Алексей Сотский. Три рассказа --------------------------------------------------------------- © Copyright Алексей Сотский Email: alex100@cityline.ru ? mailto:alex100@cityline.ru Date: 8 jan 1999 Три рассказа предложены на номинирование в "Тенета-98" ---------------------------------------------------------------  * КОЩЕЙ-2003 *  Получено по электронной почте сети "Интернет", обратный адрес в системе не зарегистрирован. I Вы когда-нибудь собирали осенние опята? Если нет - напрасно, ибо такой коктейль из азарта и в то же время умиротворения, пожалуй, больше никак не испытать. Если выбрать нужный день, то грибов в лесу больше, чем Вы способны унести при всем желании, а желание возрастает с возрастанием веса наполняемой корзинки. Вот и появляется азарт, который накладывается на поразительное умиротворение, навеваемое тишиной осеннего леса. Это удивительная тишина, какая бывает лишь в ту пору, когда еще не холодно, а лишь слегка прохладно, ровно настолько, чтобы остудить разгоряченную обилием грибов голову, в ту пору, когда опавшие листья еще не размокли от дождей, которые зарядят после бабьего лета, и их хруст под ногами, шум ветра в кронах деревьев, крики птиц - все это странным образом не нарушает тишину, а вплетается в нее... В такое вот утро я оставил свою старенькую "Самару" на обочине шоссе и углубился в лес. День был ясен той пронзительной ясностью, которая только и бывает в Подмосковье в конце бабьего лета. Странно: вроде бы других машин на обочине было в это раннее утро еще немного, и в лесу грибники не перекликались, но в то же время было видно, что я в лесу не первый. Полно пней, заросших так, что мха не видно, и все срезано! Обидно, досадно, ну, ладно: видно, что и мне тоже грибов хватит, надо только углубиться в лес. У меня был компас, я слышал шум дороги за спиной, день был ясный - словом, заблудиться я не боялся. Не угодить бы только в болото, но уж как-нибудь отличу его от остального леса. А диких зверей вроде бы уже лет двадцать как грибники распугали. Я прошел километра полтора. Шум дороги стих, заглушенный подлеском, и только слышно было, как где-то наверху вопит дятел. Вы наверняка слышали этот исполненный прямо-таки социалистического оптимизма клич, короткий и отрывистый, но в то же время звонкий. Кто не знает: это так кричит дятел. Черт его знает, что он при этом имеет в виду. Этот крик меня развеселил, и я сказал беззлобно: - Ну чего кричишь, дятел? Не в смысле, что это - дятел, а в смысле, что ну и дятел же он. - Сам ты дятел! - раздалось с верхушки березы. Так. Картина Репина "Не ждали". Вроде как с утра я был в своем уме, а слуховыми галлюцинациями я не страдал никогда, только в детстве - обостренным воображением. Так или иначе, лицо у меня, наверное, довольно глупое. Хорошо, что никто не видит... Сверху раздался смешок. - Ну и лицо у тебя! Будто подушкой долбанули. - Кто это говорит?! - воскликнул я со злостью. - Кто, кто! Я говорю. Дятел. Ну и бестолков же ты, приятель. Н-да... Щипок себя за руку показал, что я не сплю. Стало быть, кто- то надо мной шутит. Дурацкая шутка, кстати. Ну, погоди, я тебя выведу на чистую воду! А для этого сначала приму предложенные правила игры. - Послушайте, господин дятел, Вы не могли бы спуститься пониже, а то я Вас там за ветками не разгляжу. Дятел слетел на куст передо мной. Впервые я видел эту птицу так близко не в зоопарке. Странно: хоть я, мягко говоря, не знаток мимики птиц, но он явно был польщен вежливым обращением. - Итак, спрашиваешь, чего кричу? А вот это уже за гранью технических возможностей, достижимых посреди неэлектрифицированного леса. Значит, передо мной настоящий говорящий дятел, хоть их и не бывает. НЕ БЫВАЕТ. НЕ БЫВАЕТ!!! Но - вот он, сидит на ветке, кокетливо склонив голову, и ждет ответа на заданный вопрос. - Да нет, это я так... Хотя, вопрос, конечно, интересный. - Чего интересного... Тебе ведь тоже иногда хочется крикнуть что- нибудь вроде, например, "Эге-гей." И у тебя спрашивают, чего кричишь, но вопрос-то риторический. - Ну, знаете, если бы я знал дятловый язык, я бы это понял, конечно... - Ладно, с кем не бывает. Слушай, я тебя прежде здесь не встречал. Ты, вообще, откуда? - Из Москвы, а что? - Из Москвы... Иван Петрович Рюриков, год рождения одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмой, специалист по защите от несанкционированного доступа в вычислительных сетях? Ну, вот все и выяснилось. Откуда в Подмосковье быть говорящему дятлу, и к тому же осведомленному о том, кто я какой? Это-таки галлюцинация. Я вчера перетрудился. И то верно, компьютерный вирус попался весьма заковыристый, его безымянный автор заложил в конструкцию несколько довольно красивых ходов. Его бы энергию - да в мирных целях... - Так. Спокойно. Это пройдет. Домой. Спать. Я развернулся и зашагал в направлении, где по моим расчетам должна была быть дорога. За спиной раздалось хлопанье крыльев птицы, в существовании которой я усомнился, летевшей, как ни странно, не прочь, а вслед за мной. - Так это Вы - Иван Петрович Рюриков? - Да, это я. Чур меня, сгинь! - рявкнул я, не оборачиваясь. Но вместо того, чтобы сгинуть, в следующий момент дятел долбанул меня клювом в макушку. II Все-таки хорошо, что я пока еще помоложе, чем царь Додон из сказки Пушкина. Он-то от эдакого обращения вообще полетел с катушек долой, а я только отключился. Я лежал на земле под сосной, мне на темя лилась струя воды, а я с трудом пытался сообразить, где нахожусь. Попытки не увенчались успехом, хотя картина, представшая моим глазам, казалась до боли знакомой. Начать с того, что передо мной была медведица с тремя медвежатами, один из которых залез на покосившийся сухой ствол. Все это освещалось косыми лучами солнца, падавшими сквозь туман. Ну, да. Шишкин. "Утро в сосновом лесу." С конфеты "Мишка Косолапый." Только в натуре. Там, правда, на стволе сидели два медвежонка, впрочем, и здесь второй начал карабкаться вверх по бревну. Совпадение маловероятное, к тому же откуда в ближнем Подмосковье медведи? Гораздо менее знакома была рука, лившая воду, причем не из чего- нибудь, а из берестяного туеска. Формы вполне человеческой, она была исполинского размера и покрыта зеленой шерстью. Обладатель ее помещался у меня за головой, разглядеть его я не мог. - Вы вполне пришли в себя? Голос обладателя зеленой руки был глубоким и низким, немного с хрипотцой. - Похоже на то... Я сел, и повернувшись к нему, понял, что, кажется, поспешил с утвердительным ответом. Представьте себе павиана двух с половиной метров роста, покрытого гладким зеленым мехом, только без хвоста. Примерно так выглядел мой новый знакомый. А на плече у него, заинтересованно глядя на меня, сидел Дятел. Уже пора его называть с большой буквы, ибо он в моей истории - всерьез и надолго. - Как видите, Иван Петрович, Дятел - вовсе не галлюцинация. Хоть и не дипломат, как выяснилось. - Верно, верно! - вставил Дятел, - Меня ведь просили тебя встретить. Кстати, прости, что пришлось применить клюв для убеждения. - И ты извини, что я на тебя наорал. Так. Возвращение домой откладывается. Сначала надо вернуться в себя. Вспомним опыты Фейнмана по управлению сном. Пусть герои этого бреда пошлют меня домой. А для этого буду воспринимать их как реальность, и действовать в этой реальности, по возможности стараясь ее не злить, а то выйдет из под контроля. - Итак, чтобы покончить с персоналиями: Вы - Иван Петрович Рюриков, с Дятлом Вы уже знакомы, ну а я - Леший, - сказал зеленый павиан, - У Вас, я полагаю, накопилось немало вопросов. Давайте пройдем в более удобное место, и я на них отвечу. Я покорно поднялся на ноги. - Мальчики, домой! - раздался за спиной хотя и рык, но вполне членораздельный, так иногда разговаривают медведи в мультфильмах. Я оглянулся. Медвежата помладше, хныча: "ну ма-а-ам, давай еще погуляем," слезли с бревна, старший вдруг вынул изо рта здоровенный комок жевательной резинки, клубничный запах которой явственно донесся за десять метров, прилепил было ее к дереву, но под укоризненным взглядом мамаши отодрал и понес в лапе. Все семейство тронулось мимо нас в кусты, причем старший медвежонок ритмично притопывал на ходу, если не сказать: пританцовывал. Когда он поравнялся со мной, я разглядел среди густой шерсти стереонаушники в его ушах и плейер, который он для удобства повесил на шею. Дополняла картину доносившаяся из наушников, как это ни удивительно, песенка тридцатилетней давности, знаменитая "Шизгара". Медвежонок лукаво мне подмигнул, и это меня доконало. Давясь от смеха, я повернулся к Лешему и увидел среди кустов его стремительно удалявшуюся спину. Не будь осень, я бы его уже потерял из виду, а так мелькавшая на фоне пожелтевших листьев орешника зелень его меха позволяла хоть как-то ориентироваться, пока я бежал за ним. Потом он вдруг исчез, как сквозь землю провалился. Я подбежал к тому месту, где это произошло, и увидел открытый лаз в земле, из которого доносился громоподобный хохот. Вниз вели ступеньки. Я скатился по ним и тоже расхохотался в голос. III Минут пять мы на пару отводили душу, потом я вытер слезы и увидел, что Леший опять серьезен, хотя в глазах его и осталась смешинка. - Уж эта мне современная молодежь... Ну, ладно, к делу. Я готов ответить на Ваши вопросы. Присаживайтесь. Пока я оглядывался, Леший закрыл входную дверь (именно дверь, ибо в помещение вел коридор, оканчивавшийся лестницей наверх). Освещенный то ли керосиновой лампой, то ли чем-то под нее стилизованным, ибо таких ярких керосиновых ламп я в жизни не видел, интерьер землянки был прост, если не сказать: аскетичен. Грубо сколоченный стол, три колченогих табурета, в углу - топчан, явно под размер Лешего, то есть величиной с небольшой аэродром. А в другом углу... В другом углу синел экран компьютера. Черт его знает, к чему он был подключен, но вид экрана при загруженном девятом "Нортоне" я ни с чем не спутаю. Хотя древнеславянский шрифт на экране и делал картину чуть менее привычной, но в конце концов, на общем фоне это - мелочи. Ибо монитор представлял собой овальное серебряное полированное блюдо, стоявшее на ребре под углом, исключавшим любую возможность равновесия, по его краю катался роскошный фрукт - алма-атинский апорт с два кулака величиной, системного блока просто не было, а клавиатура явно лежала отдельно, безо всяких соединительных проводов, что само по себе - не такая уж и новость, не будь она сделана из дерева, то, что называется: без единого гвоздя. Все-таки, удивительно изощренный у меня бред. Пожалуй, пора вообще перестать удивляться, если я не хочу окончательно сойти с ума. Я сел на один из табуретов и повернулся к Лешему. - Вопросов у меня, надо сказать, слишком много, и они почти все сплошь дурацкие. Наименее дурацкий - где я нахожусь, и как мне попасть домой. - Ну, не такой уж он дурацкий, а на самом деле - вы ведь любите фантастику, кстати, это одна из причин, почему мы обратились именно к Вам, вот и подберите в ней объяснение по вкусу. Что-нибудь о параллельных мирах... Мы здесь как-то не задумываемся о физике этих вещей, просто пользуемся. Если хотите, колдовство. А домой мы вас вернем. Именно в то место и то время, которое Вы нам укажете. У вас дома и волноваться не начнут. Для них Вы на полдня уехали - так и вернетесь. Хотя, у вас дома и волноваться-то некому. Как видите, Иван Петрович, мы Вас неплохо знаем. Если на то пошло, Вы уже и сами заметили, что мы с вашим миром вполне знакомы, а стало быть можем его навещать, когда захотим, и даже кое-что заимствуем, хотя главным образом в культурном плане или в виде общих идей. Та же "Шизгара", та же идея вычислительной техники... Кстати, специалист по ней нам и нужен. - А зачем, собственно? - По специальности. Вы - специалист по компьютерным вирусам и защите сетей данных. А к нам кто-то залез и портит помаленьку, причем делает это настолько тонко, что не удается его вычислить. - А что, ваши сети организованы сходным образом с теми, что у меня дома? - Они одинаковы во всех мирах. Существует одна наилучшая схема, и как ни идет развитие - результат один. Если бы мы не хотели не слишком афишировать у вас факт своего существования, можно было бы даже ставить вопрос о совместимости форматов данных, хотя техническое исполнение у нас совсем другое. - Хорошо. Тогда еще вопрос. Вот Вы все говорите: мы, мы. А собственно, кто это - вы? - Хм. Признаться, этого вопроса я ожидал раньше. Мы - это лесной народ Княжества Московского. Так мы сами себя называем, а Вам из книг более знакомо другое наименование: маленький народец. - То есть всяческая местная нечистая сила. - Можно, конечно, сказать