь с войной. Решив главную проблему, лорд-правитель занялся вопросом о том, как уберечь других наследников от смерти, которую заботливая Лидия им, несомненно, готовит. Но очень скоро, вопреки предосторожностям своим и врачей, лорд-правитель заболел неизлечимо. Он долгие часы проводил в постели. Все уловки, включая ледяные ванны, его любимое лекарство, не смогли помочь ему. За несколько часов был извещен патронат, и руководителей государства пригласили к постели умирающего. Лорд-правитель несколько лет назад ввел закон, по которому правителю не разрешалось умирать в одиночестве. Это была предосторожность против отравления, которую в свое время он считал весьма разумной, но сейчас, когда он смотрел на толпу, вливающуюся в двери его спальни и слушал приглушенный гул голосов, она казалась гораздо менее разумной. Он подозвал Лидию. Та кивнула, услышав его просьбу закрыть дверь. Люди в спальне беспокойно переглядывались, когда она выпроваживала их, но спокойный голос лорда-правителя повторил приказание, и они вышли. Потребовалось около 10 минут, чтобы очистить комнату. Лорд-правитель лежал, печально глядя на жену. Ему предстояла неприятная процедура, а близость смерти не делала ее менее противной. Он начал без предисловий. -- В последние годы я не раз намекал тебе, что опасаюсь за здоровье своих родственников. Твоя реакция не оставляет мне сомнений, что в твоем сердце нет нежных чувств, присущих женщине. -- Что это? -- спроисла Лидия. Она знала, что последует. И спросила: -- Дорогой муж, не сошел ли ты с ума? Лорд-правитель спокойно возразил: -- Сейчас, Лидия, я не собираюсь пользоваться дипломатическим языком. Не вздумай осуществлять планы убийства моих родственников, как только я буду мертв. Язык этот оказался слишком силен для женщины. Краска неожиданно сбежала с ее щек, она стала бледна, как свинец -- Я убью твою родню! -- выдохнула она. Некогда серо-стальные, теперь водянистые глаза смотрели на нее безжалостно. -- Я обезопасил Джеррина и Дрейда. Они командуют сильными армиями, и в моем завещании тщательно обеспечено их будущее. Некоторые из администраторов защищены аналогично. Женщины не так счастливы. Я думаю, мои две дочери в безопасности. Старшая бездетна и лишена честолюбия, а Гудрун теперь жена Тьюса. Но я хочу, чтобы ты пообещала, что не будешь пытаться повредить ей и будешь воздерживаться от таких действий относительно троих ее детей от первого брака. Я хочу, чтобы то же относилось к детям моих трех двоюродных братьев. Наконец, я хочу такого же обещания относительно леди Тани, ее двоих дочерей и сына Клэйна. -- Клэйн! -- сказала Лидия. По мере того как он говорил, мозг ее продолжал работать. Он перескочил через невероятное оскорбление, миновал все имена и задержался только на одном. Она вновь произнесла это имя, громче. -- Клэйн! -- Глаза ее стали бездонными омутами. Она пристально смотрела на мужа. -- Если ты считаешь меня способной на такие преступления, почему ты думаешь, что я выполню обещание, данное мертвецу? Старик оживился. -- Потому, Лидия, -- сказал он, -- что ты не просто мать, защищающая ребенка. Ты руководитель, чья политическая прозорливость и ум сделали возможным создание огромной империи, которую теперь унаследует Тьюс. В глубине сердца ты честная женщина, если ты дашь мне обещание, я думаю, ты его сдержишь. Теперь она знала, что он только надеется. И к ней вернулось спокойствие. Блестящими глазами следила она за ним, сознавая, как непрочна власть умирающего, как бы отчаянно он ни пытался навязать свои желания преемникам. -- Хорошо, мой дорогой, -- успокоила она его. -- Я обещаю тебе. Ни одни из тех, кого ты упомянул, не будет убит. Лорд-правитель в отчаянии смотрел на нее. Он понял, что даже отдаленно не тронул ее. Внутренняя сущность этой женщины недоступна эмоциям. И он немедленно отказался от таких попыток. -- Лидия, -- сказал он, -- не рассерди Клэйна, пытаясь убить его. -- Не рассердить его? -- подхватила Лидия. Она говорила резко, потому что его слова оказались для нее неожиданностью. С изумлением смотрела она на мужа, как будто не могла поверить, что правильно его расслышала. Она медленно повторила слова, вслушиваясь в них, как бы пытаясь постигнуть их скрытое значение. -- Не рассердить его? -- Пойми, -- сказал лорд-правитель, -- что после моей смерти тебя