и так, и для первого раза я даже не обижусь. Видите ли, между лесным народом и нечистой силой примерно такая же разница, что и между известной вам германской нацией и теми германскими племенами, которых именовали варварами, и которые разрушили Рим. - Мне кажется, я понял. Прошу прощения. Только, Вы конечно извините, я кроме Вас еще не видел ни одного представителя этого самого лесного народа. - Ну, как же! А Дятел? - Дятел... А другие лешие, а Кикимора, а Баба-Яга, а Водяной? - Вообще-то, состав лесного народа с тех времен, что отражены в ваших сказках, сильно изменился. А с теми, кто здесь теперь живет, еще познакомитесь. Ведь головоломка, которую мы Вам предлагаем - не на один день. - Если только я за нее возьмусь. - Возьметесь. Не потому, что мы Вас вынудим, этого не будет, а просто потому, что это интересно. Кстати, все наши технические приемы, а в терминологии Вашего мира - магические приемы, работают и у Вас. Представляете, как Вы поднимете свою квалификацию! - Звучит заманчиво, тем более что, кажется, вы уже тут все за меня решили. Но где я буду жить? - Это мы уже организовали. Дятел проводит. А пока - что Вам нужно для работы? - Немного. Компьютер, исполненный на ваших принципах, каковы бы они ни были, подключенный к вашей сети, для начала хотя бы на минимальном уровне доступа, какой дается новичкам. Плюс полная системная документация и руководство пользователя на то и другое. Какое-то время я потрачу просто на то, чтобы научиться работать как обычный пользователь. Я надеюсь, все мои слова понятны, ведь у вас наверняка терминология отличается от той, к которой я привык. - Не беспокойтесь. За большинство не поручусь, но я сам ваши названия понимаю. И я не один такой, есть еще головастые ребята. А документацию сейчас дам. Леший повернулся к колоде, на которой стоял компьютер. Оказалось, что это - не колода, а что-то вроде тумбочки. На передней стороне располагалась дверца, искусно замаскированная под общий фон. Леший распахнул ее, запустил руки внутрь и, сосредоточенно пыхтя, начал вынимать громоздкие инкунабулы, одни складывая в стопку около себя, а другие откладывая в сторону по одному ему понятному признаку. Я с интересом наблюдал за ним, как вдруг откуда-то сверху раздался скрип. Я поднял голову. В потолке открылся люк. - Не пугайтесь, это глюк, - сказал Леший, даже не оборачиваясь. - О, йа, Хайнер Глюк, к фашим услугам! - приглушенно донеслось сверху. Из люка выпала здоровенная связка воздушных шариков, как только он ее протиснул! И уже на шарики спрыгнул небольшого роста человек довольно гротескного вида. Он был одет в панталоны неопределенного цвета и черные потертые ботфорты выше колен, засаленную университетскую мантию и съехавшую набок квадратную университетскую шапочку с кисточкой. Из-под покосившегося белого парика с косичкой выбивались непокорные рыжие вихры, веснушчатое лицо с голубыми глазами, просто излучавшее обаяние, украшали небольшие очки. С первого взгляда было видно, что на такого человека если и можно сердиться, то исключительно заочно. В руках Хайнер Глюк сжимал огромный потертый портфель самого бюрократического вида, какой только можно себе представить. В результате приземления Глюка несколько воздушных шариков лопнули с громким треском, а остальные он принялся засовывать в свой портфель, неожиданно распахнувшийся прямо-таки до необъятной ширины. - Вот, знакомьтесь, - сказал Леший - магистр астрологии Веймарского университета, Хайнер Глюк. На два вопроса о нем я не знаю ответ: войдет ли он хоть раз по-нормальному, и чего нет в его портфеле. Иван Петрович Рюриков, согласившийся помочь нам с нашей проблемой в сети. - Это хорошо, - сказал Хайнер, закрывая портфель, - Я думаю, фам тут понравится. Он отряхнулся, поправил шапочку и парик, опять открыл портфель и достал оттуда мандариновое дерево в кадке, увешанное мандаринами. - Угощайтесь! - сказал Глюк, а сам вдруг заграбастал яблоко с экрана компьютера и принялся смачно хрустеть. Экран погас. - Ну что ты наделал! - с досадой воскликнул Леший. - Та ладно фам, стелайте перерыфф! От яблока в момент остался один огрызок. Хайнер опять нырнул в свой портфель, да так, что снаружи остались только болтающиеся ноги. Из портфеля донеслись самые разнообразные звуки: стук, треск, скрип, громыхание каких-то жестянок, даже, по-моему, собачий скулеж... Наконец, Глюк кончил в нем рыться и вынырнул наружу с видом, с каким укротитель в цирке вынимает голову из пасти тигра, за всю свою жизнь ни разу не чистившего зубы. В руке он держал кочан капусты. Стоило пустить кочан катиться там, где раньше катилось яблоко, как картинка на экране восстановилась, хотя зрелище было еще более занятное. - Скашу фам по секрету, в более южных краях обычно используют ананас, - сказал Глюк таким тоном, каким сообщают великую тайну, и заговорщицки нам подмигнул. Портфель захлопнул пасть, зато Леший распахнул ее, заразительно хохоча. Я уже знал, как он это умеет, да и сам устоять не смог. Хайнер лукаво глядел на нас, поблескивая стеклышками очков, потом снял их и протер краешком своей мантии. Уж не знаю, стали ли они от этого чище. Протерев очки, Глюк водрузил их на место, удовлетворенно потер руки и повернулся ко мне. - Итак, Ифан Петрофичч, Фы тоже сетевик, как и я, а значит, будем работать цузамен, фу, черт, как это по-русски... Софместно! - Ихь ферштее этвас дойч (я немного понимаю по-немецки), - успокоил я его. - Зато я не ферштее, укоризненно сказал Леший. - Та уш, лучше будем гофорить по-русски. Люк в потолке все это время был открыт, но мы начисто про него забыли, как вдруг на плечо Лешему опустился влетевший через него Дятел. - Хорошо сидим? И без меня... - с легкой обидой в голосе сказал он. - Прости, пошалуйста, - отозвался Хайнер, - но у них тут не было фесело, пока я не пришел. - Я только объяснил Ивану Петровичу ситуацию. Он согласился для нас поработать. - А документацию по вашей технике мне так до сих пор и не дали. Леший было за ней полез, да Глюк на нас свалился. - Ага! Он как услышал эту вашу присказку, с тех пор только так и появляется. Благо может сделать люк в любом месте любого потолка. А Леший про его люки всегда забывает, а от них сквозняк, между прочим. - О, йа, Ежи Сквозняк - отличный парень. Я-таки его сюда из Варшавы перетащу. - Не увиливай. Все мы из за тебя насморк схватим. - Фот фсегда он меня, как это... О! Пилит. Прилетит, сядет на плечо и пилит. - Ну, ну, не плачь. Я ж по дружбе. Ты ведь прекрасно знаешь, что на тебя невозможно сердиться. И пользуешься. Ну, ладно. Замнем для ясности. Ивана уже поселили? - Вроде бы да, но я там еще не был. Леший сказал, ты покажешь. - Покажу, покажу. Вот еще что: Ивану сейчас, пожалуй, мандаринов маловато будет! Тут я и сам это ощутил. Да уж, Дятел был более, чем прав. Леший смущенно засопел и уставился в угол. - Кайне проблеме! - воскликнул Глюк и полез в свой портфель. IV Из портфеля была извлечена пара лакированных туфель, в которых неторопливо материализовался официант, склонившийся перед Хайнером с вежливым: "Битте?" Последовал диалог на немецком языке в таком бешеном темпе, что я улавливал только отдельные слова. Я вообще немецкий знаю неважно. Как я понял, Хайнер делал заказ, причем какой-то вычурный. Наконец официант кивнул, сказал: "Яволь, айн момент, битте," и удалился за дверь землянки, как будто за ней находилась раздаточная ресторана. Ни интерьер, ни мебель, ни внешний вид клиентов (это включая Лешего и Дятла!), казалось, его нисколько не смутили. - Это что, какая-нибудь новая вариация на тему скатерти- самобранки? - спросил я Глюка. Тот кивнул с довольным видом: - Йа, а дизайн - мой, натюрлихь! - Здорово. А он чаевых не требует? - Никогда! Официант вернулся с посудой, быстро и ловко накрыл на стол и через минуту принес нам жареных сарделек с зеленым горошком, салату и... баночного пива "Берлинер Бэрен" Откуда только он его тут взял? Тут же я получил и ответ: из двери высунул голову верблюд и спросил официанта: "Ист эс алес?" (Это - все?) Официант ответил "Йа, алес гуте" (да, все хорошо) и удалился за дверь. Я спросил Лешего: - Послушайте, у вас тут что, весь наш фольклор реализован в буквальном понимании? - А я иначе вопрос поставлю: откуда берутся идеи для вашего фольклора? И хорошо, что мы для вас - всего лишь фольклорные персонажи, а то ведь житья не дадите. - Но сколько вы сможете так продержаться? - Там видно будет. Пока держимся, а там, глядишь, вы станете мудрее, избавитесь от этого неугомонного стремления все переделать, здесь и сейчас, под свое неосведомленное понимание того, что лучше, тогда можно будет уже не скрываться. Да это уже происходит. Фраза из той части вашего фольклора, которая не навеяна нами: процесс пошел. - А люди здесь? Они движутся в этом направлении? - Здесь не так много людей, не причисляющих себя к лесному народу. Но и для них мы - часть привычной обстановки. - И довольно интересная часть! - вставил Дятел. - Если бы было фосмошно потомство от смешанных браков, люди и лесной народ давно уже слились пы в единое целое, - добавил Хайнер. - Кстати, Хайнер, отчего ты здесь не женишься? - спросил Дятел насмешливо, - вон у нас невеста на выданье, у болота живет. - Это он Бабу-Ягу имеет в виду, - шепнул мне Леший, еле удерживаясь, чтобы не фыркнуть, - Один - ноль. - Нет уш, фы простите, она - девушка не в моем вкусе. Вот если бы ты был девушкой, я бы на тебе женился, пили тогда на здоровье. - Один - один, боевая ничья! - объявил Леший. - Ладно, доедайте, и отведем Ивана домой. А то уже стемнеет скоро, - подытожил Дятел. Вновь появился официант, убрал пустые тарелки, (может быть, он грузил их на верблюда?) присев у двери, переобулся в принесенные с собой кирзовые сапоги, отдал туфли Хайнеру, который убрал их обратно в портфель, и ушел. Послышался удаляющийся топот верблюжьих ног. Леший вручил мне стопку книг. - Литература и документация, которую ты просил. Все вместе на глаз тянуло килограмм на тридцать, перспектива переть их голыми руками по лесу в сумерках меня почему-то не очень обрадовала. Вновь выручил Глюк. На этот раз его портфель исторг из себя небольшой коврик, обыкновенную сетчатую авоську и собачий ошейник с поводком. Коврик оказался уменьшенной разновидностью ковра-самолета. На него уложили книги, сверху надели авоську, пропустили через ручки ошейник и пристегнули поводок, за который мы тянули всю эту парившую у нас над головой конструкцию за собой, как воздушный шарик - за ниточку. Впрочем, особой нужды в этих ухищрениях даже и не было, ибо провожать меня тронулись всей толпой. Как выяснилось, до выделенного мне жилища надо было идти метров пятьдесят через кусты по едва заметной тропинке вниз к ручью. Это тоже оказалась землянка, но на удивление более комфортабельная, чем у Лешего. Стены не просто бревенчатые, а обшитые тесом, пол не земляной, а дощатый. Такая же псевдокеросиновая лампа, такой же компьютер на такой же колоде- тумбочке в углу, но не колченогие табуреты, а изящные стулья со спинками и стол явно от одного с ними гарнитура. Вместо простого топчана - кровать примерно таких же размеров что и у Лешего, с пуховой периной полуметровой толщины. В одной из стен - не русская печь, как можно было бы ожидать, а самый настоящий камин! Несмотря на близость ручья, совершенно не было сыро, зато эта близость позволила устроить довольно остроумную систему водопровода и канализации. Был даже отдельный дровяной водогрейный котел. Среди глухого леса иметь водопровод с холодной и горячей водой - это все же что-то! - Ну вы даете, - только и смог сказать я, когда мне показали мое жилище. - Это Глюк с Дятлом постарались, - проинформировал меня Леший. - Догадываюсь, что без портфеля не обошлось. - Та, конечно, а Дятел осуществлял общее рукофодстфо. - Конечно, а то ты бы половину забыл. - Ой, ой! А кто предлагал пол перед камином берестой выстелить? - Ну, не подумал, с кем не бывает. - Фот с ним, пошалуй, - Глюк кивнул на Лешего. - Ошибаешься. Я ведь не подумал, что Иван с утра ничего не ел. - Да нет, друзья, все просто отлично. Ничего себе поездочка за грибами получается... - Будут тебе и грибы, все будет. Только помоги. - По крайней мере, постараюсь. Леший как-то незаметно перешел со мной на "ты", против чего я нисколько не возражал. Уже позже, перед тем, как уснуть, я разглядел на потолке люк как раз над кроватью. Стало быть, Глюк позаботился и о себе, а точнее - решил сэкономить шарики. Ну, ладно, лишь бы не сваливался в сапогах на неубранную постель. Впрочем, ему, пожалуй, можно простить и не такое. Вообще, компания подобралась на редкость приятная. Дома-то я почти все время один, с людьми схожусь туго. Так что здесь даже в чем-то лучше, чем там, по крайней мере, по первому впечатлению. Посмотрим, что дальше будет. V Уже на следующее утро началась напряженная работа по ликвидации моей безграмотности в отношении принципов построения местных информационных сетей, структуры команд и всего прочего, что необходимо, чтобы система слушалась тебя, а не наооборот. Мне ведь надо было досконально разобраться во всех тонкостях, чтобы суметь отловить этого пакостника! Отраден был тот факт, что даже техническая документация была написана так живо и доступно, что читалась как авантюрный роман. Очень быстро мне перестал мешать древнеславянский алфавит, который здесь используется повсеместно. А забавный акцент Глюка мне с самого начала не мешал. Чего только он не знал про их компьютеры, использующие не электричество, а ментальную энергию Вселенной, основанные не на известной нам технике, а на магии! Без него я бы в этих вещах разбирался несколько лет. Между прочим, несмотря на глубинные различия, информационные сети были организованы очень похоже на общепринятую в моем мире систему Интернет. За ежедневными занятиями проходила неделя за неделей. Вот уже и лес облетел и стоял голый и какой-то нахохленный, зарядили дожди, а лужи по утрам стали покрываться ледком. Глюк хотя и появлялся привычным для себя способом, снимал свои ботфорты и тут же выставлял их за дверь, в сени. Дятел грелся у камина дни напролет, по- дружески нас попиливая за пренебрежение бытовыми мелочами. Я не возражал против его присутствия, ведь в моей землянке было гораздо уютнее, чем снаружи. Когда он первый раз прошелся в мой адрес, Глюк сказал мне: - Поздрафляю. Раз он начал тебя пилить, ты стал здесь софсем сфоим. Наконец, в тот день, когда в первый раз выпавший под утро снег не растаял к вечеру, я почувствовал, что в состоянии от общих вопросов перейти к стоявшей перед нами проблеме. Вечером Леший рассакзал о ней более подробно. - Видишь ли, Иван, среди прочего наш мир позаимствовал у твоего идею безналичных платежей. На свою голову. Это, конечно, очень удобно, если бы не возможность жульничать для тех, кто хорошо знает технику. Вот и нашелся такой клиент. Увы, ни вычислить его, ни защититься от него нам не удается. Он уже украл у нас столько, что даже внуку нынешнего князя и то хватило бы на содержание дружины до конца дней своих. - Но мне раньше не приходилось заниматься банковскими системами. - Может, это и к лучшему. Мы ведь их разрабатывали сами, от начала до конца. Наверняка то, что получилось, отличается от принятого у вас. Да и защитная система тоже. Что касается защитной системы, ключик к которой сумел подобрать наш неизвестный оппонент, то она была не слишком заковыристой. Тренировки ради, я попытался самостоятельно найти, какие в ней есть бреши. Как ни странно, мне это удалось довольно быстро, то есть всего недели за три. Последовательность команд, каждая из которых в отдельности вполне допустима, приводила программу в замешательство, в результате которого злоумышленник получал права администратора системы, обеспечивавшие полный и неограниченный доступ ко всем данным. Когда я показал это Хайнеру, он аж присвистнул: - Фот это да! Если он сюда пролез, таких делов мог наворотить! - А ты уверен, что других проколов в системе нет? - Нет, конечно. Но про другие мы еще не знаем, а этот - фот он. - А что мы будем с ним делать? - Наверное, закроем. - Это само собой. А взломщик? Как-нибудь до него самого добраться бы. - Ты прафф. Тафай поговорим с Лешим. Леший, хотя и был дома, против обыкновения не резался в "тетрис", более того, был не один. У входа в его землянку стояла огромная ступа, около которой уже успел образоваться небольшой сугроб. Из ступы торчала затрапезного вида швабра. Глюк хмыкнул: - Ну фот. Сейчас познакомишься с той, за кого меня Дятел сватает. На этот раз Хайнер решил не сваливаться с потолка, а вошел в дверь вместе со мной. Напротив Лешего за самоваром сидела старушенция какого-то замшелого вида. Видел я старушек, старых на вид, но все же не настолько. Кстати, в ее лице были все знакомые черты: торчащий клык, нос крючком... Странно, я себе представлял внешность Бабы-Яги более злобной, а по тому, как она ворковала над почему-то увивавшимся вокруг нее Дятлом, и вовсе было невозможно предположить, что она была когда-то способна на описанные в сказках козни. - Добрый день. Мы, кажется, не вовремя... - Отчего же, Иван, не вовремя? Давайте, оба заходите, садитесь. Вот, бабушка, наша славная молодежь. Бабушка хихикнула: - Вы, конечно, будете смеяться, но я их так-таки да, уже знаю. Лесную молву слышала, в чудо-блюдце видела. А ну ка, Иванушка, а ты меня узнаешь? Глюк, не подсказывай! - Вы, конечно, будете смеяться, но я Вас так-таки, да, узнал. Да и по сказкам я Вас знаю, хотя надо сказать, не с лучшей стороны. - Об передразнивать старших лучше бы ты таки забыл еще до школы. А сказки - ох, было же да, дело, грехи наши тяжкие... По тому, как мечтательно Баба-Яга закатила глаза, я бы не сказал, что в своем прошлом она видит исключительно грехи тяжкие. А еврейский акцент и говор, который можно скорее ожидать услышать где-нибудь на Дерибасовской (и легко же-таки он прилипает!), и уж никак не из уст сказочного персонажа, слегка сбил меня с толку. - Вот, Иван, что я имел в виду, когда объяснял разницу между нечистой силой и лесным народом. Впрочем, у вас обоих на лице написано, что вы зашли не просто проведать старика. - Ты угадал. Ифан нашел пробел ф защите. - Да? Отменно. Теперь наш друг уж им не воспользуетя. - Верно, только им ли он пользуется? И не правильнее ли попытаться еще раз на него самого выйти? - Конечно, только как? - Леший подпер щеку кулаком и водрузил локоть ка стол. - А вот тут, касатики, таки пригодится мой опыт. Любой проход, любой лаз, любую дыру в любом заборе, любой стене можно заговорить, и на тех, кто в нее полезет, останутся метки. Они сами не узнают что их сглазили, а от нас им уже таки не скрыться, по следу из земли достанем, на части разорвем... Вы, конечно, будете смеяться, но от как Баба-Яга вновь мечтательно закрыла глаза и пошевелила пальцами, мне таки стало не по себе. - Нет уж, обойдемся без грубостей, - запротестовал я - А как заговаривают дыру? - Есть на чем записать? Хайнер извлек из портфеля сердито гудевшее осиное гнездо прежде, чем кто-то успел его остановить. Я так просто потерял дар речи. Впрочем, вместо того, чтобы наброситься на присутствующих, осы разлетелись по стенам, и обкусав бревна в обычной своей манере, которую легко можно подсмотреть, если только не замахиваться сразу газетой, принялись изготавливать листок бумаги, как ни странно, прямоугольной формы. И как их Хайнер сумел так надрессировать?! Бумага вышла на удивление, такая, что хоть в ксерокс заряжай. Еще пять минут усилий со стороны трудолюбивых ос - и был готов карандаш, причем на грифель пошел уголь из печки. Все это Хайнер торжественно вручил Бабе-Яге, пока осы слетались в распахнутый портфель, куда он смахнул со стола гнездо. То, что Баба-Яга написала на листке, я здесь приводить не буду. Во- первых, это звучит нецензурно, а во-вторых, это действует, а сглазить уважаемых читателей в мои планы никоим образом не входит. - И что с этим делать? - В прежние времена, касатик, достаточно было проговорить это в заговариваемую дыру. А как вам справиться - я уж и не знаю. Таки не понимаю я этих новомодных штучек... - Ты просто набери этот текст, и в виде сообщения проведи обнаруженным путем, - посоветовал Леший, - Вдруг сработает. - А если сработает, как его потом найти? - Потом я его видела в чудо-блюдце. А у вас - вон какие, любо- дорого посмотреть, - Баба-Яга кивнула на экран компьютера, светившийся в углу. Простая вежливость требовала, чтобы мы с Глюком посидели, поболтали, выпили чаю (как обычно, от верблюда, который успел за осень выучить несколько русских слов, зато приобрел привычку громко жаловаться на холод и отсутствие любимого сорта колючек), но усидеть на месте Хайнер не мог, в течение всего чаепития у него был такой вид, будто он осиное гнездо убрал не в портфель, а себе за пазуху, и там осы решили восстать против эксплуататора. Очень уж ему не терпелось попробовать заговор на деле. Так что вечеринка вышла несколько скомканной. Тем более что Дятел нас просто в упор не видел, а пикировки с ним были на таких мероприятиях фирменным блюдом В тот же вечер мы сделали так, как советовал Леший, благо формат команд допускал словесный комментарий любой длины. Предварительно Глюк слегка поработал над данным Бабой-Ягой текстом, усмотрев там упоминание чудо-блюдца в качестве устройства, призванного показать злодея. Вместо него он вставил имя файла, созданного в моем компьютере. Итак, силки были расставлены, осталось только ждать. VI Не буду утомлять почтеннейшую публику описанием нашего мучительного ожидания, хотя бы потому, что мучительным оно не было, во всяком случае для меня: я искал другие лазейки в системе. На это я убил еще несколько месяцев. Настал январь, и в лесу намело такие сугробы, что я по достоинству оценил способ передвижения, которым пользовался Глюк: ему не нужно было вообще выходить на улицу, ведь он сам себе в любом месте организовывал люк, по другую сторону которого могла быть точка, географически находящаяся хоть на другом конце Европы. Хотя он сам обычно так далеко не забирался, чаще всего предпочитая скромное общество Лешего, Дятла, Бабы-Яги, меня и Ежи Сквозняка, магистра прикладной магии из Варшавы. А я-то думал, что в том первом разговоре при нашем с ним знакомстве Глюк просто отшучивался, отвечая на замечания Дятла! Он как-то затащил Сквозняка в гости, а потом и уговорил присоединиться к нам. Ежи явился ценным дополнением к нашему обществу: во-первых он был врач, что называется, Божьей милостью, что само по себе уже не лишне, а во-вторых за обликом угрюмого белобрысого верзилы, темпераментом напоминавшего скорее скандинава, чем уроженца Центральной Европы, скрывался такой же шутник и балагур, как и сам Хайнер. Вот уж верно: рыбак рыбака видит издалека... Вместе они могли бы выступать в цирке, составляя классическую клоунскую пару: Белый и Рыжий. Узнав, что на русском языке означает его фамилия, Сквозняк повадился со свистом просачиваться в щель под дверью, причем делать это под отвлекающий скрип люка, через который готовился свалиться Глюк. Кстати, в их способе перемещения не оказалось ничего такого уж очень сложного. Как-то хохмы ради они весь вечер потратили на то, чтобы обучить меня, и им это вполне удалось. К сожалению, я не в состоянии описать это словами: тут надо все самому увидеть и почувствовать. Если бы существовало словесное описание, все транспортные компании нашего мира давно бы вылетели в трубу. Я, правда, предпочитал проникать через входную дверь, пользуясь новым самым сокровенным знанием только чтобы не лезть через снега по пояс. Несмотря на все усилия, больше проколов в системе я не нашел, может быть просто потому, что не успел, ибо наконец настал тот день, когда наше ожидание закончилось. Меня разбудил стук во входную дверь, с каким обычно являлся Дятел. Странно: почему в такую рань? Я торопливо оделся и вылез на улицу. Брезжило раннее апрельское утро, осевший и утративший свою экологически чистую белизну снег, покрывшийся за ночь крепкой коркой наста, был едва окрашен восходом в розовый цвет. Уверяю вас, весенний сугроб, освещенный утренней зарей - зрелище не менее впечатляющее, чем горы на картинах Рериха, хотя в силу меньших масштабов - гораздо более камерное, скажу больше: интимное, ибо даже стоящему рядом с вами оно предстает в несколько ином ракурсе, поэтому в точности так, как вы, его не видит больше никто. Но на этот раз мне не удалось полюбоваться игрой розового света и синих теней на снегу, потому что Дятел подлетел ко мне и закричал: - Он опять! Он опять! - Кто опять? - Наш злодей! - Которого мы ждали? - Да, да! Ой, и не терпится же посмотреть, что получилось с бабушкиным наговором! Мне тоже было интересно это узнать, и уж во всяком случае гораздо интересней, чем прерванный сон и откладывающийся завтрак. Мы подлетели к компьютеру, я пустил по блюду первое, что подвернулось под руку, кажется, это была еловая шишка, и, попадая от волнения не по тем клавишам, с грехом пополам вызвал на экран файл, который мы с Глюком назначили для информации о проходивших в заговоренную лазейку. Файл не был пуст, как даже еще вчера, он имел немерянный объем, и содержал протокол передачи команд, посланных нашим оппонентом по сети. Разъясняю для незнакомых с