ожидает еще 15-20 лет жизни, если ты сбережешь свою физическую энергию. Если ты проведешь эти годы, пытаясь править миром за Тьюсом, он быстро и легко отстранит тебя. Ты еще этого не понимаешь, и я советую тебе перестроиться. Ты должна искать власть в других людях. Джеррин не нуждается в тебе, а Дрейд нуждается только в Джеррине. Тьюс сможет и будет обходиться без тебя. Из всех великих остается Клэйн. Он сможет тебя использовать. Через него ты сможешь сохранить хотя бы часть власти. Взгляд ее не отрывался от его рта. Она слушала, как голос его становился все слабее, пока не затих окончательно. В наступившей тишине Лидия обдумывала его слова. Так ей казалось. Через своего умирающего деда говорил Клэйн. Это Клэйн хитро предположил, что она будет опасаться за свое собственное будущее. Клэйн, перехитривший ее с этой рабыней Селк, теперь отчаянно пытается предупредить ее действия. Глядя на умирающего, она в глубине души рассмеялась. Три месяца назад, распознав признаки окончательного распада в своем муже, она настояла на том, чтобы Тьюс был отозван с Венеры, а на его место назначен Джеррин. Ее умение рассчитывать теперь приносило плоды. Все получалось даже лучше, чем она надеялась. Пройдет не менее недели, прежде чем корабль Тьюса достигнет Линна. В течение этой недели вдова Лидия будет всемогуща. Возможно, ей все же придется отказаться от своих планов относительно других членов семьи. Но они по крайней мере нормальные люди. Клэйн, чужак, чудовище, нелюдь, должен быть уничтожен любой ценой. В ее распоряжении неделя и, если понадобится, целых три легиона и сотня космических кораблей. Перед такой силой не устоят и боги, создавшие его. Длинный напряженный разговор истощил последние силы лорда-правителя. За 10 минут до захода солнца огромные толпы, собравшиеся вокруг дворца, увидели, как открылись ворота. Вышла Лидия, опираясь на руки двух старейших патронов, в сопровождении толпы дворян. Через мгновение всем стало известно, что Линн Линнский умер. Глава 13 Лидия лениво проснулась наутро после смерти лорда- правителя. Она потянулась, обнажив прохладные, белоснежные простыни, и зевнула. Потом открыла глаза и взглянула на потолок. Яркий солнечный свет врывался через открытые окна. У постели стояла Далат. -- Вы прсили разбудить вас пораньше, благородная леди -- сказала она. В голосе Далат звучала такая почтительность, какой Лидия не замечала раньше. Она на мгновение задумалась над этим различием и поняла причину: "Линн мертв. На неделю она фактический правитель города и государства. Никто не посмеет возразить матери нового правителя ... гм ... лорда-советника Тьюса. Радостная, Лидия села в постели." -- Вернулся ли Меерл? -- Нет, благородная леди. Она нахмурилась. Ее убийца имел обыкновение, которое она вначале принимала неохотно, а потом, поняв его ценность, с великодушной улыбкой. Он имел доступ в ее спальню в любой час дня и ночи. И она удивилась, что, получив такое важное задание, он до сих пор не доложил об исполнении. Далат заговорила снова. -- Я думаю, мадам, что вам нужно сказать ему, что с его стороны неразумно оставлять свой адрес для посылок, которые должны быть переданы вам. Лидия выбралась из постели. Она взглянула удивленно и гневно. -- Грязный дурак, зачем он это сделал? Покажи посылку. Она с яростью сорвала упаковку и увидела урну, полную пепла. К основанию урны была прикреплена записка. Удивленная, она развернула ее и прочла: Дорогая мадам! Ваш убийца был слишком влажен. Атомные боги, будучи пробужденными, становятся яростными в присутствии влаги. Уран, от имени совета богов. Бах! Звук разбившейся о пол вазы вывел ее из оцепенения. Широко раскрытыми глазами смотрела она на горку пепла среди обломков керамики. Дрожащими пальцами подобрала записку. На этот раз ее привлекло не название, а подпись: Уран. Ее как будто окунули в холодную воду. С ужасом она смотрела на пепел, который был Меерлом, ее самым надежным убийцей. Она поняла, что переживает эту смерть острее, чем смерть мужа. Старик и так слишком зажился. И пока в нем теплилась жизнь, он обладал властью для перемен. Когда он перестал дышать, она впервые за многие годы вздохнула спокойно. Как будто с ее души сняли груз. А теперь груз вернулся. Она тяжело дышала. С яростью пнула пепел. Как мог Меерл потерпеть