вопросом: любая сеть данных имеет сложную структуру, и сообщения, посылаемые по конкретному адресу, проходят несколько промежуточных пунктов, где их сортируют и пересылают дальше, так что по протоколу передачи можно проследить весь путь, который они проходят, как можно проследить путь обычного письма по штемпелям на конверте. Сама последовательность команд была менее изящна чем та, которую удалось найти мне, но в целом оказывала то же действие. Кроме того она предусматривала перезапись тех самых протоколов передачи ложными данными в нескольких местах, причем для обхода защиты на промежуточных станциях использовался тот же прием, что и у нас. Я впервые видел, какие махинации может творить обладающий соответствующими знаниями человек, используя компьютерные сети. Так что, поскольку я этими знаниями обладаю, не побоюсь сказать: отселе править миром я могу, причем так, что мир этого и не заметит, хоть и будет всецело в моей власти. Только мне совершенно ни к чему такая головная боль. Наш оппонент, видимо, думал иначе, хоть и принял все меры для маскировки. Но против того лома, который вручила нам Баба-Яга, у него приема не оказалось. Я перелистнул текст на экране, и вдруг, в духе лучших профанаций идей мультимедиа, вместо текста пошла видеозапись. Какие-то древние развалины, я бы даже сказал, благородные руины. Огромный амфитеатр, посреди которого - замысловатое сооружение из дерева. Часть деталей старее на вид, часть - новее, так что в целом поверхность этого... артефакта была пестрой. Я напряженно думал: что же оно мне напоминает? Продолговатая по форме, поднятая над землей на четырех опорах и увенчанная с одного конца странной асимметричной башенкой, эта штуковина была окружена толпой народа, одетого, как мне показалось, чрезвычайно бедно, но опрятно, на лицах людей было написано нетерпеливое ожидание, сменившееся едва ли не фанатичным экстазом, когда в брюхе сооружения вдруг открылся люк, опустилась лесенка, и по ней под приветственные крики толпы начал спускаться человек. Был он высок и тощ, облачен в матово блестевшие латы, осанкой и комплекцией напоминая Дон Кихота, как его обычно представляют, но вот лицо... Лицом он скорее напоминал, если кто помнит, румынского диктатора Чаушеску, непосредственно перед событиями 1989 года. Та же хищная уверенность в себе в сочетании с затаенной невменяемостью в глазах. - Ты его знаешь? - спросил я Дятла. - Сейчас, подожди... Что-то до боли знакомое... Нет, не припомню, как его зовут. Через крики толпы на экране долетело повторявшееся имя: Глориус Викториус Гранд Цесариус Кассиус Иммортур. Славный Победоносный Великий Цезарь Кассий Бессмертный. Н-да... В целом, не хуже, чем Любимый Руководитель, Великий Вождь, Дорогой Товарищ Ким Чен Ир, даже более напыщенно. Кассий Бессмертный... Кощей Бессмертный?! Чем черт не шутит... Я перелистнул файл назад и вчитался в названия узловых станций сети, через которые проходили команды. Москва, Казань, Астрахань, Арзрум, Константинополь, Троя. Троя! А эта штука на видеозаписи вполне сойдет за Троянского коня, ей Богу! - Послушай, Дятел, ты не знаешь, кто сейчас руководит городом Троей? - Троей? Да Кощей Бессмертный же, он! Вот это чьи козни, оказывается... Скорее к Лешему! - Постой, надо всех собрать! - За Глюком и Сквозняком я залечу, а Бабе-Яге он уже сообщил. Дятел упорхнул, а я для скорости сотворил дверь к Лешему в сени. Дверь в комнату была распахнута настежь, равно как и входной лаз, а сам Леший мерял землянку шагами, бросая нетерпеливые взгляды то в сени, то на потолок. Увидев меня, он обрадовался: - Наконец то! Дятел уже сказал тебе, что мы получили очередной привет от нашего неизвестного друга? - Да, и он уже не столь неизвестен. Баба-Яга - гений криминалистики. - Сработало? - В лучшем виде. Теперь мы с Дятлом знаем его имя и адрес. - Здорово. И кто же это? - Подожди, пусть все соберутся, Дятел полетел за Ежи и Хайнером. - Хорошо. А гений криминалистики уже в пути. Снаружи раздался шум, как от взлетающего Боинга-767, заглушивший и нашу болтовню, и скрип люка, из которого вслед за Глюком выскочил и Сквозняк, пока Баба-Яга спускалась по ступенькам входной лесенки. Все они столпились у меня за спиной, дыша мне в затылок, пока я вызывал по сети со своего компьютера файл, который мы с Дятлом смотрели несколько минут назад. VII Глюку не потребовалось много времени на то, чтобы понять последовательность кощеевых действий по проникновению в нашу сеть, Лешему и Бабе-Яге - чтобы узнать его в лицо на первых же кадрах видеозаписи. Впрочем, на том месте, где мы с Дятлом прервались, запись не кончалась. Вслед за торжественной церемонией выхода из Троянского коня шел фрагмент, где Кощей затворился в одном из помещений своего дворца, больше похожего на подземный командный пункт дивизиона ракетных войск, а снаружи напоминавшего исполинский дзот. Сидя за компьютером, Кощей ввел те самые команды, протокол прохождения которых содержался в начале файла, а отследив появление на своем счете круглой суммы, тут же перевел ее еще куда-то, при этом на лице его было написано чувство глубокого удовлетворения, впрочем, вскоре сменившееся беспокойством, которое Кощей старался изгнать со своего лица, пока шел по узким переходам своего бункера из потайной комнаты в более обширное помещение. В этом помещении он принимал посетителей, сначала - приветливо, затем - более раздраженно. Разговор шел на латыни, поэтому лично я не понимал ничего, но Глюк и Сквозняк слушали внимательно, время от времени давая короткие пояснения. Кощей распекал своих министров за... отсутствие в казне денег на некие неразъясненные "траты на поддержание государства." В гневе он истерично грозил им всевозможными хитроумными пытками, разработанными на основе изощренного сочетания последних достижений науки, техники и магии, по сравнению с которыми "Молот ведьм" - просто детские сказки. Судя по побледневшим лицам придворных, угрозы возымели определенное действие. Не знаю, насколько эффективен подобный стиль руководства, и уж во всяком случае я никогда не был его сторонником. Здесь запись кончалась. - Н-да... Мрачный тип, - подытожил я. - Но он-таки таким отродясь не был! - возразила Баба-Яга. Сквозняк попросил перелистнуть файл назад, а просмотрев запись снова от начала до конца, заявил: - Да он явно не в себе! Точнее - в какой-то момент вышел из себя, после того как деньги перевел. До того держал себя в руках, а тут не выдержал. - То есть, по тфоему, он малость того? - Глюк покрутил пальцем у виска. - Ну, я бы так сразу не сказал, но повод для визита к врачу у него налицо. - Или на лице написан, - уточнил Дятел. - Жаль. Очень жаль, - Леший сокрушенно покачал головой, - Еще десять лет назад он правил своей империей вполне эффективно. Вон, народ его до сих пор любит, и было за что. Они там как сыр в масле катались. Что с ним случилось? - Причем похоже, что он постоянно тратит бешеные суммы на какие-то свои цели, вон, из страны все жилы вытянул, а теперь воровством занялся - и все туда, - заметил я, - Может, наш истинный клиент - вовсе не он? - А кто? - Вот уж чего не знаю, того не знаю. У меня по этому поводу возникла догадка, но слишком смутная и слишком невероятная, так что обнародовать ее я пока не стал. - Вот что, ребята, надо нам поехать и разобраться, - заявил Сквозняк, с таким же серьезным видом, с каким он выдавал свои самые лучшие шутки, так что не всегда было сразу понятно: шутит он или говорит серьезно, - Очевидно, что выручить его - в общих интересах. Удивлюсь, если он только к вам в карман руку запускал. На этот раз, кажется, Ежи не шутил. Не скажу, что его предложение привело меня в восторг, но я промолчал. А Баба-Яга высказалась, причем радикально: - Это-таки что же, к волку в пасть? И думать забудь. Сами сгинете, и на нас еще бед накличете. - Но у меня есть мой портфель, - возразил Глюк, - а из тфух зол надо фыбирать меньшее. - Резонно, - твердо сказал Леший, - а значит решено. Хайнер, Иван, Ежи, поедете вы трое. На месте действуйте по обстановке. Авторитет и старшинство Лешего я чувствовал всегда, теперь же я воочию убедился, что он здесь обладает и властью. Баба-Яга, сердито покачав головой, промолчала, хоть ее прямо-таки распирало изнутри, Глюк просто кивнул, Сквозняк никак не отреагировал (А что ему реагировать, если сам и предложил!), поэтому и я, вздохнув, кивнул: - Надо, так надо. - Без меня?! - обиженно воскликнул Дятел, - Вечно все без меня! Они же там дров наломают без меня! - Ну ты все-таки и дятел! - заметил я, - Это же может оказаться действительно опасно. - Что дятел, что дятел?! Что ты ко мне цепляешься? Раз я головой работаю по-другому, значит по-твоему я ни на что уже и не гожусь? - Нет, но... - И вообще, не тебе мне говорить, что такое опасно, - запальчиво воскликнул наш пернатый друг, - В общем так, я тоже лечу с вами, и не возражайте. Леший только развел руками, и тут Баба-Яга, не выдержав, закатила ему такой великолепный скандал, что Дятел в мгновение ока вылетел на улицу, да и мы трое сочли за благо ретироваться, перебравшись ко мне завтракать. А я-то думал, что здесь во взаимоотношениях сплошная тишь да гладь! Впрочем, я совершенно точно знаю, что до битья посуды у них там дело не дошло. Потому, что берестяные туеса не бьются. VIII - И часто они так? - спросил я Дятла, когда мы надежно укрылись от неожиданного разгула стихии у меня в землянке. - Бывает иногда, примерно раз в лет этак двадцать. Правда, истории вроде нынешней тоже случаются не намного чаще. - Ого! А тебе-то самому тогда сколько? - Замнем для ясности. Замяли для ясности, тем более что шум стартующей ступы все равно заглушил все разговоры. Через полчаса пришел Леший. - Вот что, братцы. В такую поездку нет смысла пускаться с бухты- барахты. Надо подготовиться, предусмотреть что только можно. - В этом есть резон, но ведь так заранее не скажешь, с чем нам придется столкнуться, - возразил Ежи, - Как тут готовиться? Всего-то не предусмотришь... - Тут нам может помочь Остромысл, князь московский. Он здесь обладает верховной властью, хотя бы и чисто номинально, он и сделает все, что только можно, чтобы вы не столкнулись с проблемами, которых можно избежать. - Та, но захочет ли он помочь? - Обязательно. Во первых, его тоже обокрали, а во вторых он прислушивается к моим советам. - Значит, надо его навестить? - В этом нет необходимости. Он и сам не прочь наведаться к нам в гости. - Даже так? А сумеем встретить достойно? - поинтересовался я. - Не беспокойтесь. С моим портфелем - осилим. А скоро он приедет? - Сегодня в полдень. Я уже договорился. К полудню мы все вышли на лесную опушку к дороге, ведшей из Москвы в Звенигород. Здесь уже весь снег растаял, и на колее развезло непролазную хлябь. Я гадал: это на чем же таком приедет князь, способном не застрять среди этой, с позволения сказать, дороги. Издалека раздался шум, какой в этом мире способна издавать, как мне казалось, лишь ступа Бабы-Яги, а на его фоне... вой автомобильной сирены, и почему-то топот, от которого дрожала земля. Шум приближался, и вскоре из за поворота вылетела необычная процессия: в центре ее, тяжело топая, летела размеренной рысью самая натуральная избушка на курьих ногах, на коньке крыши которой была укреплена синяя мигалка с раструбами истошно завывавших сирен по бокам. Всю эту музыку почти совсем заглушал шум, издаваемый шестью ступами, шедшими на малой высоте и образовывавшими, по всей видимости, эдакий почетный эскорт. Ступы пилотировали княжеские дружинники, облаченные в островерхие шлемы и сверкавшие кольчуги. Развевающиеся бороды а-ля Илья Муромец с картины Васнецова "Три богатыря," красные бунчуки на концах поднятых пик, каменное выражение насупленных лиц - все вместе производило даже более сильное впечатление, чем если бы они просто традиционно ехали верхом. Избушка свернула с дороги на опушку, дружина переменила строй, чтобы проскочить по узкой тропе, на которой стоял Леший с Дятлом на плече, а в трех шагах позади - мы трое. Князь Остромысл оказался среднего роста, среднего возраста и вполне среднестатистической внешности человеком. Поместите его в толпу где-нибудь на Новом Арбате - и в момент затеряется. Хотя его, пожалуй, поместишь... Впрочем, и манеры его были вполне среднестатистические, без того величия, которое можно было бы ожидать от носителя такого титула. - Оставим церемонии, господа. Время не терпит, так что к делу, - сказал он, когда мы все спустились в мою землянку. Я так понял, что удостоился этой чести как первооткрыватель недоработки, сделавшей возможными кощеевы козни. - Как мне рассказал господин