неудачу? Меерл, осторожный, искусный, Меерл, храбрый, отважный, дорогой! -- Далат! -- Да, леди? Сузив глаза и прикусив губу, Лидия обдумывала дальнейшие действия. Но недолго. -- Вызови полковника Малджана. Пусть явится немедленно. У нее неделя, чтобы убить человека. Пришла пора действовать в открытую. Лидия приказала отнести себя к подножию холма, на котором располагался дом лорда Клэйна. Она надела густую вуаль. Носильщиками ей служили рабы, с которыми она никогда раньше не появлялась в обществе. Она сидела в старых носилках одной из своих фрейлин. Глаза ее под искусной маскировкой возбужденно горели. Утро было необычайно жаркое. Порывы теплого воздуха доносились с холма, от дома Клэйна. Немного погодя Лидия увидела, что солдаты, пройдя вверх около ста ярдов, остановились. Остановка становилась все более долгой и удивительной. Лидия уже собиралась выйти из носилок, когда увидела спешащего к ней Малджана. Черноглазый, ястребиноносый офицер был весь в поту. -- Мадам, -- сказал он, -- мы не можем приблизиться к ограде. Она как будто в огне. -- Я не вижу никакого огня. -- Это невидимый огонь. Лидия удивилась, заметив, что полковник дрожит от страха. -- Здесь что-то сверхъестественное, -- сказал он. -- Мне это не нравится. Лидия вышла из носилок, охваченная ознобом предчувствия поражения. -- Ты дурак?-- яростно спросила она. -- Если не можешь преодолеть ограду, высади людей с космических кораблей. -- Я уже послал за ними, -- ответил он, -- но ... -- Но! -- произнесла Лидия как проклятие. -- Пойду сама взгляну на эту ограду. Она начала подниматься и остановилась там, где залегли солдаты. Жар стал нестерпим, от него захватывало дыхание. Ей казалось, что легкие ее полны огнем. В мгновение горло ее пересохло. Она спряталась за куст. Но это не помогло. Лидия видела обожженные, скрючившиеся листья. И отошла за небольшое возвышение на склоне холма. Она скорчилась тут, слишком пораженная, чтобы думать. К ней пробирался Малджан. Вот он подошел, тяжело дыша. Прошло несколько секунд, прежде чем он смог заговорить. Потом указал верх. -- Корабли, -- сказал он. Она следила, как они выползают из-за деревьев. Вот они пролетели над оградой и исчезли из вида за деревьями, окружавшими луг имения Клэйна. 5 кораблей пролетело и исчезло. Лидия почувствовала, как приободрились при их появлении солдаты. -- Пусть люди спустятся вниз, -- хрипло приказала она и сама отступила быстрее всех. Улица внизу по-прехнему была почти пустынна. Несколько человек задержались при виде необычных маневров солдат, но их разогнали караульные, оставленные на дороге. Операция должна считаться частным делом. Лидия ждала. Ни звука не доносилось из-за деревьев, где исчезли корабли. Как будто они упали в какую-то пропасть молчания. Прошло около получаса, затем неожиданно показался корабль. Лидия затаила дыхание, глядя, как он пролетел над деревьями и опустился на дорогу. Из него вышел человек в мундире. Малджан помахал ему и побежал навстречу. Последовал очень горячий разговор. Малджан повернулся и с видимой неохотой направился к Лидии. Он сказал негромко: -- Дом тоже покрыт непреодолимым горячим барьером. Но они разговаривали с лордом Клэйном. Он хочет поговорить с вами. Лидия выслушала это в глубокой задумчивости. Она начала понимать, что такое положение может тянуться целые дни. "Если бы только подобраться к нему поближе, -- безжалостно подумала она, -- под предлогом, что нужно обсудить его предложение ..." Казалось, все идет прекрасно. К тому времени, как корабль перенес ее через изгородь, жар от стен дома сменился вполне терпимым теплом. И, как ни невероятно, Клэйн согласился, что она может взять с собой в дом для охраны дюжину солдат. Когда она вошла, ее охватило странное чувство. Никого не видно, даже рабов, ничего не двигается. Она направилась к спальне, идя все более медленно. Ее охватило восхищение. Казалось невероятным, что были сделаны такие тщательные приготовления, включая эвакуацию рабов. И однако все так и есть. Ни разу за все время общения с ней он не допустил ошибки. -- Бабушка, дальше не подходите. Она застыла. И увидела, что находится в ярде от коридора, ведущего в его спальню. В дальнем конце коридора стоял Клэйн. Он казался одиноким и совершенно беззащитным. -- Если подойдете ближе, -- сказал он, -- смерть постигнет вас автоматически. Она не видела ничего необычного. Коридор был точно таким, каким она его помнила. Занавеси сняли со стен, обнажив храмовый камень. И все же она чувствовала слабую теплоту, неестественную и смертельную. С усилием отбросила она это чувство. Лидия уже хотела отдать приказ, но Клэйн заговорил первым. -- Бабушка, не поступайте опрометчиво. Подумайте, прежде чем бросить вызов силам атома. Разве случившееся сегодня не убедило вас? Вы, конечно, понимаете, что тому, кого любят боги, не могут повредить смертные. Женщина не отказалась от своей цели. -- Ты неправильно процитировал пословицу, -- сказала она. -- Тот, кого любят боги, умирает молодым. И все же она заколебалась. Ее поразило, что он продолжает стоять менее чем в 30 футах, безоружный, беззащитный, со слабой улыбкой на губах. Как многого он добился, подумала она, совершенно победил свою первую болезнь. И какое прекрасное лицо, спокойное, уверенное! Уверенное! Неужели за ним действительно боги? Может ли это быть? -- Предупреждаю вас, бабушка, не двигайтесь. Если хотите доказательств, что боги за меня, пошлите солдат. Но сами не двигайтесь! Она почувствовала слабость, ноги ее подгибались. Ее охватила уверенность, что он не обманывает. В то же время она понимала, что не может отступить. И все же придется. Она понимала, что в ее ужасной нерешительности безумие. Нужно смириться, отступить, признать поражение. Она раскрыла рот, чтобы отдать приказ, когда это произошло. Неизвестно, чем руководствовался солдат. Возможно, им овладело нетерпение. А может, он надеялся на продвижение. Во всяком случае с неожиданным криком: -- Я перережу ему глотку! -- он устремился вперед. Миновав Лидию, он пробежал всего несколько футов и начал распадаться. Он опадал как пустой мешок. И вот только мелкий пепел опускался на пол. Всего лишь одна волна пара. Страшно горячий ветер лишь чуть коснулся Лидии, которая сделала несколько шагов назад, но ударил по солдатам. Послышались сдавленные крики и вопли, сменившиеся звуками свалки. Хлопнула дверь, и они остались одни. Лидия выпрямилась, чувствуя, что из коридора по-прежнему доносится горячий воздух. Осторожно оставаясь на месте, она окликнула: -- Клэйн! Тот отозвался немедленно. -- Да, бабушка? Она колебалась, испытывая чувства сдающегося полководца. Наконец медленно сказала: -- Чего ты хочешь? -- Прекращения нападений на меня, полного политического сотрудничества. Но люди не должны как можно дольше подозревать об этом. -- Ох! Ей стало легче дышать. Она боялась, что он потребует публичного признания. -- А если я не соглашусь? -- спросила она наконец. -- Смерть! Сказано было спокойно. Но женщина и не подумала усомниться. Ей давалась возможность. Но оставался еще один нерешенный вопрос. Очень важный вопрос. -- Клэйн, ты стремишься к посту лорд-правителя? -- Нет! Ответ был слишком быстрым. Она почувствовала недоверие, убеждение, что он лжет. Но через мгновение она обрадовалась, что он отказался. Это в каком-то смысле его связывало. Мысли ее обратились ко всем возможностям ситуации, потом вернулись к трезвой необходимости настоящего. -- Хорошо,-- сказал она, чуть вздохнув. -- Я согласна. У себя во дворце она прежде всего вызвала убийц для проведения необходимой операции -- устранения свидетелей ее поражения. К полудню она получила новости. Первая заключалась в том, что корабль лорда Тьюса неожиданно прибыл раньше ожидания и сам Тьюс направляется во дворец. Вторая, более приятная, -- полковник Малджан найден мертвым в саду. И только тут Лидия поняла, что находится именно в том положении, которое покойный муж советовал занять ей для собственной безопасности и благополучия. Слезы и сознание великой потери наконец пришли к ней. На могиле лорда-правителя народ Линна отдал ему дань, какая никогда раньше не давалась человеку: М Е Д Р О Н Л И Н Н О Т Е Ц И М П Е Р И И Глава 14 В правительственных и военных кругах Линна и Венеры последовательность битв с венерианскими племенами на трех центральных островах называли соответствующим словом -- война! Но в пропагандистских целях при любой возможности использовали слово мятеж. Это была необходимая иллюзия. Враги сражались с яростью людей, отведавших вкус рабства. С помощью слова "мятеж" можно было хоть до некоторой степени поднять соответственно дух солдат. Люди, противостоящие ужасным