Леший, вам, господа, удалось выяснить, кто же причинил нам столько хлопот, и как он это проделал. Вы же вызвались поехать к нему и привести его в чувство, хоть я и не очень себе представляю, как вам это удастся, и на что вы вообще здесь рассчитываете. Тем не менее, господин Леший попросил меня обеспечить вам максимальную поддержку. И вот что я могу для вас сделать, - он принялся загибать пальцы, - Во-первых, я привез с собой рекомендательное письмо к Кощею, чтобы он вас принял. Характер вашего визита я в нем отразить, конечно же, не могу, хотя бы в силу его конфиденциальности. Как вы собираетесь на него воздействовать - ума не приложу, хотя, кажется, господин Сквозняк знает, что делать. Далее: чтобы вы в Трое не претерпели неприятных приключений, по крайней мере до посещения Кощея, нужны деньги. Ими я могу вас снабдить, сумма почти безграничная, но прошу, чтобы ваши траты оказались в разумных пределах. Хотя, конечно, Троя - всемирно известный туристский центр, и не воспользоваться возможностью ее осмотреть, конечно же, глупо. А раз вы туда едете под видом туристов, то и в страну следует проникнуть так, как это делают туристы, обычным способом, без этих ваших штучек с дверьми. В качестве средства перемещения предлагаю вам воспользоваться ступами. Это и быстро, и удобно. - Но мы не умеем ими управлять, - возразил я. - Научитесь, это очень просто. Вот, держите. Это - рекомендательное письмо, - Остромысл протянул нам свиток плотной желтой бумаги, скрепленный огромной красной сургучной печатью, - а вот финансовое обеспечение, - у меня в руках оказалась маленькая карточка, с виду очень похожая на обычную кредитную или чиповую, хотя, как я догадывался, лишь совпадение назначений диктовало совпадение форм, - Учтите, господа, что с этой картой Вы получаете доступ ко всей казне княжества. Кощеевыми стараниями, она не столь полна, как хотелось бы. В любом случае, надеюсь на вашу ответственность. Ступы - на улице. Мне пришлось взять их из неприкосновенного запаса моей дружины, так что буду очень признателен, если вы их вернете. Поупражняйтесь недельку, и вы вполне осилите перелет. И еще, господа: постарайтесь вернуться сами, не на ступах, так вашим способом. Без вас будет гораздо сложнее доработать нашу платежную систему. Я невольно проникся к князю уважением: за его вполне заурядной внешностью, определенно, скрывался весьма толковый руководитель, хотя и не без страсти к внешним эффектам, которые, может быть, как раз и были призваны скрасить заурядный облик. На этом, собственно, визит Остромысла и закончился. Хотя, назвать это визитом можно было бы с очень большой натяжкой: так, человек по делу заехал на минутку - и дальше. А портфель Глюка так и не понадобился. Забегая вперед скажу, что и в Трое мы обошлись без него. Князь влез в свою избушку, три дружинника - вместе с ним, оставив свои ступы, остальные заняли места в ступах. Закрывая дверцу, Остромысл крикнул нам, перекрывая шум ступ: - Удачи, господа! Сообщите, когда будете отправляться, чтобы я мог вас проводить! Избушка тронулась по тропинке шагом, выбралась на дорогу, поредевшая дружина выстроилась вокруг нее, врубилась мигалка, взвыла сирена, пробиваясь через шум, и вся процессия, набирая ход, скрылась за изгибом лесной дороги. IX Летать на ступе действительно здорово. Управлять ею оказалось чрезвычайно легко, маневренность и скорость - выше всех похвал. Полет на ступе - удовольствие, сравнимое, разве что, с дельтапланеризмом. Но пробовали ли вы на дельтаплане зависнуть на одном месте, дать задний ход? Вы скажете: шум. Как выяснилось, его можно отключать! Ибо он играет исключительно ту же роль, что габаритные огни автомобиля. И кстати, даже если он включен, свой шум внутри ступы не слышен, зато слышны все малейшие звуки окрест: шорох мыши, треск ветки под ногой кабана внизу, свист встречного ветра, рев ступ товарищей, выстроившихся сзади журавлиным клином... Хотя что я, какой клин из трех журавлей. Так или иначе, к исходу недели тренировок мы вполне могли показывать класс группового пилотажа не хуже, чем эскадрилья "Голубые ангелы" ВВС США. А значит, пора было лететь. Князь Остромысл обставил наш отлет целым ритуалом: напутственные речи князя и Лешего, сводный оркестр рожечников... Стартовали мы не с лесной поляны, а с площади перед красным крыльцом княжьего терема, на которой собралось едва ли не все население Москвы, а также лесной народ со всех окрестностей. Тут-то я и увидел наконец их всех: и лешие, и водяные, и домовые, и кикиморы, и звери лесные, и молодежь из университетов Западной Европы... И даже наш знакомый медвежонок, поклонник группы "Шокинг Блю", в этот раз оставил дома свой плейер. И люди, и лесной народ стояли единой толпой, не видя друг в друге ничего необычного, да и что было видеть: если не считать лесных зверей или таких приметных фигур как лешие, в массе своей представители лесного народа отличались от москвичей разве что одеждой. Как я понял, лесной народ играл в местном обществе ту же роль, что Немецкая слобода во времена царя Алексея Михайловича. И как я понял, сам я тут считаюсь именно представителем лесного народа. Я, кстати, впервые увидел здешнюю Москву. Располагалась она не на Боровицком холме, как можно было бы ожидать, а немного северо- западнее, у впадения в Москву реку речки Сходни. В целом - вполне в духе исторических описаний: на холме, за деревянным частоколом, располагался княжий терем, неподалеку от него - казармы дружинников и подсобные постройки: арсенал, продовольственный склад, товарный склад... Все - бревенчатые, опрятные и добротные постройки, украшенные резными карнизами, наборной крышей из дранки, вычурными башенками... В целом - похоже на зимний корпус Покровской церкви в Кижах. Столь же добротны были посадские избы, располагавшиеся на противоположном, низком берегу Сходни. Посад скорее напоминал фешенебельный коттеджный поселок в ближнем Подмосковье, а вокруг него значительную площадь занимали сельскохозяйственные угодья, на мой неискушенный взгляд, весьма ухоженные. Апрель уже перевалил за середину, снег сошел, и на полях дружно зеленела озимь, на удивление ровно, без проплешин, как хороший газон. То, что паслось на лугах, пытаясь выдать себя за коров, вряд ли на самом деле ими являлось, во всяком случае, в это было трудно поверить: совершенно не исхудавшие за зиму, эти ходячие горы мяса поражали размерами. Я таких прежде не видел не то что живьем, но даже и по телевизору, в зарубежной хронике о выставках достижений народного хозяйства где-нибудь в Дании. Что удивительно: никаких религиозных сооружений я не увидел. Ни христианских церквей, ни капищ в честь Перуна - ничего! Впрочем, оно и понятно: для чего религия, когда людям доступна магия, и с ее помощью каждый - сам себе ровно настолько бог, насколько ему нужно. Но вот отзвучали речи и приветствия, умолк оркестр, и мы, для пущего эффекта врубив шум ступ на полную громкость, рванули вверх, выстроились треугольником и, сделав круг над городскими стенами, взяли курс на юго-запад. Земля развернулась под нами, как исполинская топографическая карта, освещенная лучами весеннего Солнца, лишь кое-где на нее падали тени от редких высоких облаков. Среди поросшей лесом равнины виднелись пятна возделанной почвы около поселений, как заплаты изумрудного шелка или черного коленкора там, где распахана зябь, на нежно-зеленом от лопнувших почек бархате лесов, расшитом серебряными нитями рек и полированными лазуритовыми бляшками озер. Это удивительное полотно медленно прокручивалось под нами, пока вдруг не вздыбилось бурыми складками Карпатских гор, коронованных усыпанными бриллиантами, как Российская Императорская корона, венцами вечных снегов. За горами пейзаж изменился: бледно-зеленый бархат лесов уступил место изумрудному шелку степей, крытые дранкой бурые избы - белым пряничным домикам с черепичными крышами, черный коленкор пашни - оливковому вельвету виноградников. Мы обошли Карпаты с юга и сочли за благо повернуть на юго- восток, держа курс на Босфор. Показалось море, сверкавшее в солнечных лучах, как хрусталь. Мы полетели над побережьем. Окрашенные розовыми лучами заката, горы простирали свои склоны под воду, как будто в замысловатую оправу вставили зеленое бутылочное стекло. Вот и Босфор, Мраморное море, Дарданеллы. Зеленое бутылочное стекло Черного моря сменилось лазурью моря Средиземного. Вечерние тени углубили прибрежные долины, обрамленные оранжевыми вершинами гор, и там, в непроглядном синем мраке, засветились грозди огней. Дятел, до того отважно рассекавший воздух крыльями чуть впереди нас, теперь пристроился на маленькой приступочке внутри моей ступы, сунув голову под крыло. Оранжевый цвет горных склонов сменился рубиновым, потом вишневым, как будто Солнце за день накалило горы добела, и теперь они постепенно остывали от подножий к вершинам. Синий мрак долин сгустился и почернел, а в стремительно темнеющем небе, будто отражения огоньков прибрежных селений, как-то вдруг сразу высыпали звезды. По моим расчетам, Троя уже была недалеко. И правда, впереди показалась россыпь огней, похожая на исполинский костер, угли которого едва подернулись пеплом. Мы пошли на посадку, и уже через полчаса входили в приемный покой одной из гостиниц на побережье. X Как приятно иметь много денег! Мы свято помнили завет Остромысла о том, чтобы траты были хоть и безграничными, но в пределах разумного (Альтова он читал, что ли?), тем не менее первоклассный отель лучше, чем третьеразрядная гостиница, согласитесь! А сэкономить можно и на времени пребывания. В конце концов, мы же не отдыхать сюда прилетели. Но отчего не позволить себе пару экскурсий? Отвергнув пешую экскурсию "Корабли и лагерь ахейцев", мы остановили выбор на двух ковровых экскурсиях: обзорной по Трое и "Троя - город-герой", по местам боев Троянской войны. Кто еще не догадался - ковровая экскурсия отличается от привычной нам автобусной только тем, что вместо автобуса используется ковер- самолет. Большой, комфортабельный, ручной работы, турецкий ковер, один из такого множества, что если бы не строгое соблюдение эшелонов высоты - не миновать несчастных случаев... Вскоре мы воочию увидели это странное сооружение, игравшее роль Троянского коня. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что оно довольно грубо сколочено из горбыля, который периодически перебирали и по мере износа заменяли, и разве что гвозди использовались бронзовые, как в те времена, когда по этому берегу ступали Ахилл, Патрокл, Одиссей и другие герои. Гораздо интереснее оказалась толпа туристов, которые глазели на это чудовище от архитектуры. Наших бы этнографов сюда! Кого в ней только не было. Японцы в кимоно и папуасы в перьях; африканцы в пестрых развевающихся одеждах и, по-моему, родовитые вельможи империи инков, опять же не без перьев; европейцы, будто сошедшие с картин Веласкеса и Рембрандта (известны ли этому миру такие имена?) и китайцы, в свою очередь тоже будто сошедшие, но уже с росписи на изящном фарфоре... Как живут местные жители, нам старались не показывать, но сами понимаете, нет такой щели, в которую не пролезут туристы. Троянцы жили и в правду бедно но опрятно, хотя все-таки дома ветшали без должного ухода. Зато улицы были увешаны лозунгами типа (только не смейтесь!): "Экономика должна быть экономной!", "Решения Великого Победоносного Славного Цезаря Кощея Бессмертного - в жизнь!", "К 2010 году каждой семье - отдельную квартиру!" Последний плакат был уже несколько потрепанный, за исключением недавно переправленных цифр года. Но экскурсии экскурсиями, а пора и честь знать. И здесь уже большую роль сыграло официальное письмо от князя Остромысла, ибо как выяснилось, очередь на прием к Кощею была расписана на годы вперед. Он мало кого вообще принимал, как мы догадывались, просто в силу своего плачевного физического состояния. Но для нас было сделано исключение, и вот уже перед нами - фортификационный шедевр, воплощение параноического бреда, дворец Кощея. Не буду дальше останавливать ваше внимание на том, что разговор велся на латыни, Глюк и Сквозняк беседовали напрямую, а я использовал Глюка в качестве переводчика. Перед тем, как нас пустили к Кощею, я сказал Дятлу: - Мне необходимо проверить одно предположение, быть может бредовое. К тому же отсюда еще надо будет выйти. Я знаю, ты умеешь убеждать клювом. Может быть, придется его применить. Сможешь? - Несомненно. Только когда это понадобится, некогда будет разговоры разговаривать. - Я просто скажу: "Фас!" - Заметано. - Что ты затумал, Ифан? - Увидите. Мы вошли в то самое помещение, где на видеозаписи Кощей распекал своих министров. Повинуясь движению кощеевой руки, охранники и свита вышли из комнаты. Он сам обратился к нам, не поднимаясь с места: - Итак, господа, его светлость князь Остромысл просил меня принять вас, причем без лишних свидетелей. Просьба довольно необычная, как видно, он хочет таким способом сообщить что-то важное. Я вас внимательно слушаю. - Ваше императорское величество, в последнее время хозяйство Княжества Московского терпит большой урон в результате злонамеренных действий извне. - Сочувствую, но я здесь причем? - У нас имеются веские основания подозревать Вас в нанесении этого урона. - Ха! Это даже интересно. Позвольте спросить, с этим заявлением вы выступаете как частные лица или тоже от имени и по поручению князя? - От имени. Нас уполномочили заявить протест и потребовать возмещения причиненных убытков. - А есть ли у вас доказательства? И учтите: ваши жизни в ваших руках. Вы нанесли мне серьезное оскорбление, и так просто сносить его я не намерен. - К сожалению, есть, и мы их Вам предъявим, если позволите. - Позволю. У вас пять минут на это. Мы могли бы пройти вместе с Кощеем по коридорам, виденным мной в нашем файле, но вряд ли он допустил бы до этого. Поэтому я сотворил дверь прямо в его потайную комнату и жестом подозвал его. Увидев интерьер за дверью, он изменился в лице. Вновь та же метаморфоза: от спокойной уверенности в себе - к истеричной неуравновешенности. Поразительно, как легко его выбить из колеи! Либо он - искусный актер, либо моя гипотеза не так уж далека от истины, как это ни невероятно в этом благополучном мире. Не дав ему опомниться, я прошел внутрь потайной комнаты, Глюк кинул мне апельсин из вазы на столе, я пустил его по экрану компьютера и через сеть соединился с Лешим, который уже подключился к моему компьютеру и послал по сети наш заветный файл. На его пересылку ушло минуты полторы, в течение которых Кощей начал постепенно оживать, но не успокаиваясь, а наоборот впадая в истерику: - Я не знаю, кто вам указал путь сюда, и знать не хочу! Я с них со всех шкуру спущу! А с вас - первыми! Мне даже было его жалко. Он кричал, оскорблял нас, но кричал-то от страха, не нужно было обладать медицинскими познаниями Ежи, чтобы это заметить. - Успокойтесь, Ваше величество. Соблаговолите лучше взглянуть. И я перелистнул сразу на то место видеозаписи, где он сидел за вот этим самым компьютером. Кащей как-то сразу съежился, задрожал, а в глазах уже не было разума - одна звериная злоба. Я тихо сказал Дятлу "Фас." Он снялся с моего плеча, сделал боевой разворот, заходя на цель - кощееву лысину - как Су-35 на демонстрационном полете в Ле-Бурже, как вдруг Кощей захрипел, схватился за горло и повалился на пол. Ежи склонился над ним. - Что с ним? - воскликнул Дятел. - Обморок. Жить будет. - Та уш, хотелось бы. А то объясняться тут... Я подошел к Кощею и задрал ему рукав до локтя. Так я и думал! На его руке не было живого места от следов инъекций. Как в сказке: жизнь Кощея - на острие иглы... - Что это? - спросили все трое разом. - Ничего особенного, во всяком случае для моего мира, хотя от этого не менее страшно. Он - наркоман. - Это как это? - Подержи его немного в отключке, Ежи. Сейчас расскажу. Я вкратце объяснил друзьям, что такое наркомания в медицинском и социальном плане. Мой рассказ был неполным, не больше того, что я сам знал, слава Богу, лишь понаслышке. Но Ежи по своей части понял. Я не знаю, что такое Сквозняк делал с Кощеем, но провозился он около часа. Со стороны это выглядело, будто между его руками, совершавшими над телом Кощея замысловатые пассы, и собственно телом проскакивали высоковольтные разряды, потом оно засветилось каким-то мерзким желто-зеленым светом. Оттенок свечения постепенно начал меняться, медленно проходя через весь спектр, пока не дошел до чистого василькового, и погас. Сквозняк обессилено сполз по стене и с полчаса сидел прямо на полу, ловя воздух широко открытым ртом. Я сунул ему в руку гроздь винограда из вазы на столе Кощея в приемной зале. Поблагодарив меня одними глазами, он стал медленно жевать виноград. До меня постепенно дошло, что в двери кто-то ломится. Оказывается Глюк додумался заговорить все входы и выходы, чтобы Ежи никто не мешал. Кощей застонал и пошевелился. Мы с Глюком усадили его на его трон, где он начал приходить в себя. - Что вы со мной сделали? - еле слышно спросил он. - Ничего плохого. Как Вы себя чувствуете? - участливо осведомился Дятел. - Сил нет. Но легкость какая-то... Будто освободился от груза. - Вы и освободились, - подал голос Сквозняк из угла, - Радуйтесь, что Иван сумел догадаться, что с Вами такое. - Что именно Вы себе кололи? - спросил я, - Деньги переводили, я смотрю, в Бангкок. Кокаин? Героин? Какую-нибудь синтетику? - Героин... - отозвался Кощей даже прежде, чем Глюк перевел вопрос, потом с ужасом посмотрел на меня. - Вы оттуда? - спросил он. - Оттуда, да не от тех, не бойтесь. Как Вы на них вообще вышли? Или они до Вас добрались? С чего началось? - Мне интересно было иногда совершать вылазки в ваш мир. Ради острых ощущений. Он так не похож на наш. Интереснее всего - места темные, грязные, неспокойные. Эдакая игра в поддавки с судьбой. Дело было в Гонконге. Как-то раз на улице ко мне подошел человек и предложил. Я заинтересовался, просто так, ради любопытства. Я не знал, что можно привыкнуть так быстро, вот и оказался на крючке у торговцев. Цену задрали неимоверно... Я переводил деньги, потом приходил в определенное место, в порту, около парома. Они не знают, откуда я взялся, хотя, кажется, начали догадываться, что со мной не все так просто. Слишком уж необычно я с ними расплачивался. Может быть, они захотят меня убить на всякий случай. Но сюда им не добраться. Я каждый раз закрывал проход за собой. - И правильно делали. Денег уж не вернешь, но хоть больше они от вас не получат. - Да, пожалуй. Только как я теперь проживу без обычной дозы? - Не беспокойтесь, - ответил Сквозняк, - Вам она больше не понадобится. XI Кощея будто подменили, но не сразу, а после того, как он почувствовал, что не почувствовал тех мучений, которые несло промедление с очередной инъекцией. Теперь он был сама любезность, причем совершенно искренняя. А вот его охрана едва нас не растерзала, когда Глюк открыл двери. Если бы не отменная реакция Кощея, не читать бы вам сейчас этих строк. Он успел остановить своих гвардейцев. Не знаю, что он им наговорил, я по латыни не понял, хотя Глюк и Сквозняк покраснели и опустили очи долу, но после его слов нас опять едва не растерзали, но уже на сувениры. Один Дятел спасся, взлетев под потолок, и оттуда изводил нас, комментируя происходящее, будто вел спортивный репортаж. - Только дайте мне добраться до этого пестрого, я ему шею сверну! - в сердцах воскликнул Ежи, попутно обмениваясь очередным рукопожатием. - Оставь мне немножко, - попросил Глюк, вырываясь из десятка рук, порывавшихся его качать, наверное, как самого легкого, несмотря на портфель. - Поймайте сначала! - парировал Дятел. Конечно, мы его не поймали. Просто не было ни сил, ни желания за ним гоняться, когда мы наконец ввалились в гостиницу, буквально измочаленные бурным изъявлением симпатий кощеевой свиты. Что ж, больше здесь делать было нечего, но Кощей был навязчиво гостеприимен. Между прочим, он вообще-то совсем не похож на то воплощение зла, которое выведено в сказках. Как я понимаю, он прошел ту же эволюцию, что и Баба-Яга, а изображенные в сказках события тысячелетней давности как раз приходились на тот период, когда он активно расширял свою империю, пользуясь теми методами, что были тогда в ходу. Мы прожили у Кощея почти месяц, облазили все руины, загорели до черноты на пляже, благо начался купальный сезон. Хорошо, что я догадался в первый же вечер после исцеления Кощея отбить по сети депешу Лешему и князю. В конце концов нам удалось-таки вырваться из Трои, едва ли не с боем. Очень уж Кощею не хотелось нас отпускать, так что пришлось пообещать ему, что мы приедем на будущий год, только немного позже, когда будет больше фруктов. А почему и не дать такое обещание? Ведь отдыхать там действительно здорово. Кто отдыхал, скажем, на Тенерифе, может себе представить, хоть и приблизительно. Прощальному вечеру, который устроил для нас Кощей, и в подметки не годится та церемония, что затеял для нас Остромысл при отлете сюда. Во всяком случае, парад духовых оркестров и фестиваль фейерверков в мою честь устраивали один раз в жизни - в Трое, в мае 2003 года, в ночь перед отлетом обратно в Москву. Мы вылетели под утро, провожаемые приветственными криками толпы на набережной, среди которой выделялась высокая худощавая фигура Кощея, махавшего нам рукой. Хорошо, что день увеличился, потому что около Москвы нет таких приметных географических ориентиров, как возле Трои. Пришлось ориентироваться по рекам, это сильно удлинило маршрут. А выбирать среди леса место для приземления в темноте - это увольте. Поэтому нам пришлось-таки заночевать под открытым небом, к тому же бурные проводы в Трое отняли много сил. Мы продолжили путь на следующее утро, благо оставалось где-то полдня полета. И все было бы прекрасно, не начни портиться погода. "Люблю грозу в начале мая," - сказал поэт. Его любовь сильно поутихла бы, окажись он хоть раз внутри грозового облака. Вы думаете, воздушные ямы на ступу не влияют? Черта с два! Гроза возникла перед нами неожиданно, когда ни обойти ее сбоку, ни миновать, набрав высоту, уже было невозможно, тем более, что уже показалась знакомая поляна с сухим сосновым стволом, где полгода назад медвежье семейство разыгрывало для меня интермедию по картине Шишкина. Холодные пальцы облака охватили нас и начали швырять. Так, наверное, чувствует себя мяч, которым играют в американский футбол. Один раз я едва не столкнулся со Сквозняком, потом Глюк чуть не снес мне голову, вынырнув из фосфоресцировавшего фиолетовым электрическим светом тумана. Бедняге Дятлу приходилось, наверное, еще хуже. Он не успел укрыться ни в одной из ступ, и его швыряло немилосердно. К тому же в облаке проскакивали молнии, удивляюсь, как ни одна из них не затронула никого из нас, ведь наэлектризованный туман щедро поделился с нами статическим зарядом. Очевидно, на фоне облаков мы были слишком малы... Я быстро потерял из виду всех троих и еще быстрее оглох от грома, будто резвяся и играя, грохотавшего в небе голубом. Тут уж было не до посадки, удержаться бы в ступе и не перепутать, где верх, где низ. Думаю, и у моих спутников были те же проблемы. На пару секунд облака расступились, и во вспышке молнии я увидел Дятла, храбро борющегося со стихией. Молния сверкнула еще раз, осветив Дятла, но он уже не боролся, а безвольно падал, будто камень, завернутый в пеструю тряпочку. Не раздумывая, я бросил ступу вниз, почти в свободное падение, стремясь обогнать легкий комочек черно-белых перьев, то скрывавшийся в сумраке, то вновь возникавший из него в мертвенном сине-фиолетовом свете. Облако осталось сверху, к счастью - и Дятел тоже, я подлетел к нему и схватил рукой, высунувшись из ступы так, что едва не выпал сам. И теперь пришлось уже резко тормозить падение, ибо земля стремительно приближалась, уже можно было разглядеть верхушки деревьев, которые трепал ветер. Эти несущиеся на меня ветки я не забуду до конца дней своих... До сих пор не знаю, как мне удалось вывернуть, а не нанизать себя по частям на эти ветки, как шашлык. Они лишь хлестнули по ступе снизу. Чтобы сориентироваться, мне пришлось подняться аршин на полтораста. По счастью, наша поляна оказалась неподалеку. Я настроил ступу на автоматическую посадку (Представьте себе, есть и такая возможность!), а сам сотворил дверь в свою землянку. XII Сердце у меня бешено колотилось. Во-первых, я еще не совсем пришел в себя после неожиданного сеанса воздушной акробатики, а во-вторых... Во-вторых, я очень боялся, что не сумею спасти Дятла. Хоть он и изводил всех нас, хоть меня самого неоднократно тянуло свернуть ему шею, но я вдруг почувствовал, именно почувствовал, ибо это произошло где-то за гранью осознания, что его колкости, его пилеж я бы не променял ни на какие шутки Глюка, ни даже на весь его портфель, все медицинские познания Сквозняка (а сейчас бы они ох как пригодились!), всю казну княжества Московского и троянский трон впридачу. Он лежал на подушке, как бесформенная тряпка, глаза затянуты пленкой, клюв безвольно приоткрыт. Я приложил к нему ухо: сердце не билось. Сколько длится у птиц клиническая смерть? Полминуты, которые прошли, пока я его ловил в воздухе и нес сюда? Пять минут? Полчаса? Это-то вряд