опасностям болот, едва ли могли признать, что все беды вызваны предателями империи. Лорд Джеррин, исключительно честный человек, восхищавшийся храбрым противником, не делал попытку навязать лживое мнение. Он понимал, что линнцы -- угнетатели, и временами чувствовал себя по-настоящему больным из-за необходимости поддерживать это угнетение. Но он понимал также, что у него нет выбора. Венерианцы были второй по могуществу расой Солнечной системы, уступая только Линну. Эти два народа боролись друг с другом 350 лет, и перелом наступил лишь около 40 лет назад, когда армия Рахейнла высадилась на Уксте, главном острове Венеры. Юному военному гению было всего 18 лет во время битвы в Казунских болотах. Последовало быстрое завоевание еще двух островов, но затем ослепленные сторонники Линнов вызвали гражданскую войну, которая через восемь лет кончилась казнью Рахейнла лордом-правителем. Линн Линнский с холодной яростью продолжил захват четырех главных островных крепостей Венеры. На каждом острове он установил особое правительство, оживил старые языки, одновременно подавляя общий язык, -- тем самым заставляя жителей каждого острова считать себя отдельной нацией. Так продолжалось много лет, а потом неожиданно одновременным выступлением венерианцы захватили главные города 5 основных островов. И обнаружили, что лорд-правитель более предусмотрителен, чем они полагали. Военные крепости находились не в городах, как все были уверены и как докладывали шпионы заговорщиков. Центры линнской власти были размещены в большом количестве небольших крепостей, разбросанных в болотах. Эти крепости всегда казались слабыми форпостами. И ни один венерианец не догадался сосчитать их. Внушительные городские крепости, нападение на которые было тщательно подготовлено, оказались буквально пустой скорлупой. Когда венерианцы решили напасть на крепости в болотах, было уже поздно нападать врасплох. С Земли прибывали подкрепления. Планировавшийся быстрый удачный ход превратился в затяжную войну. И вскоре венерианцев охватило убеждение, что они не смогут победить. Месяц за месяцем стальные тиски, подкрепленные флотами космических кораблей, заметно сжимались вокруг сужающейся территории, контролируемой повстанцами. Не хватало продовольствия, ожидался очередной неурожайный год. Мужчины были угрюмы и раздражительны, женщины плакали, общая атмосфера страха передавалась детям. Ужас порождал жестокость. Пленных линнцев вешали на столбах, причем их ноги лишь на несколько дюймов не дотягивались до земли. Искаженные мертвые лица жертв смотрели на искаженные ненавистью лица убийц. Выжившие знали, что за каждую смерть будет заплачено. И увеличивали свою сумму долга. Ситуация была гораздо сложнее, чем казалась. 6 месяцев назад перспектива неизбежного триумфа для Джеррина обеспокоила лорда-советника Тьюса. Он размышлял над ситуацией, сознавая, как эмоции толпы могут изменяться под воздействием победы. Нельзя поставить под угрозу его собственные либеральные планы. Он продолжал лелеять их, хотя эти планы становились все более смутными. После долгих размышлений Тьюс вспомнил присланную больше года назад просьбу Джеррина о подкреплениях. Тогда Тьюс счел нецелесообразным ускорять конец венерианской войны. Теперь он передумал. Громогласно заявляя о своей заботе о Джеррине, он представил его просьбу патронату и добавил свои настоятельные рекомендации, чтобы не менее трех легионов были посланы на помощь "нашим доблестным армиям, противостоящим искусному и коварному врагу." Он мог бы добавить, что это именно он дает подкрепления и тем самым обеспечивает победу. Но не стал этого делать. Патронат не осмелился бы отказать ему в таком же триумфе, какой планировался для Джеррина. Тьюс обсудил готовящуюся ловушку с матерью, леди Лидией, которая, в соответствии со своим политическим соглашением с Клэйном, передала всю информацию мутанту. Лидия не считала, что предает сына. У нее не было такого намерения. Но она знала, что Тьюс сам собирается на Венеру, и сообщила об этом Клэйну. Его реакция удивила ее. На следующий день он попросил аудиенции у Тьюса. И тот, державшийся очень любезно с внуками покойного лорда-правителя, тут же разрешил Клэйну организовать собственную экспедицию на Венеру. Он удивился, узнав, что экспедиция вылетела через неделю после получен