ли. Ладно, вспомним занятия по гражданской обороне, тема: приемы реанимации. Непрямой массаж сердца, искусственное дыхание изо рта в рот. То есть, в данном случае - изо рта в клюв. Не переусердствовать бы только, я ведь могу его надуть, как воздушный шар, а сердчишко раздавить вместе с грудной клеткой. Сквозняка бы сюда... Но он где-то там, наверху, боролся с грозой, раскаты грома которой доносились через входную дверь. Значит, надо самому. Пять нажатий на грудку (легонько, одним пальцем, но все-таки чтобы затронуть сердце!), теперь вдох, выдох ему в клюв. Нет, так не пойдет. К клюву особо не примеришься. Где-то у меня были соломинки для коктейлей, как-то раз верблюд не захватил... Я побежал в кухню. Вот они, на полке! Хорошо, что искать не пришлось. Буду вдувать в него воздух через соломинку. Я вернулся в комнату, и застыл в дверях, буквально остолбенев. И было от чего! Дятла на кровати не было. А вместо него, прикрывшись одеялом, сидела особа женского пола, вытряхивая из пышной шевелюры на пол пестрые дятловы перья. Она взглянула на меня, приветливо улыбнулась, потом фыркнула и сказала таким знакомым голосом: - Ну и лицо у тебя! Будто подушкой долбанули. - Вы - Дятел? - растерянно спросил я. Когда прежде мог я слышать эту фразу про свое лицо? - Уже нет, как видишь. - А какое у Вас было бы лицо на моем месте? - Наверное, такое же. Видать, судьба моя такая: казаться тебе бредом. Да это уже не просто бред, а бред в квадрате! Все мое пребывание здесь - бред, а теперь в рамках этого бреда - бред еще более изощренный. У кого-то - зеленые чертики, у кого-то - розовые слоны, а у меня стало быть - красивые женщины. Тоже ничего... Я надавил на левый глаз, вся картинка благополучно раздвоилась, включая красотку на кровати. Кстати, значит не только она - не бред, но и все мои здешние приключения - тоже! - Послушай, Иван, пощади свой глаз, а дай лучше какую-нибудь одежду. А вот это я мог бы и сам догадаться. Что значит прежде с женщинами не то чтобы вовсе дела не имел, а ни до чего серьезного не доходило. И несерьезного тоже. И это в тридцать пять лет! Позор на мою пока еще не седую голову... Я сотворил первый же пришедший в голову фасон (еще одна премудрость, которой меня обучил Сквозняк), как ни странно, вышло довольно удачно. Она выстрелила в меня благодарным взглядом, и я снова ушел в кухню, все еще крутя в руках ненужную соломинку. Нет, но голос-то, голос! Мне казалось, нормальный птичий голос (а что это вообще такое: нормальный птичий голос?), а ведь это - чудесный женский голос, глубокий, с красивыми модуляциями! Кстати, ну и надула же она всех! Ведь не только я применительно к Дятлу применял исключительно местоимение "он"... И кто бы мог подумать, что за пестрым оперением скрывается эдакое чудо в перьях, то есть, пардон, без перьев... Ну и набил же я эту фразу перьями, как подушку, ей Богу! Хотя мои мысли путались, конечно, не в этих перьях, а скорее в ее ресницах. Ведь чисто "Портрет неизвестной" Рокотова! За спиной послышался шорох, я обернулся. Она стояла в двух шагах, стройная, с потрясающей фигурой, и насмешливо глядела на меня снизу вверх. - Аль не люба я тебе такой, а, Иван? Узнаю прежнего Дятла! Хоть внешность и поменялась, а язык по- прежнему колюч. Не люба... Да она просто сразила меня наповал. И кстати, это наверняка у меня на лице написано. - И как Вас теперь называть? Не Дятлом же... - А как бы ты хотел меня назвать? - Может быть, Еленой Прекрасной. - Троя навеяла? - Наверное... - Значит, пусть будет Елена. А лучше - просто Лена. Пока я была Дятлом, мы же были на "ты". - А сейчас можно на "ты"? - Нужно! - Ладно, договорились. А как ты стала Дятлом? - Упражнялась. Вышла из себя и не сумела вернуться. Мне ни бабушка, ни Леший не смогли помочь. Так и осталась Дятлом. Даже имя свое забыла. А у бабушки - и подавно склероз... - А я, значит, тебя расколдовал. Как в сказке. - Почему "как"? Просто - в сказке. И не только расколдовал. Ты один ни разу вслух не грозился свернуть мне шею, пока я была Дятлом. А ведь хотелось, признайся! - я кивнул, - Ты один кинулся меня спасать во время грозы. - Ребята просто не увидели! И тебе очень повезло, что я увидел. - Повезло или нет - но именно ты меня расколдовал, своими попытками сделать мне искусственное дыхание. Ты же не знал, что я такая живучая, почти как Кощей Бессмертный, или бабушка. - А кто твоя бабушка? Впрочем, я уже и сам догадался. Как она ворковала над Дятлом, и как он при этом не видел нас в упор! Какой она закатила скандал Лешему, когда Дятел вызвался с нами лететь! Ясно же, что это - неспроста. Ну да все мы умны задним умом... На улице послышались голоса, и в распахнутую дверь ввалились Глюк и Сквозняк. - Фот он где! А мы-то по фсему лесу разыскифаем тфой хладный труп! Дятла не видел? - Да подожди ты, - одернул Глюка Сквозняк, - не видишь - в нашей компании пополнение. - О, майн думмкопф! Простите, пошалуйста. Ты пы нас представил, а, Ифан! Лена фыркнула: - Иван, они, кажется, меня не узнали. А кто грозился мне шею свернуть? Ежи, не потеряй челюсть. Ежи медленно закрыл рот, а потом широко улыбнулся: - Никак, Дятел! - Глюк меня однажды почти расколол. Только ты, Хайнер, извини, придется-таки тебе жениться на бабушке. А то еще и правда шею свернешь, давно грозился. Хайнер тоже улыбнулся, только его улыбка вышла против обыкновения виноватой и какой-то жалкой. Лена подошла к нему и положила руки ему на плечи. - Ладно, не горюй. Ты же обещал Кощею приехать на будущий год. А в Трое знаешь сколько красивых девушек, не мне ровня. - Она права, - сказал Ежи, - пошли, не будем им мешать. Вечером собираемся у Лешего, не забудьте, - добавил он уже в наш адрес. Они вышли, и уже с улицы донеслось: - Будет и на твоей улице праздник. А пока давай завалимся в "Элефант". Там тебе Штирлиц про себя таких анекдотов нарасскажет - обхохочешься. P.S. Если эта история не покажется Федеральному казначею США убедительным объяснением того, почему весь 2002 год курс доллара на Токийской бирже постоянно падал - что ж, его трудности.  * НОВЫЕ АРГОНАВТЫ *  Получено по электронной почте сети "Интернет", обратный адрес в системе не зарегистрирован. По факту повторного несанкционированного подключения назначено служебное расследование. I Из нависшего над облетевшим подмосковным лесом низкого октябрьского неба сыпался мелкий дождичек. Земля впитала уже столько воды, что казалось, больше не войдет и капля, но продолжала и продолжала жадно поглощать ниспосланную небесами влагу. И даже несмотря на это маленькое осеннее чудо, было серо и тоскливо. Впрочем, как оказалось, это было еще ничего по сравнению с Берлином, над которым как разверзлись хляби небесные несколько дней назад, так и ныне продолжали посылать тонны воды на головы горожан. В подземном переходе под Унтер-ден-Линден, в который мы, как бычно, сотворили дверь из подмосковного леса, было воды по щиколотку, а на самой улице лило, как из ведра. Тем заманчивей был уютный желтый свет за стеклянными дверьми со слониками. - Давно вас не видел. Рад, очень рад. Вот свободные места, садитесь. Пива сюда! - возвысил свой хриплый голос толстый Готлиб, призывая официанта к нам троим. Было жарко, очки Глюка моментально запотели, и он принялся их протирать, пристроив свой портфель у ножки стола. Сквозняк с высоты своего роста начал разглядывать публику, периодически приветственно помахивая рукой кому-то, кого мне не удалось расслеповать. Вообще-то в "Элефанте" отдавали предпочтение немецким сортам, но сегодня в виде исключения угощали "Клинским светлым". На то была причина: отмечали двадцатилетие появления дяди Фени. Вы прекрасно знаете дядю Феню, только не по имени. Его крик: "Маловато будет!" по праву занял свое место в современном русском языке. Когда он в "Элефанте" знакомился с народом, выяснилось, что его зовут Семен Петрович, а можно просто: дядя Сеня. С его произношением получилось "дядя Феня", да так и прилипло. Его здесь все любили. Вообще, умениям мультипликационных персонажей несть числа, в частности, дядя Феня мог поглощать пиво в неограниченных количествах, а кроме того - часами импровизировать на флейте, да так, что брало за душу даже таких отъявленных пошляков и грубиянов, как поручик Ржевский, Василий Иванович с Петькой и Вовочка. Но сегодня собрался народ более интеллигентный. Вокруг Штирлица с Мюллером образовался кружок из разношерстной публики, которая периодически сползала со стульев, заходясь в хохоте, так как эти двое в лицах изображали анекдоты про себя. Как вы понимаете, более обширной коллекции ни у кого нет и просто быть не может, к тому же, как выяснилось, они ее регулярно пополняют, инкогнито наведываясь в богемные места той России, откуда я родом. Забавно, но местные жители великолепно понимали такой специфический жанр технологического мира, как анекдоты. Прав был Леший при нашем с ним первом разговоре: они тут наш мир прекрасно знают. Более того, напряженно следят и пользуются. То есть вместо того, чтобы собственных дров наломать, пользуются готовыми. Это, пожалуй, самый мудрый способ паразитизма, который можно вообразить: пользоваться ошибками других. Если вообще здесь применимо слово "паразитизм", ведь они тоже влияют на технологический мир, влияют мудро и ненавязчиво: просто пытаясь внушить обществу те или иные мысли, никогда не настаивая, проявляясь через фольклор. В так называемой народной мудрости значительный процент составляет именно мудрость сказочного мира. Надо только уметь ее понять, и иметь достаточно своей мудрости, чтобы согласиться ее использовать. Впрочем, я отвлекся. Вскоре после нас, тяжело отдуваясь, вошел профессор Плейшнер. Он кипел негодованием: - Нет, вы только послушайте, что придумали эти пройдохи в Берне! Шоу на потребу туристам: сначала в окне второго этажа на Блюменштрассе 9 выставляется цветок, а через пять минут оттуда должен выпадать я. И так каждые полчаса! Я, пожилой уважаемый человек! Не говоря уже о том, что это - другое окно. - Ладно, профессор, не берите в голову. Выпейте лучше пива, а дядя Феня нам сыграет, - принялся утешать его красноармеец Сухов, оторвавшийся на этот вечер от своих Екатерины Матвеевны, Гизель, Зульфии, Саиды, Зухры, Гюльчатай и прочих. - Дядя Феня, по просьбам публики! - обратился к юбиляру Мюллер. Дядя Феня встал со стула, поправил свой пластилиновый треух, прошел к стойке, присел на один из круглых высоких табуретов, вынул из за пазухи флейту и начал играть. Это было божественно, как всегда. Разговоры смолкли, звон пивных кружек прекратился, и только с улицы, сплетаясь с мелодией, доносился шум непрекращающегося дождя. А потом из-под входной двери побежал ручей, быстро превратившийся в бурный поток. - Господа, кажется, придется прерваться! - закричал Готлиб, перекрывая шум воды, - у нас сегодня особый посетитель, который не любит пива: Шпрее! Впрочем, народ уже это сообразил. Все дружно принялись оттаскивать по узкой винтовой лесенке на второй этаж все, что только можно. Образовалась давка, пока кто-то не додумался передавать вещи по цепочке, в начале которой оказался Готлиб, решавший, что тащить наверх, а что нет. В опустевшем помещении кафе было уже по колено воды, когда все, что стоит вынести, было вынесено, и народ начал расходиться, кто как умел. Мюллер достал из за пазухи надувную лодку, на которой Штирлиц вместо паруса укрепил свой парашют. Сухов принялся названивать Верещагину, чтобы тот прислал баркас. Ну, а мы втроем сотворили дверь ко мне в сени. - Наконец-то! - воскликнула Баба-Яга, которую никто не ожидал здесь увидеть. - И все-то они шляются по кабакам, а мы тут жди их, волнуйся! - заявила Лена, гневно сверкая глазами. - И в каком они виде! Будто-таки ни одной лужи по дороге не пропустили! - Иван, я понимаю, когда эти оболтусы, но ты-то! Вот когда начинаешь остро чувствовать, что твоя теща - Баба-Яга. - Прости пожалуйста, - принялся оправдываться я, - но как было дядю Феню не поздравить с двадцатилетием? - Да, а потом Шпрее поднялась, Готлиба затопило, - подхватил Сквозняк. - Фсе стали помогать, йа, просто так уйти - это не есть прафильно. - Вот почему мы мокрые, - заключил я. - Хороши, нечего сказать. А, бабушка? - Ох же да. Как Леший за порог - в натуре от рук отбиваются. Между прочим, вы, конечно, будете смеяться, но он так-таки еще не вернулся. - А фот это уже лихо! Исфините за айнен каламбур, какого лешего он там так долго делает? Дело в том, что две недели назад Леший отправился куда-то на Кавказ, навестить местного коллегу. Что-то там изобрел по части системного программного обеспечения один тамошний парень по имени Гоги Камикадзе, вот Леший и поехал посмотреть. Вы, конечно, будете смеяться, но до самых недавних пор от него - ни слуху, ни духу. Мы все, разумеется, понимаем, на Кавказе народ гостеприимный, но никак не сообщить о себе, даже письмо по сети не послать - это на Лешего было мало похоже. - Об что он там делает - это вы-таки сами же у него спросите, когда до него доберетесь. - Что значит: когда доберемся? - удивился я. - То и значит. Депеша от него пришла. Вас зовет. Больше всех ему там нужны Иван с Хайнером, но приглашает и Ежи за компанию. - С чего это вдруг мы ему понадобились? - Да он-таки сам не смог разобраться, что там наваял этот Камикадзе. Бился, бился, но не понял, вот и зовет вас. - Понятно. А куда конкретно ехать? - спросил Сквозняк. - Да вы почитайте сами. Что мы в испорченный телефон играем, в самом деле, - резонно предложила Лена. Письмо практически не содержало новой информации по сравнению с той, что пересказали нам Лена и Баба-Яга. В сетевом адресе отправителя значилось: Кахетия. - Это где ф лесах много диких обезьян? - уточнил Глюк. - Нет, обезьяны - это в Абхазии, - разъяснил я. Обезьяны там появились из моего мира, улепетывая в 1992 году из Сухумского питомника. - Вы, конечно, попытаетесь улизнуть без меня? - вздохнула Лена. - Попытаемся, родная, - ответил я, - И вот почему: когда мы летели в Трою, мы представляли себе, какое время займет поездка. А сейчас пойди угадай, сколько мы там проболтаемся. Да и князь Остромысл вряд ли снова даст нам ступы. - Я-таки не понимаю, зачем ступы, когда есть моя куроножка?! - Ваша что? - переспросил я. - Избушка на курьих ногах. Тебе какие сказки в детстве рассказывали? - Разные... - Ну так должен же знать. - А вы-то сами где жить будете? - все-таки чувствовалось, что я пока еще не очень здесь ассимилировался, спрашиваю, по-видимому, об элементарных вещах. Но ведь и то верно, что она меня пока в гости не звала, даром, что Ленина бабушка. - А то я сейчас в ней живу. Вы-таки не беспокойтесь. Поезжайте, и без Лешего не возвращайтесь! II Вот так и получилось, что уже на следующее утро мы тряслись в тесной избушке по Звенигородскому тракту к Москве, чтобы от нее по Большой Ордынской дороге направиться на юг. Я вполне понимаю Бабу-Ягу, которая в избушке не живет, ибо она была размером где-то с железнодорожное купе. Нам пришлось разместить в ней койки в два яруса и ограничиться минимумом вещей. Фактически, мы взяли с собой только портфель Глюка и компьютер, подключенный в местную сеть. Все-таки хорошо, когда для этого не нужны провода! И очень хорошо, что среди предоставляемых сетью услуг оказалась возможность навигационного обеспечения. В технологическом мире для этого нужен радиомаяк, связь через систему спутников, которые определяют твои координаты. Здесь всех этих причиндалов не требовалось. Мы получили подробную карту, на которой был обозначен оптимальный маршрут с учетом существующих дорог (предлагалось обогнуть Кавказский хребет с запада, дальше двигаться по взморью до Колхиды, и по южным предгорьям Главного Кавказского хребта пересечь с запада на восток практически всю ту территорию, на которой в нашем мире располагается Республика Грузия, а здесь - с десяток небольших княжеств, находящихся в полувассальной зависимости от Великого Царства Армянского), и отмечалось наше положение. Система только что сама не рулила. Едва избушка свернула на Ордынскую дорогу, мы увидели "голосующего" на обочине маленького зверька, явно представителя лесного народа. Почему не подвезти человека? - Общий привет! - провозгласил он, перевалившись через порог. Маленький, кругленький, он распространял вокруг себя такой сумасшедший аромат сдобы, что не узнать его было невозможно. Колобок, собственной персоной. В руках он держал узелок, в котором угловато побрякивали какие-то железки. - Далеко путь держите? - дружелюбно осведомился он. - В Закавказье. - Ого! А я поближе собрался. К сестрице Аленушке, на именины. - И как, успеешь не зачерстветь? - Как-нибудь. Здесь вы подвезете, там - еще кто. Так и доберусь. - А где она живет? - спросил я. Вдруг и наш путь мимо нее лежит? Глядишь, и покормит, в благодарность за доставку Колобка. При его запахе кроме еды ни о чем другом думать положительно невозможно. - Здесь, неподалеку. Верст двадцать прямо по тракту, а там по лесной дороге - рукой подать. - Так мы же тебя и довезем. - Спасибо, а то тащить эти железки... - Колобок указал на свой узелок. - А что это? - поинтересовался Глюк. - Да запчасти, для братца Иванушки. Дед просил передать. Колобок развернул тряпочку. В свертке довольно неожиданно оказался распредвал и комплект свечей зажигания. Откуда они здесь, а главное зачем?! Ведь в этом мире автомобилями не пользуются, по крайней мере в славянских странах, таких, как Княжество Московское, это я знал точно. Хотя в Берлине я пару - тройку видел. Ладно, лучше потом его самого спрошу. Может, он тоже не местный? Вряд ли, тем более что в нашем мире он в качестве сказочного персонажа известен уже не одну сотню лет, и наверняка заведомо дольше, чем автомобиль как таковой. Н-да, как говорится, без поллитры не разберешься. Мое любопытство разгорелось не на шутку. - Здесь налево, - сказал Колобок, когда мы через несколько минут дружелюбной болтовни наконец достигли нужного перекрестка. Некоторое время пришлось простоять, пропуская разномастный встречный транспорт. Состав его настолько любопытен, что достоин отдельного описания. Эквивалентом легковых автомобилей служили, по-видимому, всевозможные здания на курьих ногах. Строительный материал, размеры и число ног сильно варьировались, от простейшего сруба с одним окошком, крытого дранкой, как у нас, или даже соломой, на одной паре ног, до солидных каменных сооружений с числом этажей достигавшим пяти, фасадом шириной саженей семь, только-только чтобы вписаться в ширину дороги, многочисленные конечности которых шагали, так сказать, по отделениям, на одного взводного дистанции. Судя по вывескам на фасадах, так осуществлялось регулярное пассажирское сообщение. Для перевозки грузов использовались экипажи, конструкция которых уже не покажется вам неожиданной: большие дровни, запряженные самоходными русскими печками. Вскоре нам удалось-таки свернуть налево, на узкую просеку в лесу. Через пару минут показалось поле, окружавшее уединенный хутор. Во дворе сестрица Аленушка, обливаясь слезами... мыла машину. Мыла непонятно зачем, ведь старенький "Запорожец", самой первой модели, которую в нашем мире в шоферской среде называют "горбатый", и без того буквально сиял оранжевой краской и хромированными молдингами, разгоняя серость осеннего дня. Чавкая ногами по раскисшей дороге, наша избушка зарулила на двор под удивленным взглядом хозяйки. Я вполне понимал ее удивление: представьте себе, как к вам на дачный участок вдруг заезжает машина, которую вы впервые видите, а в ней - какие-то незнакомые люди! Назревавшую напряженность сняло появление Колобка, которого явно ждали. - Здравствуй, Аленушка. Бабушка с дедушкой просили передать тебе поздравления с именинами. Как Иванушка? - Спасибо, Колобок. Ванюша, вроде, ничего, только вот завести третий день не могу. А кто это с тобой? - Они меня подвезли. Вот такие парни, - Колобок поднял большой палец, - кстати, один из них - из технологического мира, между прочим, тоже Иван. Он и посмотреть может, что там стряслось. Я был несколько смущен, ведь вдруг оказалось, что я представляю уже не сам себя, а весь наш мир. Я, правда, не совсем понял, что с моим тезкой. - Я, конечно, могу посмотреть машину. Только Ваш братец не мог бы рассказать более подробно, как эта неисправность проявляется, просто чтобы время не терять. Я тут же пожалел о своих словах, ибо Аленушка вдруг залилась слезами. Видно, я сморозил какую-то бестактность. Только вот какую? Алена проговорила сквозь слезы: - Не может он рассказать... - Простите, пожалуйста. Я не хотел Вас обидеть. А что с ним случилось? Не надо было этого говорить, по крайней мере сейчас. Опять слезы ручьем... - Покажи да покажи ему, как у вас там люди живут... Говорила ему: не пей из колеи... А он... А сейчас вот не заводится... До меня, наконец, дошло. Носорог я толстокожий! От стыда я был бы рад провалиться сквозь землю, к тому же после осенних дождей это вряд ли составляло большого труда. - Извините, прошу Вас. Я же не знал... - Да, я понимаю. Так Вы его посмотрите? Чтобы хоть как-то загладить свою бестактность, я прошел к машине. - Ну, тезка, давайте разберемся, что с Вами. Я открыл капот (к счастью, вовремя вспомнив, что у "Запорожца" мотор сзади). Вроде, все было в порядке. Может, с электрикой что? Попробуем крутануть. Забравшись за руль, я включил зажигание. Так, аккумулятор не сел, просто удивительно! Стартер вращался, но мотор даже не чихнул. А как у нас со свечами? Я уж совсем было собрался выйти из машины и лезть под капот откручивать свечи, когда мой взгляд упал на приборную доску. Эге, да все гораздо проще! Бензин-то на нуле. Если они вообще знают, что это такое и с чем его едят. Или пьют? Ладно, неважно. А важно то, что его не было. И взять в пределах трех - четырех тысяч верст - негде. Отнюдь не обнадеживающее известие, однако, лишь обрадовало всех присутствующих. Ведь могло быть и гораздо хуже, но если речь идет о здоровье человека, пусть даже и в случае, когда медицина бессильна... А в том, что она бессильна, сомнений не было, потому как уж если и Сквозняк не знает, что делать, то кому вообще знать? Я, правда, поторопился недооценивать Сквозняка, ибо он вдруг заявил: - На самом деле, есть средство вернуть Вашего братца в норму. Живая вода могла бы снова сделать его человеком. Но вот где ее взять - я не знаю. Могу лишь пообещать, что запрошу всех своих знакомых коллег в Европе. Это окончательно успокоило Аленушку, что в свою очередь обрадовало всех остальных. Колобок от радости начал пахнуть так сильно и вкусно, что у нас засосало под ложечкой, поэтому предложение незадачливой автовладелицы остаться пообедать было, конечно же, с благодарностью принято. А после сытной и чисто русской еды, которой нас попотчевала хозяюшка, очень к месту пришелся кофе с банановым ликером от верблюда: Глюк, разумеется, не удержался от того, чтобы продемонстрировать свой маленький магический шедевр. На том и расстались, ибо наш путь лежал дальше на юг. При переправе через Оку перед нами предстали две альтернативы: либо воспользоваться весьма затрапезным паромом, который к тому же пару раз застрял по дороге с правого берега на левый, либо применить свое магическое умение и организовать тоннель с концом на том берегу, точно так же, как Глюк организовывал себе люки. Естественно, мы предпочли бы второй способ, если бы не колоритная персона паромщика - маленького подвижного старичка с реденькой бородкой и чем-то монгольским в разрезе глаз. По сравнению с ним дядя Феня - просто Цицерон. Он шепелявил на все свистящие буквы алфавита и присвистывал на букву "с". - Ну, фь-то, ребята, надо вам на тот берег? Фь-ейчаш, фь-ходни фь- пущу... Заезжайте. Мы загнали избушку по шаткому трапу на паром. Других клиентов не нашлось, так что этот дедушка флота компании "Эстлайн" наконец отчалил. Старик-паромщик оказался словоохотлив: - Да, ребята. Фь-ейчас на паромах пофти никто не еждит. Не то, фто прежде... Прямоевжей дорожкой польжуютшя. А окольная замуравела... Только вот вы, а до того неделю никого не было. А бывало раньфе... Старичок мечтательно закатил глаза и принялся насвистывать какую-то азиатскую мелодию, резкую, протяжную и заунывную, которая вскоре оказалась прервана самым грубым образом: паром налетел на мель. Паромщик выругался по-татарски и раскидал кучу каких-то веников посреди палубы. Под ней оказалась переговорная труба, вроде той, что на знаменитой "Севрюге" из фильма "Волга - Волга". Старик принялся орать в нее, в ответ послышалось что-то нечленораздельное даже с позиций татарского языка, после чего около левого борта вынырнул какой-то тип сине-лилового цвета, с обильной шевелюрой из зеленой тины. - Фь-ейчас, братшы, Водяной нас стащит, дальфе поплывем. - А скажите, дедушка, что это Вы все время присвистываете? - полюбопытствовал Сквозняк. - Жуб мне выбили, вот фто. Теперь по-другому не полушает-фь-я. Только это ражве фь-вишт... Вот раньфе, ш жубом - это был фь-вист. Деревья валил... - А кто ж Вам зуб-то выбил? - не унимался Сквозняк. - Да Илюшка, фулюган... Пошпорили мы ш ним по пьяному делу, уш не помню, иж жа шего, только он ка-ак двинет... Шилен был мужик, фь-вист мой выдерживал, а ведь вековые дубы ш корнем вырывало! - А что фы сепе протез не сделаете? - спросил